Статский советник - Валерий Пылаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы на удивление осведомлены о положении дел вокруг Рейна. — Я скосился на Оболенского. — Для того, кто последние несколько лет провел в Париже. Его величество император Жохеф любезно предоставил вам данные французской разведки? Или у российского посольства свои источники?
— Всего понемногу, князь, — хмуро ответил Оболенский. — Не стоит думать, что мы все это время просиживали штаны в Версале без дела. Может, среди нас и не нашлось человека ваших талантов и полномочий — кое-что все-таки удалось. Российское посольство уже давно готовило второй фронт по приказу императора.
— Не сомневаюсь. — Я склонил голову. — И особенно обидно будет отступить сейчас, когда до цели остается совсем немного.
Обстановка за столом в штабе… нет, не то, чтобы накалялась — но от царившего еще пару дней назад взаимопонимания осталась едва ли половина. Оболенский, похоже, уже успел не раз пожалеть, что не убрался обратно в Париж сразу после Сен-Жоржа, а ее светлость герцогиня и вовсе была готова повесить на меня всех собак. Да чего уж там — я и сам порой…
Нет! Нельзя. Возьми себя в руки, Горчаков.
Потеря веры в успех сейчас была роскошью, которую не мог позволить ни один из нас, и я — в первую очередь. В сущности, только эта самая вера у меня и осталась, потому как рассчитывать на помощь Жозефа определенно не приходилось… Мы с Оболенским не раз и не два перебирали варианты: наладить поставки из Швейцарии, попытаться протащить хоть что-то через французскую границу из Антверпена, рискнуть перейти Рейн и захватить арсенал где-нибудь под Штутгартом. Или обратиться напрямую к Павлу и отправить груз на дирижабле или морем… Но все эти решения или вязли еще на этапе переговоров, или оказывались слишком опасными или требующими времени, которого уже не оставалось.
Начало октября в Эльзасе выдалось теплым, но осень все-таки понемногу заявляла свои права. И приносила дожди, которые рано или поздно размоют и дороги, и поля, превращая любое наступление из сложной задачи в невыполнимую. Изнеженные аристократы наверняка один за одним уберутся в родовые имения, оставив ополчение без боевой силы Одаренных.
И уж конечно это топтание на месте скажется на боевом духе всей армии — уже сказалось. Местные парни с радостью занимали коммуну за коммуной, ловя на себе восторженные женские взгляды. Они без страха шли в бой — но едва ли им так уж хотелось часами сидеть под мокрым серым небом в ожидании очередной попытки прыгнуть на немецкие пулеметы и пушки.
— Так или иначе, мадам и мсье, одно ясно уже сейчас. — Я уперся руками в край стола, поднимаясь. — Мы или каким-то чудом займем Страсбург в ближайшие недели — или не займем вообще.
Я впился глазами в разложенную карту, будто где-то на огромном листе тысячу раз сложенной и развернутой бумаги были нанесены не только населенные пункты, водные преграды, дороги и прочие значки, но и какие-то невидимые глазу символы. Тайный шифр, с помощью которого я тут же решил бы загадку и взял Страсбург в…
Считанные часы или даже минуты? Да, пожалуй, так — на долгий бой с обученными и вооруженными до зубов солдатами Рейха у многочисленного, но разношерстного и бестолкового воинства герцогини попросту не хватит ни сил, ни даже патронов. Но если бы мы могли каким-то чудом преодолеть блокпосты на юге прежде, чем нас заметят, пройти до улиц города, чтобы оказаться под защитой домов. А еще лучше — оказаться прямо у стен чуть ли не тысячелетнего собора на Гранд-Иль в центре. Мне бы хватило и сотни человек одним ударом снести караулы, захватить узел связи и взять наместника за горло… Или двух сотен — если пришлось бы пробиваться через мосты с юга. Хотя подступ со стороны центрального вокзала выглядел куда заманчивее — прямые улицы, сразу три параллельно, крохотные домишки, много укрытий… Схематично нарисованные палочками рельсы на карте сплетались в клубок и притягивали взгляд, словно обещая какую-то подсказку.
А что если?..
— Куда ведет этот путь? — Я пальцем прочертил от центра Страсбурга к югу. — Мы ведь сможем раздобыть карту железных дорог?
Глава 37
— Рискованная затея, князь, — Оболенский покачал головой. — Очень рискованная.
— Куда меньше, чем бросить на укрепления две тысячи кое-как вооруженных эльзасцев. — Я пожал плечами. — И едва ли мы придумаем что-то получше… если его величество в ближайшие дни не соизволит прислать нам хотя бы десяток пушек.
— Я бы не стал на это рассчитывать. И даже если чудо вдруг случится — едва ли обойдется без какого-нибудь подвоха. Пушки или окажутся неисправными все до одной, или придут без снарядов… или застрянут на границе из-за какой-нибудь бюрократической ерунды. — Оболенский мрачно усмехнулся и уселся на капот машины. — Жозеф слишком хитер и осторожен, чтобы сейчас влезать во все это. Боюсь, мы сами по себе.
— Значит, обойдемся и без него, — вздохнул я. — В конце концов, мне случалось побеждать и при худших раскладах.
— Не смею сомневаться в ваших талантах, князь. Но захватить швейцарский поезд… — Оболенский вытянул шею, вглядываясь вдаль. — Одному Богу известно, какие это может иметь последствия.
— Западные кантоны Швейцарии в любом случае останутся лояльны Парижу. А восточные в любом случае не станут ссориться с Рейхом. — Я на мгновение задумался и добавил: — А все вместе кантоны Швейцарии ни за что не откажутся от нейтралитета. Я лично извинюсь перед владельцем поезда. От имени ее светлости герцогини и себя лично… И едва ли он станет требовать чего-то кроме денежной компенсации.
— Может, и так. Но стоит ли наживать себе новых врагов, князь?
— Одним больше, одним меньше… какая, в сущности, разница? — Я махнул рукой. — Сейчас уж точно не время опасаться толстосумов из Берна или Цюриха. Если я дожил до этого дня — значит, у Господа Бога на меня определенно имеются особые планы… Но ваше сиятельство, конечно же, не обязаны участвовать во всем этом.
— Боюсь, вы меня неправильно поняли, друг мой, — недовольно отозвался Оболенский. — Я лишь хочу предостеречь вас, не более. Мой отец всегда был дружен с вашим дедушкой — и сам я готов поддержать герцогиню не только за столом переговоров. И мне не обязательно во всем соглашаться с вами, чтобы исполнить свой долг — до самого конца.
— Значит, вы?..
— Да, князь. — Оболенский рывком поднялся и сложил руки на груди. — Я пойду за вами в
