Аня Каренина - Лилия Ким

Аня не слушала Иру. Впрочем, той это было и не нужно. С упоением рассказывая собственную историю, та вся светилась счастьем от сознания собственной избранности. Как же! Ради неё одной сам Господь взял и совершил чудо!

Кодирование

Долли и нервный, издёрганный Степан сидели в коридорчике НИИ резервных возможностей человеческого организма.

— Скоро уже? — спросил Стива у жены. — А ты уверена, что всё нормально будет? Может, он мне внушит сейчас, что я ему десять штук баксов должен.

— Заткнись! — шикнула на мужа Дарья.

Послышался шум воды, спускаемой в унитазе. Открылась дверь, и оттуда боком выплыла Лидия Вениаминовна.

— А! Пришли? Ну что ж вы… — она кивнула на Стиву. — Подождите здесь, пока мы с вашей супругой уладим некоторые формальности.

— А… А можно его с нами? — Долли занервничала.

— Да не сбегу я! Можешь не волноваться! — зло огрызнулся Облонский.

— Мужчина, что вы так нервничаете! — неожиданно истерично взвизгнула Лидия Вениаминовна. — Прямо невозможно с вами работать! У вас, в конце концов, проблема, избавиться от которой в ваших же интересах. Пойдёмте, — корова взяла под руку Дарью и повела её в свой кабинет. Пропустив Облонскую в дверь вперёд себя, Лидия Вениаминовна обернулась и бросила на Стиву взгляд, полный презрения.

— Ф-у-ух… — выдохнул Облонский. — Ну и стерва… Такую бы из помпового ружья и добивать прикладом. Нашла же жена моя контору! Профессор, интересно, такая же сволочь или ещё хуже?

Стива огляделся по сторонам: облезлые стены, вдоль плинтуса не торопясь прогуливается таракан…

— Да-а-а… — ещё раз вздохнул Стива.

— Облонский, пройдите, пожалуйста, в пятый кабинет! — на пороге появилась Лидия Вениаминовна, которая разом стала до невозможности похожа на служащую загса. — Эрнст Петрович Либих, профессор и доктор медицинских наук, сейчас проведёт с вами уникальный сеанс гипноза, после которого вы полностью излечитесь от пагубной тяги к алкоголю.

— Угу, — кивнул Стива, глядя исподлобья на Долли, которая показывала ему кулак, прошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь.

— Ну-с… Здравствуйте, голубчик! Здравствуйте! — Эрнст Петрович Либих был сегодня в особенно белом халате, особенно голубой рубашке и с особенно блестящим фонендоскопом.

— Здрасте, — поздоровался Стива, с недоверием оглядывая маленькую комнатку, точь-в-точь такую, как в женских путяжных общагах.

— Сейчас я буду… — Эрнст Петрович сделал паузу, хитро улыбнулся и, нагнувшись к уху Стивы, заговорщицки прошептал: — ВАС ЛЕЧИТЬ.

Стива непроизвольно отодвинулся от чрезмерно приветливого старичка. Повисла пауза, Эрнст Петрович старательно пытался втиснуть свой взгляд в зрачки Облонского, но тот отодвигался всё дальше и дальше, пока не упёрся в дверь.

— Что же вы, голубчик? Боитесь меня, что ли?

— Нет! — тут же ответил Стива, выскользнул из-под Эрнста Петровича и снова встал посередине комнаты. — Ну что делать-то надо? Сесть? Лечь?

— Ну что ж, голубчик, вижу, что настроены вы очень решительно, — несколько обиженно ответил Эрнст Петрович. — Пройдёмте же тогда. — Либих сделал широкий жест рукой в сторону ширмы.

— Куда? За занавеску? Зачем? — у Стивы началось раздражённое волнение, этот старый козёл доктор уже стал его раздражать. «Мозги только парит!» — подумал Облонский. — «Деньги собирает с таких идиоток, как моя жена да эта… Как её? Лена, что ли? Может, уйти, пока не началось?» — Степан бросил тоскливый прощальный взгляд в сторону двери.

Либих посмотрел на Облонского поверх очков.

— Голубчик, — профессор сложил руки на своём круглом пузике. — Я вижу, вы мне не очень доверяете. Ну что ж, это ваше право. Думаю, в этом случае наше лечение будет довольно бессмысленным… Полагаю, что надо позвать вашу жену, и вы, — Эрнст Петрович сделал на этом акцент и ткнул в грудь Стивы пальцем, — ей всё сами объясните.

— Да что вы так сразу… Ничего я про вас плохого не думаю! Может человек растеряться в такой ситуации? Может! Всё-таки в первый раз…

Либих некоторое время изучающе смотрел на Облонского, как будто решая что-то для себя. Затем вдруг начал рыться в своих карманах.

— Чёрт… Ой, господи, прости… Где же моя книжечка? Подождите, голубчик, здесь, не уходите только никуда. — Эрнст Петрович несколько суетливо бросился к двери. — Лидия Вениаминовна! Лидия Вениаминовна!..

Стива тяжело вздохнул, понимая неотвратимость лечения.

