Бесценная награда - Ханна Хауэлл

Решение не говорить ей об этом было трудным. Бретт понимал, что сильно ранит Катриону, когда уедет. Но он не знал, сколько времени пройдет, пока он сможет вернуться, и не хотел, чтобы она страдала, дожидаясь. Конечно, ему совсем не хотелось, чтобы она нашла кого-нибудь, пока его тут не будет, но будущее представлялось ему таким неопределенным, что лучше будет уехать, не давая никаких самых призрачных обещаний.

– Похоже, все получилось совсем не так, как я предполагала, – пробормотала Катриона, поворачивая голову и глядя на него. – Ты меня соблазнил.

– Да. – Бретт выбрался из постели, вытащил из ванны влажное полотенце, обтер Катриону и себя и бросил ее обратно в воду. – Думаю, соблазнил, – согласился он, снова ложась рядом и утыкаясь носом в ее шею. – У тебя был другой план?

– Ну да. Это я собиралась тебя соблазнить.

– А. Ну так тебе удалось. Лежала голая в ванне.

– Но это же пустяки.

– Это все, что мне требовалось. – Катриона легонько шлепнула его по спине, и он рассмеялся. – Нет, правда. Пожалуй, это все, что требуется любому мужчине. Ага, говорит он, входя в комнату и видя голую женщину в ванне. Нужно быстренько раздеться, пока она не передумала. – Катриона засмеялась, и Бретт улыбнулся. – Я еще в большом зале заметил, что ты меня соблазняешь, милая. От этих твоих улыбок и нежных поглаживаний прелестной ручки у меня кровь кипела.

Катриона ощутила гордость, но постаралась не показывать ее. Она боялась, что вообще не разбирается в искусстве соблазнения, хотя видела, как другие играют в эту игру. Приятно думать, что ей все-таки удалось соблазнить Бретта, а на то, что сделать это оказалось слишком просто, можно не обращать внимания. Подобные мысли могут заставить сомневаться в ее способности обольстить его, да еще, пожалуй, начнешь думать, что и любая другая женщина может его соблазнить, почти не прилагая к этому усилий.

Катриона с разочарованием думала, что зря не повела себя чуть более дерзко, но тут его мужское достоинство шевельнулось прямо у бедра, и она улыбнулась. У нее еще есть возможность побыть дерзкой, пока ночь не кончилась. И Катриона, скользнув рукой вниз, сомкнула пальцы на его естестве. Он напрягся и резко втянул в себя воздух. Весьма многообещающе, решила Катриона и начала его поглаживать.

Бретт закрыл глаза, чтобы полностью насладиться ее лаской. У нее это получается совершенно естественно, подумал он, сдерживая улыбку. Наверное, это не самый лучший комплимент для леди благородного происхождения. Но тут Катриона повернулась и просунула свою маленькую теплую ручку ему между ног, и Бретт решил, что ему вообще не хочется ни о чем не думать.

Восходящее солнце согрело его лицо, и Бретт медленно открыл глаза. Наступало утро, и он не думал, что когда-нибудь с большей неохотой встречал зарю. Бретт осторожно высвободился из легких объятий Катрионы и быстро оделся. Частью души он жаждал разбудить Катриону, снова заняться с ней любовью, но знал, что должен собрать свои вещи. Если Брайан сказал «утром», это означало утром, а заняться любовью с Катрионой – значит потратить куда больше драгоценных минут, чем он мог себе позволить. Проще сбежать, чем начать объясняться, и он со стыдом подумал, что именно эта мысль заставила его так торопливо уйти от нее.

Спеша в свою спальню, которую делил с Аркуром, но в которой не спал с тех пор, как впервые занялся любовью с Катрионой, он все еще чувствовал себя трусом. Брат уже встал, оделся и сложил вещи. Бретт торопливо умылся, переоделся в костюм, более подходящий для верховой езды и начал запихивать вещи в седельные сумки.

– Ты ускользнул прочь, как вор в ночи, да? – сказал Аркур, дожидаясь, когда Бретт будет готов спуститься вместе с ним в большой зал, чтобы слегка перекусить перед дорогой.

– Именно так, – огрызнулся Бретт. – А что, я должен был разбудить ее на рассвете, чтобы она помахала мне рукой?

– Значит, ты так и не сказал, что собираешься вернуться?

– Знай я, когда это произойдет, сказал бы. Можно сказать, что я вернусь, но я же и вправду не знаю, когда. Мне подумалось, что лучше оставить все так, как есть. Никаких обещаний, тогда не придется их нарушать, а если я не получу того, что хочу, то мне потребуется больше времени, чтобы иметь возможность попросить ее руки.

Аркур вздохнул.

– Может, все, что ей нужно – это ты. Не думал об этом?

– Очень даже думал, но я не собираюсь стать третьим мужчиной в ее жизни, который приходит к ней с пустыми руками и женится, чтобы получить выгоду. Я вернусь и попрошу ее руки, только когда у меня будет достаточно своих средств. Пусть знает, что я хочу только ее, а не денег и не земель.

– Надеюсь, я никогда никого не полюблю. Это так усложняет жизнь! Ты все еще хочешь, чтобы я присоединился к тем двоим парням Макфингалам в Гормферахе?

– Да, если, конечно, ты еще не передумал.

– Нет. Там полно работы, и у меня появилось странное желание сделать хотя бы часть. Так что тебе лучше скорее прибрать эту землю к рукам, иначе я сильно рассержусь. Не хватало еще, чтобы все мои усердные труды пошли на пользу каким-то чужакам.

Негромко посмеиваясь, Бретт спустился вместе с братом в большой зал. Он понимал, что очень опасно питать чересчур большие надежды, но все же позволил себе надеяться на будущее с Катрионой. Так расставание делалось менее мучительным, потому что он видел путь обратно в ее объятия.

Дожевывая овсяную лепешку, Бретт вышел во двор и увидел, что лошади уже оседланы, а Брайан нетерпеливо дожидается жену. Для нее приготовили выложенную подушками повозку, и Ариадна то и дело кидала на нее сердитые взгляды, разговаривая с Катрионой. Тем не менее ей придется ехать в этой повозке до самого Скаргалса, и не только для того, чтобы сделать приятное Брайану – Ариадна все еще боялась потерять ребенка.

Катриона исподтишка посмотрела на Бретта. Она проснулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он выходит из спальни; его поцелуй еще согревал ее лоб. Сначала она ужасно разозлилась на то, что после ночи страстной любви он ускользает, как какой-нибудь вор или любовник, не желающий, чтобы вернувшийся муж застукал его в постели у своей жены. Но потом решила, что лучше всего расстаться именно так. По крайней мере, это поможет ей сохранить достоинство. Если бы он задержался или снова занялся с ней любовью, она могла бы начать умолять его остаться.

– Так и не попросила его остаться, да? – спросила Ариадна.

– Нет. Он не давал мне никаких обещаний, и я не стану удерживать его слезами и мольбой. Он хочет уехать, и я помашу ему на прощание у ворот. – Катриона вздохнула, когда Ариадна поцеловала ее в щеку. – Я была так рада тебя повидать, кузина. Пусть твой путь домой будет легким.