Армия монголов периода завоевания Древней Руси - Роман Петрович Храпачевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому Батый решил опередить рязанцев и, упредив возможное соединение последних с суздальцами, первым двинулся на них. Близ пределов княжества вся мощь монгольской армии обрушилась на рязанские войска. Это было кровопролитное и упорное сражение — рязанские, пронские и муромские дружинники были умелыми воинами русского пограничья (автор «Повести о разорении Рязани Батыем» называет рязанцев «господством», т. е. дружинниками, чье умение удивило монголов: «Бьяшеся, яко всем полком татарьскым подивитися крепко и мужеству резанскому господству»). Они так «храбро и мужествено» сражались, что «едва одолеша их силныя полкы татарскыя». Почти все рязанское войско погибло — «многая князи месныя и воеводы крепкыя, и воинство: удалцы и резвецы резанския, вси равно умроша и едину чашу смертную пиша, ни един от них возратися вспять: вси вкупе мертвии лежаша»[746]. После сражения, разоряя села и небольшие грады («град Пронск, и град Бел[город], и град Ижеславець»[747]), монголы подошли 16 декабря 1237 г. к Рязани[748], расположившейся на берегу Оки, в 4 км от впадения в нее реки Прони. Под Рязанью было собрано все монгольское войско — там уже был и корпус Мэнгу, его усилия по взятию города отмечают и РД, и ЮШ. Как пишет Рашид ад-Дин: «Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кулкан, Кадан и Бури вместе осадили город Арпан и в три дня[749] взяли его»[750], при этом «[Мэнгу] вместе с чжуваном Бату… дошел до города Рязань, самолично сражался врукопашную и сокрушил его [город]»[751]. Рязань подверглась непрерывному обстрелу камнеметами и огненными припасами в течение 5 дней: «Овии с огни, а ини с пороки»[752]. Для сборки камнеметов в соединенном войске монголов было достаточно специалистов из Китая и Тангута[753], а русские леса изобиловали подходящим материалом. На шестой день, 21 декабря 1237 г., последовал решительный штурм города, Рязань пала, ее защитники и почти все население были перебиты, а город уничтожен: «Пожгоша весь и князя их Юрья убиша и княгиню его, а иных же емше — мужей, и жены, и дети, и черньца, и черниць, и ерея, овы рассекаху мечи, а други — стрелами стреляхуть и в огнь вметаху, иныя имающа, вязаху, и поругание черницам, и попадьям, и добрым женам, и девицам пред материи и сестрами»[754].
От Рязани монголы двинулись вверх по Оке к Коломне (это около 130 км), находящейся при слиянии Москвы-реки с Окой, запиравшей путь вглубь Суздальской земли[755]. Весть о гибели Рязани, которую принес в Суздальскую землю «кюр Михайлович»[756], не могла достичь стольного Владимира раньше чем через неделю (расстояния по рекам между ними более 400 км), а до Коломны монголы могли дойти за 2–3 дня. Но, по Татищеву, они там оказались только около 1 января 1238 г.[757], видимо, потому, что занимались фуражировкой в окрестностях Рязани облавными отрядами. Перед великим князем Юрием Всеволодовичем стоял тяжелый выбор — одновременно он получил просьбу о помощи от рязанцев и требование монголов покориться и платить десятину. Известия об этом монгольском посольстве очень скудны. Рязанцы пропустили его в Суздаль, но исход переговоров сохранила только эпитафия великому князю в Лаврентьевской летописи: «Безбожныя Татары, отпущаше, одарены, бяху бо преж прислали послы свое: злии ти кровопиици, рекуще — мирися с нами, он же того не хотяше»[758]. Юрий Всеволодович отпустил этих «послов» с миром и «одарил» монголов, даже пошел на уступки в вопросе дани, но при этом решил готовиться к борьбе.
Отказ же в помощи рязанцам в свете изложенного может иметь и объяснение, отличное от общепринятого, заключающееся в том, что князь «надеялся сам собою татар победить»[759]. Как написал новгородский летописец, «Юрьи же сам не поиде, ни послуша князии рязаньскых молбы, но сам хоте особь брань створити»[760]. Конечно, это очень похоже на проявление одной «из черт социальной психологии, характерной для рыцарства периода феодальной раздробленности, когда каждый рыцарь, каждый полководец, каждое феодальное воинство стремились к собственному, личному участию в сражении, зачастую не считаясь с общими действиями»[761]. Но как предположил В. В. Каргалов, отказ предоставить помощь рязанцам мог быть вызван и обычным просчетом — великий князь «начал собирать силы для отпора; сопротивление рязанских князей должно было, очевидно, дать возможность выиграть время для концентрации сил», а та же цель, т. е. отсрочка нападения, преследовалась одарением монгольского посольства; поэтому «в этих условиях помогать Рязани было опасно», но быстрые действия монголов поломали эти планы[762].
Если предположить, что суздальское войско выступило, двигаясь со скоростью гонца, что маловероятно, к Коломне немедленно по получении вести о гибели Рязани, то дойти от Владимира оно могло не ранее 4–5 января 1238 г. Но сражение под Коломной, видимо, состоялось не ранее 9 января — ведь уже 20 января была взята Москва[763], а сражение за нее, по данным Рашид ад-Дина, продолжалось 5 дней[764], значит, от Коломны монголы выступили к Москве не позднее 12–13 января (от Коломны до Москвы около 100 км). Судя по тому, что сражение под Коломной было ожесточенным (там погиб сын Чингисхана Кулькан, что указывает на возможный прорыв русской тяжелой кавалерии — ведь темники и Чингисиды в полевом сражении всегда командовали из тыла, как это уже было подробно рассказано в главе I) и длилось 3 дня[765], то, с учетом времени на сбор трофеев и приведение войска в порядок после тяжелых боев (это все вместе заняло 4–5 дней), можно предположительно датировать сражение под Коломной 8 или 9 января, а подход русских сил к Коломне — 7–9 января 1238 г. Таким образом, монголы не спешили брать Коломну и ждали подхода русского войска, чтобы разбить его в поле, а не спровоцировать его уход от разрушенного города, который незачем защищать.
Их
