Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

— Давайте-ка взглянем и на это, — сказала женщина.

— В самолете я все время страдала от насморка, — соврала Сара. С этими словами она вытащила мятый платок, в котором скрыла пакетик с флаконом, держа его так, чтобы флакон остался незамеченным, шумно высморкалась в него и протянула помощнице Левайна.

Женщина, сохраняя каменное выражение лица, даже не взглянула на комочек платка и повернулась в сторону Левайна.

— Это все, что у нее есть, сэр, — сказала она.

Сара еще раз громко шмыгнула носом и быстро посмотрела вокруг. За резным столом она увидела корзину для мусора. Стараясь казаться спокойной, она снова высморкалась в платок, незаметно извлекла флакон, спрятала его в ладони, а платок выбросила в корзину. В то же мгновение она так же незаметно опустила флакон в карман джинсов. Обернувшись, она уловила, как на столе Левайна что-то блеснуло. Разглядев привлекший ее внимание предмет, нисколько не удивилась, когда поняла, что это ручка фирмы «Кросс», в точности такая же, как у Гордона.

Как ни в чем не бывало Сара подошла к стулу.

— Вы оба можете покинуть нас и заняться выполнением своих обычных обязанностей, — обратился доктор Левайн к мужчине и женщине, сопровождая свои слова движением головы.

Те заколебались. Наконец женщина сказала:

— Мне кажется, доктор, что нам следует остаться с вами.

— Мне наплевать, что вам кажется. Выйдите.

— Она тренированный агент, — заговорил мужчина. — Бремнер не стал бы…

— Во-первых, она не настоящий агент, — прервал его доктор. — Во-вторых, Бремнер далеко, а здесь распоряжаюсь я. В-третьих, я возьму ее пистолет.

Он протянул руку, и мужчина неохотно отдал ему «беретту».

— Прекрасно. А теперь убирайтесь, — нетерпеливо скомандовал Левайн.

Двое в белой униформе вышли. Левайн сунул пистолет в карман своего длинного лабораторного халата, улыбнулся Саре и сказал приятным, почти дружелюбным тоном:

— Присаживайтесь там, где вам удобно. Вы, должно быть, устали — столько времени наблюдали за домом, потратили столько сил. Может быть, пока будем говорить, между делом пообедаем?

Сара подавила едва не вырвавшийся у нее стон досады. Должно быть, они следили за ней уже давно. Наверное, кто-то из посетителей кафе был агентом Бремнера.

— Кто меня засек? — с горечью спросила она. — Тот человек в панамской шляпе? Или влюбленная парочка, держащаяся за руки?

— Не валяйте дурака, Сара, — ответил Левайн, покачав головой с покровительственным видом. — Хьюз и его люди слишком опытны, не вам с ними тягаться. В конце концов вы ведь всего лишь журналистка.

Левайн сидел, расслабившись, в центре комнаты в кресле, обитом узорчатой тканью, и довольно улыбался. Саре нужно было каким-то образом заставить его принять наркотик, и как можно скорее. Она могла бы попытаться подсыпать его в пищу, но было неясно, скоро ли им принесут обед. Ей же было необходимо, чтобы «делириум» попал в его организм и начал действовать уже сейчас, поскольку максимальный его эффект достигался по меньшей мере через сорок минут после приема. Она должна была любой ценой добиться того, чтобы он проглотил содержимое флакона, и завладеть «береттой»…

Сара еще раз быстро оглядела комнату, в которой она находилась, и соседнее помещение. В дальнем углу она заметила роскошно оборудованный бар с полкой для чистых стаканов, укрепленной примерно на высоте человеческого роста. Еще выше на стене она заметила миниатюрные телекамеры размером с карандаш.

— Не пытайтесь даже думать о побеге, Сара, — заметил внимательно наблюдавший за ней доктор все так же мягко. — Это вам не Ранчо. Все двери оснащены замками, которые автоматически запираются по команде с центрального пульта. Окна сделаны из особого стекла — пробить его можно разве что из гаубицы. Все сотрудники — мастера рукопашного боя.

Левайн относился к Саре очень уж дружелюбно, и она неожиданно для себя поняла: ему что-то нужно от нее. Не для Бремнера, а для себя лично. Именно поэтому он был с ней так любезен, именно поэтому он убрал из комнаты охранников, чтобы их присутствие, подразумевавшее угрозу, не нервировало ее. Но Сара хорошо усвоила урок, преподанный ей Гордоном. Теперь она была не настолько глупа, чтобы снова попасться на удочку фальшивого дружелюбия, и ясно помнила правило: если человек чего-то хочет, он становится уязвимым.

Ей надо было как-то отвлечь его внимание.

