Кто ищет... - Аграновский Валерий Абрамович

А что же с самим Андреем? Неужто он беспрепятственно шагнет теперь через барьер на «ту сторону» и все последующие разговоры наши будут посвящены не тому, как не пустить его «туда», а как вернуть «обратно»? Увы! И роковую роль в последнем шаге Андрея сыграла Зинаида Ильинична Малахова — пора сказать об этом в полный голос. Она была, пожалуй, единственным человеком, который даже в последний момент мог остановить парня, потому что звалась его  м а т е р ь ю. Множество живых примеров и научные исследования подтверждают то обстоятельство, что ни отец, ни дедушка с бабушкой, ни сестры с братьями, ни тети и дяди не занимают такого ведущего места в воспитании ребенка, как его мать. Потому что никто лучше матери не может удовлетворить органичную потребность детей в нежности, любви и ласке, столь же органичную, как потребность в пище, кислороде и сне.

Нет, не гимн я хочу пропеть Хорошей Матери, а устроить «отпевание» Плохой, приведя доказательства того, как губительно может сказаться на ребенке физическое или моральное отсутствие родительницы. Не буду оперировать литературным примером Золушки, мудро придуманным специально для того, чтобы поддержать дух ребят, живущих без матери, показать им возможность вопреки общему правилу сохранить себя чистыми и добрыми.

История знает массовый случай воспитания детей без участия родительниц: на одном из островов Голландской Вест-Индии жило племя «алорезов», в котором матери традиционно оставляли грудных младенцев без присмотра и лишь дважды в сутки кормили их, по дороге на работу и с работы. Все остальное время дети были предоставлены сами себе и периодическому «досмотру» со стороны мужчин, которые вмешивались в их дела только в крайних случаях. В конечном итоге дети племени вырастали неконтактными, недоверчивыми, с трудом сходились с людьми, отличались злобностью и агрессивностью, страдали комплексом неполноценности и, естественно, став взрослыми и следуя той же традиции, воспитывали себе подобных.

Чем, в сущности, отличалась Зинаида Ильинична Малахова от матери из племени «алорезов»? Формально находясь с Андреем под одной крышей, она ухитрилась фактически отсутствовать и еще сделала все для того, чтобы свести на нет и даже извратить положительное влияние на ребенка бабушки Анны Егоровны. В конце концов она способствовала созданию в семье той атмосферы безнадзорности при живых родителях, которая, во-первых, ничего общего не имеет с «системой позволительности», основанной прежде всего на искренней любви и на доверии к ребенку, и, во-вторых, во много раз сильнее калечит детей, нежели откровенное сиротство.

Обычно мы рассматриваем семьи не как источники развития патологии детского характера, а как главные ячейки воспитания. К сожалению, этот тезис категорически не подходит к семье Малаховых, где даже мать приложила руку к тому, чтобы сын стал преступником.

Ну вот, кажется, и наступил торжественно-печальный момент, когда я могу обратиться к читателю с предостережением: «Уважаемый товарищ! Будьте внимательны и осторожны: Андрей Малахов из племени «алорезов» готов с вами встретиться на углу улицы в любое удобное для вас вечернее время…»

Промежуточные финиши. И все же я не хочу торопиться с утверждением, что наш герой вполне созрел для противоправных деяний. Пойти на преступление, даже при стопроцентной внутренней готовности к нему, разумному человеку очень и очень трудно, если, конечно, он действует не в состоянии аффекта или «сильного душевного волнения», как говорят юристы. Сдерживающие начала у большинства людей достаточно сильны, чтобы не сдаваться без боя. И потому каждый или почти каждый преступник имеет промежуточные финиши, когда он совершает уже антиобщественные поступки, но еще не преступления, как бы входя в роль, вживаясь в образ, дегустируя запретный напиток мелкими глотками, а не залпом. Подобный механизм втягивания в преступную деятельность растянут, как правило, во времени, что, с одной стороны, чрезвычайно опасно, поскольку засасывает человека, и ему, как из топкого болота, без посторонней помощи уже не выбраться, а с другой стороны, позволяет окружающим своевременно распознать преступную личность и поспешить с профилактическими мерами. Для подростков такими промежуточными финишами являются ранние формы антиобщественного поведения, о которых я уже говорил: выпивка, игра в карты, побег из дома, мелкая спекуляция, попрошайничество и так далее.

