Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

— Вам известно, по какому поводу меня вызывают?

— Нет, сэр. Я задала этот вопрос, но, похоже, никто ничего не знает. А может быть, мне просто не захотели сказать.

За годы своей карьеры Хьюз Бремнер не раз попадал в критические ситуации и приучил себя встречать неприятности с открытым забралом, смело решать возникающие проблемы и, не останавливаясь, продолжать продвижение к цели. Поэтому он редко волновался или испытывал чувство неуверенности. Однако до сегодняшнего дня ему ни разу не приходилось иметь дела с экстренными вызовами к президенту. Бремнер подумал о десятках миллионов долларов, которые он и его заместители выкрали со счетов в «Бэнк оф кредит энд коммерс Интернэшнл», о корпорации Стерлинга О’Кифа, операции «Маскарад», Саре Уокер, Лукасе Мэйнарде, Лесли Пушо и, наконец, об операции «Величие». Он выстроил гениальный план, задействовал такие пружины, какие движут мировые процессы, и не мог допустить, чтобы все его сложные построения рухнули в последний момент.

Тут Бремнер осадил себя. Если бы у президента или у Арлин Дебо были какие-нибудь доказательства, подумал он, его бы просто арестовали. Пока же его всего-навсего вызывают на совещание в Белый дом.

Президент США и директор ЦРУ ожидали Бремнера в комнате Договоров, которая играла роль офиса в жилых апартаментах Белого дома. Глава государства сидел за столом работы прошлого века, Арлин Дебо стояла неподалеку от него, разглядывая корешки книг в одном из объемистых книжных шкафов. Ни один из них не улыбнулся, когда появился шеф «Мустанга».

— Садитесь, Бремнер, — сказал глава администрации.

— Благодарю вас, господин президент.

Обои в помещении были темно-красного цвета — под кожу. В похожей на библиотеку комнате было немало антикварных вещей. В целом она была обставлена в мужском вкусе, что в любой другой ситуации помогло бы Бремнеру почувствовать себя раскованно.

Однако ситуация явно для этого не подходила. Никаких дежурных любезностей не произносилось, и это было дурным знаком.

— Час назад моему пресс-секретарю позвонила некая Джудит Зиммер, — сухо заговорил президент. — Вы знаете ее?

— Мне известно, кто она такая. Это редактор «Вашингтон индепендент», — ответил Бремнер, внезапно ощутив тяжесть в груди и в животе. Он тут же вспомнил, что именно на эту газету работала Лесли Пушо.

— Так вот, ей известно о том, что наша страна собирается предоставить убежище Хищнику. — Голос президента звенел от ярости. — Завтра она намерена опубликовать материал, в котором, помимо прочего, говорится и об этом. Теперь она хочет спросить меня, почему мы собираемся спрятать у себя этого людоеда, и процитировать мой ответ в своей статье. Кстати, ее статья — только начало запланированной ими серии публикаций на тему о серьезнейших должностных преступлениях в одном из правительственных учреждений.

— В каком именно из этих учреждений? — спросил Бремнер, чувствуя, как сердце его сбилось с ритма.

— К сожалению, этого она не сказала. Нет смысла что-либо опровергать до тех пор, пока мы не знаем, о каком конкретно ведомстве идет речь. — Президент посмотрел на Бремнера и снова заговорил, отчеканивая каждое слово: — Я особо обращал ваше внимание на то, что об операции с Хищником не должен знать никто. Ни один человек. Сейчас я вызвал вас для того, чтобы довести до вашего сведения мое указание аннулировать предложение о предоставлении убежища. Пусть этот грязный негодяй продается кому угодно, только не нам. В беседе с мисс Зиммер я буду отрицать тот факт, что мы собираемся приютить его на нашей территории, а вам придется проследить, чтобы и духу его не было в США.

— Господин президент… — начал было Бремнер.

— Не трудитесь объяснять, — прервал его глава Белого дома, сделав нетерпеливый жест рукой. — Моя администрация должна установить определенные этические нормы и следовать им во всех вопросах без исключения. Нам нужно многое изменить в сознании людей. Если статья действительно аргументированно подтверждается фактами и документами, это скандал.

— Вам известно содержание статьи, господин президент? — спросила Арлин Дебо, квадратное лицо которой залила бледность.

— У мисс Зиммер свои собственные этические принципы. Она отказывается ознакомить нас со своим материалом до его публикации. Так что нам придется подождать до завтра, как и всем остальным читателям.

