Вампир высшего класса - Юлия Набокова

В дверях я столкнулась с Вацлавом, который тоже хотел освежиться с дороги. Но не успела я заикнуться о своей (хотя почему только своей? Нашей общей!) проблеме, как он перебил меня:

— Загляни в спальню.

Я удрученно вздохнула, глядя на захлопнувшуюся перед моим носом дверь ванной. Видимо, мне предлагается соорудить вечерний наряд из того, что имеется в наличии в моем чемодане. Однако, как только я ступила за порог спальни, я онемела от восторга. На кровати лежало красивейшее платье золотисто-кремового цвета, достойное голливудской звезды. Элегантная классика, узкий силуэт с юбкой в пол, расширяющейся книзу наподобие лилии, бюстье с изящной вышивкой и прямым вырезом декольте, атласный бант на талии и тонкая шнуровка по спине. Я уже хочу, чтобы Вацлав увидел меня в нем! Для вечернего приема больше подошло бы черное или красное, но в это платье я влюбилась с первого взгляда и не променяла бы его ни на какое другое. Я коснулась пальцами прохладного шелковистого атласа, знакомясь с платьем, и затем подхватила его с кровати, приложив к себе. Что ни говори, не платье красит девушку, а девушка — платье.

— Думаю, размер должен тебе подойти. — От этого чужого надтреснутого голоса, раздавшегося позади, по спине пробежали мурашки.

Я обернулась и вздрогнула. На пороге стоял Крис, и на лице его по-прежнему цвела улыбка. Но в глазах была такая безысходная тоска, что у меня сжалось сердце.

— Чье оно? — тихо спросила я.

Лицо Криса дернулось, и улыбка на короткий миг превратилась в оскал боли.

— Это неважно. Сегодня оно твое.

Крис резко развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь, внутренняя сторона которой оказалась зеркальной.

Я в растерянности уставилась на свое отражение. Платье, которое я по-прежнему прижимала к себе, было восхитительным. А еще оно было очень похоже на свадебное. Внезапно меня пронзила дрожь, плечи покрылись мурашками. Я вдруг отчетливо поняла, что платье было свадебным. И что та, на кого оно было сшито, так его и не надела.

Я осторожно положила платье на кровать и в смятении закусила губу. Как же быть? Воспользоваться щедрым подарком Криса? Или правильнее будет отказаться? Я сделала шаг в сторону и споткнулась о туфли. Светло-бежевые лодочки, которых я раньше не заметила, идеально подходили к платью. А еще внутри была метка «Джимми Чу». И, кажется, это был мой размер. Искушение было слишком велико, и я примерила их. Туфли были узковаты в мыске, но так изящно смотрелись на ноге, что на один вечер я могла бы с этим смириться… Стерпится — сносится.

— Жанна, — раздался стук в дверь. — Ты готова? Не терпится увидеть тебя в платье. Я пока надену смокинг.

Смокинг? Если это не шутка, то, похоже, Вацлав собирается надеть одежду Криса. И если он будет одет франтом, то мне необходимо соответствовать. Решившись, я стянула с себя шмотки и взяла в руки платье.

— Ты выглядишь, как невеста, — услышала я, выйдя из спальни.

Вацлав застыл в коридоре, прислонившись плечом к стене напротив, и не отводил от меня взгляда.

— А ты как жених, — вырвалось у меня. В голове крутилось: как чужой жених.

Белая сорочка с бабочкой и смокинг очень шли ему, но превращали в незнакомца, и я не понимала, как себя с ним вести. В следующий миг Вацлав резко шагнул вперед и притянул меня к себе так стремительно, словно мы танцевали танго. Мир сузился до кольца его рук, стиснувших меня за талию, и я вдруг представила, что мы стоим у алтаря, только что обрученные, за миг до поцелуя. Его губы коснулись моих, нещадно стирая с них помаду, и мне было ее совсем не жаль, хотя я убила пять минут на то, чтобы добиться идеального нанесения — сначала припудрила губы, потом очертила контур, затем покрасила помадой и промокнула бумажной салфеткой, все по заветам «Космо». Но какое это имеет значение по сравнению с поцелуем любимого? Его пальцы запутались в прядях моих волос — я специально оставила их распущенными и не стала собирать в высокую прическу, чтобы избежать ассоциаций с образом невесты. Только приколола две невидимки со стразами, чтобы пряди не падали на лицо.

— Пора. — Он с неохотой оторвался от моих губ и медленно провел рукой по шелковистой ткани платья от талии до груди, так что меня бросило в жар. — Идем? Крис уже спустился к машине. Он отвезет нас.

— Подожди. — Я тронула его за рукав. — Скажи, это платье и этот смокинг…

— Не сейчас, — резко ответил Вацлав. — Не надо обсуждать это при Крисе.

И по его тону я поняла, что оправдались мои худшие опасения. Невеста не бросила Криса ради другого, она погибла незадолго до свадьбы. А платье так и не было надето. Когда я надевала его, то обнаружила прикрепленную бирку. И подошвы туфелек были неношеными, до меня их обували только для примерки.

— Но ты уверен, что мы можем…

«Надеть их», — хотела закончить я, но не успела. Вацлав меня перебил:

— Это решение Криса. Он не предложил бы, если бы сам этого не хотел. Это очень важно для Криса. Думаю, он созрел для того, чтобы проститься с прошлым. Давай поможем ему в этом.

— Хорошо, — кивнула я. — Только…

— Прошу, Жанна, — прервал Вацлав, — не задавай никаких вопросов. Если ты узнаешь правду, ты начнешь жалеть Криса, а ему это будет неприятно. Дождись, пока мы уедем отсюда, и, если захочешь, я тебе все объясню.

Выйдя на улицу, я сразу же увидела Криса. Он стоял, облокотившись о капот своего внедорожника, и смотрел на меня так, как будто увидел призрака. Надо отдать должное его выдержке. За те несколько шагов, что мы сделали по пути к «лексусу», он совершенно взял себя в руки, включил свою фирменную улыбку и даже рассыпался в комплиментах. Я поблагодарила его и улыбнулась в ответ. Но всю дорогу до небоскреба, пока мы ехали в машине, на душе было горько. Как будто мы с Вацлавом украли чужую мечту. Как будто это по нашей вине Крис улыбается только губами, тогда как его глаза плачут без слез.

Крис

Октябрь 2001 года, Лос-Анджелес

Крис долго не мог понять, чего от него добивается курьер в синей форменной бейсболке и такой же дурацкой футболке. Он не заказывал ничего такого, что могло бы находиться в высокой картонной коробке легкомысленного розового цвета с изображением белой лилии. Он вообще ничего не заказывал в последний месяц. Вот только пустые коробки от пиццы в прихожей все прибавлялись… Он не помнил, как делал заказ и как встречал курьера. Он не помнил вкуса пиццы. Его кровь сейчас на добрых девяносто процентов состояла из текилы, бутылки из-под которой валялись по всей квартире. Особенно много — на диване. И ни одной — в спальне, куда он не заходил с тех пор, как остался без Нади.