Наконец, следуя справедливой позиции наших ученых, не надо преувеличивать значение психологической и психической готовности подростка к совершению преступления, потому что процессы, связанные с внутренним состоянием молодого человека, высокопластичны и поддаются модификации через влияние общества. Иными словами, на отклонения в поведении подростков можно и нужно влиять, изменяя характер детей в лучшую сторону, хотя это, конечно, дело не простое, а требующее титанических усилий. А. Макаренко писал в свое время, что «перед нами всегда двойной объект — личность и общество». Стало быть, необходима сложная педагогическая работа, истинным объектом которой должен стать не только ребенок со своими психологическими особенностями и сдвигами, но и отношения его с другими людьми, в том числе с родителями. Ведь семья, при всей ее огромной роли в формировании личности является только одним из этапов воспитания, далеко не единственным, не изолированным от других и не самодовлеющим. В конце концов, и семьи живут не на облаке.

К сожалению, эти благие рассуждения, предполагающие позитивный результат, почти неприменимы к нашей сугубо негативной истории, и это естественно, так как в противном случае судьба Андрея Малахова сложилась бы по-другому. Внимательный читатель, надеюсь, не забыл, что еще в детском саду Андрей присвоил чужую лопатку. Детсад был первым в его жизни — но, увы, не последним — коллективом, который ничего не изменил ни в его характере, ни в поведении, почему — разговор особый, требующий специальных исследований и размышлений, как и разговор о школьном воспитании…

Теперь самое время перейти к первому побегу Андрея из дома. Было ему тогда восемь лет, он учился в первом классе школы, и в связи с этим очередным «финишем» у меня состоялась со старшим Малаховым такая беседа:

— Припомните, Роман Сергеевич, когда Андрей отсутствовал дома больше недели?

— Вы что-то путаете. Не было этого. Больше недели?!

— Извините, Роман Сергеевич! Он уходил в общей сложности пять раз, и я точно знаю, когда и на какой срок, но меня интересует, знаете ли это вы. Вспоминайте: тысяча девятьсот шестьдесят пятый год…

— А-а-а, это? Ну, было. И что?

— Какова, с вашей точки зрения, причина побега?

— А черт ее знает! Характер такой!

— Для такого характера, Роман Сергеевич, тоже нужны причины. Но повод хотя бы вы можете вспомнить?

— Не могу. То ли жена вернулась из школы и что-то мне рассказала, и он понял, что будет порка, то ли…

— Почему «будет»? Ведь вы отлупили Андрея куском телевизионного кабеля?

— А что, по-вашему, отцы не имеют права наказывать собственных детей за плохую успеваемость? Они все бегать должны из-за порок?

Социологи определили четыре основные группы причин для уходов из дома: конфликт с родителями — примерно двадцать четыре из каждой сотни бегущих; конфликт со школой — около десяти; стремление к путешествиям, желание посмотреть большие города и побывать на юге — человек тридцать. А остальные сорок, за небольшим исключением, покидают отчий дом по «неустановленным» причинам, то есть скрывают их с такой тщательностью, что даже наука бессильна что-либо разгадать. Полагаю, однако, что эти данные в какой-то степени формальны. «Неустановленность» причин вовсе не означает их отсутствие, и чего тут мудрить-то, если мы все понимаем: коль ребенок психически нормален, какие, кроме как вышеперечисленные три, причины заставляют его бежать из родного дома? Скорее, он не умеет осмыслить то, что с ним происходит, или не может толково об этом рассказать, или боится рассказывать, или его просто плохо спрашивают. Что же касается стремления к путешествиям, то и тут: копните это стремление поглубже, и во многих случаях вы обнаружите в первооснове несложившиеся отношения в семье или в школе, которые и «выпирают» детей на улицы; в романтику побегов, особенно в наш рациональный век, я верю примерно так же, как некоторые люди в любовь с первого взгляда.