— Господин президент, я должен вас кое о чем предупредить. — Хьюз Бремнер скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. — Дело в том, что в 60-е и 70-е годы Хищник выполнял для Соединенных Штатов кое-какие грязные дела. Будет не очень приятно, если какая-либо из стран, конкурирующих с нами из-за Хищника, сделает их достоянием гласности. Было бы весьма… э… полезно, если бы мы придержали эту информацию у себя, а заодно и выяснили, какие государственные деятели и частные лица прибегали к его услугам.

— Взять хотя бы информацию по корпорации «Бенидомо», сэр, — добавила Арлин Дебо. — Благодаря Хищнику нам стало известно, что человек, имеющий шансы занять пост премьер-министра Японии, — убийца. Вы наверняка помните о том, что он нанял Хищника с целью устранения основателя корпорации «Бенидомо». А ведь террорист предоставил нам много других сведений, имеющих большую ценность.

Президент подумал немного, сдвинул брови и отрицательно покачал головой.

— Нет. Мне не следует соглашаться на ваши уговоры. Пришло время порвать с прошлым. На нашей стране и так лежит ответственность за целый ряд действий, достойных порицания. Так что обсуждение вопроса о Хищнике будем считать законченным. Вы, мистер Бремнер, проинформируете его о том, что в Соединенных Штатах его больше не ждут. А вы, Арлин, проследите: мистер Бремнер должен сделать так, чтобы Хищник с его грязными секретами убрался куда-нибудь в другое место. Благодарю вас, вы свободны.

Глава 36

Хьюз Бремнер редко пил, тем более на рабочем месте. Однако сегодня случай был особый. Он налил в стакан на три пальца неразбавленного скотча, отхлебнул половину и на минуту закрыл глаза.

Потом связался с членами тайного совета директоров корпорации О’Кифа — Тадом Горманом, Эрни Пинкертоном и Адамом Рисли, занимавшими ответственные посты в министерстве финансов, Федеральном бюро расследований и Совете национальной безопасности. Каждому из них он сообщил о решении президента. Теперь им следовало действовать четко, скоординированно и без каких-либо проволочек. Необходимо было во что бы то ни стало отвлечь внимание Арлин Дебо от дела Хищника до завтрашнего вечера, когда террорист должен был сдаться ЦРУ. После этого Хищника ликвидируют, а указание президента будет формально выполнено. Печально известный убийца не получит убежища ни в США, ни в какой-либо другой стране.

В одной из комнат своего виргинского особняка Банни Бремнер налила себе первую за этот день порцию виски с содовой. Она отмечала окончание судебного процесса. Однако было невесело. Сильное желание еще раз поговорить с Мэрилин Майклс заставило ее испытать некий дискомфорт. К сожалению, ей почти ничего не было известно об этой женщине — Банни даже не знала, на какую газету та работает. Впрочем, решила она, об этом можно будет узнать через мужа.

Банни набрала номер рабочего телефона Хьюза, но того не оказалось на месте. Его секретарша сказала ей, что он уехал домой за вещами, — ему предстояла очередная поездка за границу. Взглянув на свой стакан, Банни решила, что не будет пить до тех пор, пока не поговорит с ним.

Как Бремнер и ожидал, упакованные чемоданы уже дожидались его в холле особняка — он заранее позвонил домой, и дворецкий обо всем позаботился. Собираясь лететь в Париж, он объяснил Арлин Дебо необходимость этой поездки тем, что якобы хотел лично проконтролировать свертывание операции, связанной с вывозом в США Хищника. При этом он несколько раз мысленно поблагодарил Бога за то, что Лукасу Мэйнарду не удалось ничего разнюхать об операции «Величие» и об оздоровительном центре в Париже.

Стоя в дверях комнаты, он наблюдал за тем, как Банни заглядывает в свой стакан с таким видом, будто собирается в нем утопиться. Перед ним была уродливая пьяная старуха, полная нелепых амбиций и воспоминаний о былой красоте и влиятельности.

— Я уезжаю, — произнес он наконец. — Ну-ну, не надо слез. Я знаю, что ты будешь по мне ужасно скучать.

— Куда ты едешь? — спросила Банни, подняв на него совершенно сухие глаза.

— В Париж, город огней и любви. Ты ведь помнишь, что такое любовь, Банни? Ну конечно, помнишь. Это то самое, что ты всю жизнь испытывала по отношению к своим деньгам.

Когда-то глаза его жены были прекрасного фиалкового цвета, но теперь они выцвели, превратившись в нечто невообразимое, водянисто-голубое. Банни моргнула, руки ее дрожали.