Обратная сторона Истока (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна

Не получилось: внутри обнаружился ещё один винт, причём вставший не очень удачно. Лопасти перегорородили проход так, что протиснуться между ними и стеной никак не получалось, надо было либо подныривать, либо перелезать.

Нина потрогала скользкий от грязи и ила металл и решила, что нырять будет проще.

Жалко, очки для плавания не взяла. А ведь хотела!

Открывать глаза в воде (особенно такой мутной) она так и не научилась, поэтому пришлось вслепую. Набрала побольше воздуха, погрузилась на самое дно (глубины было метра два, не больше), сделала несколько гребков и, оттолкнувшись ногами, вынырнула на поверхность.

И сразу же саданулась лопаткой о край лопасти.

Не рассчитала.

Да, Человеку-Муравью всё-таки проще приходилось, у него костюм был, шлем и всякие технические примочки, а у неё только старый купальник и инвентарь родом из магазина игрушек. И немножко из туристического.

Ссадину пощипывало, и Нина пыталась не думать, сколько микробов скопилось в трубе за время её существования. В конце концов, не болото же, а вполне проточная вода. В ней мальки плавают.

Но боевое настроение испарилось, как ни бывало.

Страшно не стало. Просто нахлынуло осознание, куда она лезет и что собирается сделать. И что им всем грозит, если она (именно она!) облажается. Особенно учитывая, что она теперь тоже сотрудник разведуправления, а не случайный человек из дальних витков.

Тишина и темнота позитива мыслям не добавляли, да и вода по мере продвижения вперёд становилась всё холоднее. А Ракун, на которого можно было бы отвлечься, сидел где-то бесконечно далеко.

Хотя не самом деле не так уж далеко, на чердаке одного из домов, соседствующих с тюрьмой. Волновался и ждал сигнала.

Нина вспомнила, как он смотрел, когда она рассказывала свой план.

Не глазами, но всё равно смотрел. Ловил каждое слово. Держал за руку.

Не запрещал. Хотел запретить, конечно. Это чувствовалось в каждом его движении, в каждой наглой ухмылке, в каждой неловкой паузе.

Но всё-таки смог отпустить. И теперь совершенно невозможно стало его подвести.

Тоннель кончился внезапно.

Сначала повеяло свежим воздухом, а затем в свете фонаря мелькнула решётка фильтра. Нина доплыла до неё за пару гребков, ухватилась, осмотрелась.

За решёткой виднелся ещё один винт, за ним таяла в темноте мелкая сетка. Но воздух шёл не оттуда, а сбоку, где от широкой основной трубы отходила ещё одна, гораздо более узкая. И гораздо более полноводная.

И лезть, конечно, предстояло именно туда.

Диаметр водоотвода оказался чуть больше полуметра: в таком не больно-то поплаваешь, но протиснуться вполне можно.

Смущало другое: пространства от кромки воды до верхнего края трубы оставалось сантиметров пять, не больше. Можно, конечно, вдохнуть, если совсем припрёт. Развернуться лицом вверх, всплыть так, глотнуть кислорода… Если получится развернуться, с рюкзаком-то.

Кажется, надо было брать не очки для плаванья, а целую маску с трубкой.

Но что уж теперь…

— Она короткая, — сказала себе Нина. Прозвучало не очень убедительно. — Должна быть короткая. Воздух свежий идёт.

Это, конечно, ничего не гарантировало, но хоть немножко утешало.

Долан про трубу помнил только то, что она есть, и что через неё однажды заплыла внутрь тюрьмы во-о-от такая рыбина. Знать бы ещё, сколько лет назад это произошло и как мифическая рыбина протиснулась через наружную решётку.

— Короткая, — повторила Нина.

И, набрав побольше воздуха, нырнула в проём.

Полноценно грести там не получалось, только проталкивать себя вперёд руками и ногами. Руками получалось проще, ногами — мощнее, но больнее. В третий раз зацепившись о дно коленкой, Нина перестала экспериментировать и почти целиком перешла на ручной ход.

Цепляясь пальцами за шершавые стенки, она упрямо ползла вперёд, сколько хватало дыхания. Не очень-то намного его хватало. Сначала Нина ещё пыталась следить за временем, но почти сразу поняла, что считает секунды слишком быстро, в ритм движению.