— Вы так и не сказали мне, за что убили Шантель Жуайо и того, второго. Кто они были?

Левайн выпрямился в своем кресле, словно император на троне, и нахмурился.

— Эти люди сделали очень большую ошибку и поплатились за это, — сказал он, и на его костистом лице снова появилась улыбка. — Ну что ж, вы все еще задаете вопросы. Прекрасно!

Тут он наклонился вперед и заговорил нетерпеливо, чуть ли не с просительными интонациями:

— Скажите, Сара, ваша память вернулась к вам постепенно или сразу?

Вопрос застал ее врасплох, но он, казалось, не заметил этого. Он по-прежнему сидел, склонившись к ней своим длинным телом, в глазах его горело возбуждение.

— Было ли возвращение памяти спровоцировано какими-то событиями, или же все вспомнилось само собой?

Теперь она поняла, что ему было нужно: чисто научные сведения. Для Хьюза Бремнера и Гордона Тэйта она была лишь одной из фигур в операции против Хищника. Для Левайна же Сара была объектом научного исследования. На подобную удачу она даже не надеялась. Ничто не могло так увлечь ученого, заставить его забыть обо всем на свете, как получение данных научного эксперимента из первых рук, от самого «подопытного кролика»!

— А почему я должна вам что-то рассказывать? — заявила Сара. — Вот если бы вы выпустили меня отсюда…

— Я это сделаю, обязательно сделаю! Как только закончится операция «Маскарад», я сразу же…

— Зачем я нужна Хьюзу Бремнеру?

Левайн покачал головой:

— Вы же знаете, что я не могу вам этого сказать.

— Тогда почему я должна с вами откровенничать?

— Ради науки, Сара. — Он наклонился еще ниже. — Ради знаний. Ради будущего человечества. Я думаю, это важнее каких-либо частных интересов. Я обещаю, что заставлю Хьюза освободить вас, как только операция будет завершена.

Он снова сладко улыбнулся и продолжил:

— Так как же, память вернулась постепенно или сразу? Скажите мне это, и я выпущу вас прямо сейчас.

Сара понимала, что должна дать ему информацию для затравки.

— Память возвращалась неравномерно. Что-то восстановилось мгновенно, что-то всплывало медленно, шаг за шагом. Первым признаком того, что я начинаю вспоминать свое прошлое, было всего одно слово. Это было имя — Гамильтон. Так вот…

Сара посмотрела в сторону бара:

— Меня немного знобит. Я могу чего-нибудь выпить?

— Что? — Левайн был так поглощен ее рассказом, что не сразу понял вопрос. — О да, разумеется.

Доктор Левайн должен был любить выпить, только бы ей повезло! Тут Саре вдруг показалось, что доктор раздумывает, не вызвать ли ему охранника.

— Так вот, — тут же добавила она. — Имя Гамильтон я вспомнила на Ранчо, на занятиях по шифровальному делу.

Сара замолчала и выразительно посмотрела в сторону бара. Левайн перехватил ее взгляд, встал и направился к стойке. Сара тоже поднялась и последовала за ним.

— Надеюсь, вы составите мне компанию? — спросила она.

Левайн оглянулся на нее.

— Разумеется, — мягко ответил он, играя роль любезного хозяина.

Когда доктор снял стаканы с полки наверху, Лиз прислонилась к стойке так, чтобы объектив камеры не мог уловить движения ее руки. Затем она торопливо засунула пальцы в карман джинсов, достала флакон и спрятала его в ладони. От напряжения на лбу у нее выступили капли пота.

Левайн поставил на стойку два стакана и потянулся за бутылкой шотландского виски. Когда он наполнил один из стаканов, Сара, стараясь казаться как можно спокойнее, спросила:

— А нет ли у вас «Бурбона»?

— «Бурбона»? — Доктор отвернулся и стал изучать ряды бутылок. Он явно предпочитал шотландское виски американскому, и найти сорт, который упомянула Сара, оказалось не так-то легко.

Воспользовавшись паузой, она повернулась спиной к камере, перекрывавшей зону бара, и стала, напрягая все силы, вытаскивать пробку из узкого горлышка флакона. Наконец это удалось. Быстрым движением она выплеснула золотистую жидкость в уже наполненный стакан с шотландским виски. Когда Левайн обернулся, держа в руке нужную бутылку, пустой флакон снова покоился в кармане джинсов Сары, а сама она вся взмокла от пота. Добавив в оба стакана содовой, доктор вручил ей ее «Бурбон».

Усевшись в кресло, Левайн стал нетерпеливо подергивать ногой:

— Итак, Гамильтон. Это имя вашего отца. Что вы почувствовали, вспомнив его?