— Что значит — не настроен?! — раздался в коридоре резкий голос Долли. — Я ему щас покажу! Где он?!

Дарья ворвалась в кабинет и отвесила Стиве звонкую пощёчину:

— Ты забыл? Забыл, как ребёнка собственного чуть не угробил? Я тебе сейчас устрою! Я уже деньги заплатила…

Стива отворачивался от брызжущей в него слюны и еле сдерживал желание дать жене по морде. Только вот проклятое чувство вины мешало.

— Ну ладно… Чё ты… Я же не сказал, что не буду. Буду, буду… Давайте уже к делу, доктор.

— Это как понимать, простите? — Эрнст Петрович нахмурился. — Вы мне что, позволяете, голубчик? То есть вы как бы не против? — в голосе Либиха ясно слышалось высокомерная ирония.

— Да вы не слушайте его! — вмешалась Долли, втиснувшись между Стивой и профессором. — Он сам не знает, что говорит! — Долли непроизвольно повертела пальцем у виска.

— Эрнст Петрович! Ну не отказывайте! Женщина-то чем виновата?! — заголосила вдруг Лидия Вениаминовна. — Ну, Эрнст Петрович! — молитвенно сложила руки на метровой груди колодообразная корова.

— Пожалуйста, — так же молитвенно сложила руки и закусила губу Долли.

— Ну ладно… Что вы… Конечно. Не могу отказать прекрасным дамам, хе-хе, — Эрнст Петрович подмигнул Долли, схватил её руку и поцеловал. — Вы не ревнуете, Лидия Вениаминовна? Хе-хе! Ну не ревнуйте, голубушка, в остальное время — я весь ваш!

— Эрнст Петрович! — расплылась в улыбке толстуха. — Какой вы, однако, донжуан!

— Ну что ж, — Эрнст Петрович снова сложил ручки на пузике, — пройдёмте, голубчик, в нашу потайную залу.

— Куда? — хором спросили Облонские.

— Идите за мной, — окрысился Эрнст Петрович. — Только вы, голубчик. Жена ваша пусть останется.

Либих открыл белую дверь, что была спрятана за ширмой.

Несколько секунд после этого Облонский стоял разинув рот. За дверью оказалась комнатка, сделанная под миниатюрную церковь. Иконы по всем стенам в золотых багетных рамах, канделябры со свечами, запах ладана прямо-таки удушающий для столь небольшого помещения.

— Проходите, голубчик! Не стойте там, — Эрнст Петрович сделал приказной жест рукой. Облонскому тут же показалось, что он уже загипнотизирован и против своей воли подчиняется всем приказаниям Либиха.

— Сядьте, — сказал Эрнст Петрович, — указывая Облонскому на стул, стоящий посреди комнаты.

Стива сел. Медленно положил руки на колени и замер, глядя в одну точку.

— Голубчик, вы что, уже в трансе? — Эрнст Петрович внимательно посмотрел на Облонского поверх очков.

— Что? — встрепенулся через секунду Облонский.

— Голубчик, расслабьтесь, мы ещё не начали! Хе-хе! — затрещал Либих. — Только очень постарайтесь расслабиться. Вы должны быть полностью расслаблены! Иначе, хе-хе, денюжки вашей жены, хе-хе, вылетят в трубу! — и Эрнст Петрович зашёлся приступом смеха, больше напоминавшего корчи астматика.

Облонский сидел не шевелясь, глядя в одну точку, у него дёргалась щека.

— Вы спокойны? — заглянул ему в лицо Либих.

— Да! — гаркнул Стива.

— Вы расслаблены?

— Да!

— Ну что ж… Тогда начнём. Посидите так ещё несколько минут. Хотя можете, конечно, и эдак… Хе-хе…

Позади Стивы послышалось какое-то кряхтение, пыхтение и «шелест одежд». Облонскому стало даже страшно. Вдруг он щас обернётся, а там голый Либих!

На долю секунды повисла жуткая тишина. Тихий щелчок…

Либих ещё пару раз перекрестился и поклонился, а затем, словно очнувшись от транса, испуганно открыл глаза и с удивлением уставился на Облонского.

— А вы что, голубчик, ещё тут? — Эрнст Петрович перевёл глаза на пустой стул, потом на бумажку, лежавшую на высокой стойке. — А! — Либих выпрямился, приосанился и торжественно перекрестил Стиву. — Можешь быть свободным от греха, сын мой, Господь прощает тебя с условием, что ты более никогда не совершишь его. Не приблизишься… э-э… э… к предмету искушения и не вкусишь его пагубных плодов. Теперь тебе надлежит поехать в церковь, поставить свечи и вознести искреннюю и чистую молитву.

— Угу, — Стива чувствовал, что его одурачили, но мысль о том, что Христос мог быть в этом замешан, казалась уж чересчур кощунственной, поэтому он поблагодарил Эрнста Петровича и вышел.

— Ну что? — сразу накинулась на него Долли. — Хочешь выпить? А? — её глаза быстро-быстро перебегали с одного зрачка Облонского на другой.