Сколько там обычный человек может дыхание задерживать? Около минуты? А если он при этом старательно ползёт?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Желание вдохнуть становилось всё сильнее, а вера в то, что получится это сделать, — всё меньше. В голове начало гудеть, в груди — гореть, цепляться за стенки трубы стало сложнее, пальцы соскальзывали, движение замедлилось. Нина почувствовала, что ещё немножко — и больше не сможет задерживать дыхание.

И перевернуться тоже не сможет. Просто потому, что уже не понимает, где верх, где низ и в какую сторону двигаться, чтоб поменять одно с другим. Она знала только одно направление — вперёд, и ползла туда, выбиваясь из сил.

И упрямо верила, что труба короткая. Должна быть короткая. И рано или поздно она обязательно закончится.

Под рукой внезапно оказалась пустота и Нина, не рассчитав, кувырнулась куда-то вниз. От неожиданности вдохнула, но вместо долгожданного воздуха в горло полилась вода. Она всё ещё была вокруг, везде; весь мир был водой, сплошной водой, из которой никуда не деться.

Нина из последних сил дёрнулась наверх, неуверенная, что правильно этот верх определила, упёрлась в стену, снова дёрнулась — и наконец почувствовала, как рвётся невидимая плёнка водной глади.

Воздух!

Воздух хлынул в лёгкие так, что голова закружилась. Нина едва удержалась на поверхности, раскашлялась, неудержимо, до слёз, кое-как отплевалась, справилась с собой… и нащупала ногами дно.

Она стояла в небольшом квадратном бассейне, вода едва доставала ей до груди. А вокруг был воздух, много воздуха. Нина дышала и не могла надышаться. Голова всё ещё кружилась, руки дрожали, ноги держали с трудом.

Но она смогла! Она это сделала!

— Молодец! — шёпотом похвалила сама себя Нина. Потом подумала и добавила: — Лодку угробила, едва не захлебнулась, колени разбила и три ногтя сломала. Но это ничего, ещё семь осталось. И на ногах. Есть, к чему стремиться.

Зато фонарик уцелел, и рюкзак тоже. Нина кинула его на пол за пределами бассейна, кое-как выкарабкалась сама, осмотрелась.

Про бассейн Долан рассказывал. Официально он использовался для того, чтоб замерять уровень воды и следить за её качеством. Неофициально: местные иногда вылавливали из него заплутавшую рыбу. Мелочь кидали кошкам, а крупных несли на кухню и требовали разнообразить меню. Иногда повара даже не сопротивлялись.

Сейчас в помещении, конечно, никого не было. Кому ж охота рыбачить в полной темноте?!

Окон здесь не было, только серые каменные стены, несколько облезлых стульев и ещё более облезлый стол, на котором валялась тетрадка с результатами замеров, заложенная на нужной странице огрызком карандаша. В углу ютились пара сачков и удочка, неподалёку валялся безжизненный светлячок-арфактум.

Нина отодвинула его подальше, чтоб не мешался под ногами, стянула мокрый купальник, достала из рюкзака рацию и сменные вещи, едва различимо пахнущие валерьянкой. Ничего, к счастью, не промокло и не разбилось. И связь была, хоть и паршивая.

— Я внутри, — сообщила Нина, зажав кнопку вызова.

— Молодец, — прозвучал сквозь треск и шипение голос Ракуна. — Береги себя.

— Постараюсь, — время длинных разговоров закончилось, теперь нужно было вести себя тихо и действовать быстро. Нина уже почти отключила связь, когда из рации донеслось:

— Не старайся. Просто сделай.

Пришлось делать.

Дверь помещения запиралась снаружи на обычный крючок, да и то не из соображений безопасности, а чтоб не хлопала на сквозняке и чтоб вездесущие кошки не караулили денно и нощно рыбное место.

Кошек Нина услышала раньше, чем увидела. Они засекли взломщицу почти сразу же и теперь раскатисто орали на два голоса, требуя внимания и чего-нибудь вкусненького.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тссс, — зашипела Нина, просовывая в щель между дверью и косяком тонкую пластиковую карточку — кассир в магазине игрушек вручила её со словами «Пригодится для следующей покупки». Ну вот, пригодилось! И даже раньше!