Галактический скиталец - Фредерик Браун

Он знал, что сможет это сделать, хоть это будет и непросто. Оружие, с которым он никогда не расставался, было приспособлено для убийства других, а не себя. Чтобы убить себя протезом, нужно иметь мужество. Даже таким специально изготовленным, какой был у него. Глядя на его протез, никому не могло прийти в голову, что он весит несколько фунтов, а не унций. Он был окрашен под цвет кожи, и нужно было внимательно приглядеться, чтобы вообще заметить, что это не рука. Если все же протез замечали, то, естественно, полагали, что он из дюлароя, который использовался для этой цели уже больше столетия. Дюларой был гораздо легче магния и весил примерно так же, как бальзовое дерево. Протез Крэга был покрыт дюлароем лишь снаружи, но внутри он был сделан из стали и усилен свинцовыми прокладками. Вряд ли нашлись бы охотники получить им пощечину даже самую легкую. Долгие тренировки и физическая сила позволяли Крэгу так ловко управлять протезом, что никто и не подозревал о его истинном весе.

Кроме того, никто даже не мог предположить, что протез был съемным, поскольку все обычные протезы — неважно, рук или ног — вживлялись хирургическим путем и становились неотъемлемой частью тел их владельцев. Именно поэтому у Крэга не отобрали протез при аресте и переодевании в тюремную одежду. Крэг изготовил свой протез сам, а один хирург, скрывавшийся от правосудия в Рио, подсоединил его к культе так, что мышечная ткань автоматически держала его на месте. Но стоило Крэгу нарочно расслабить мышцы культи, как протез моментально становился съемным и превращался в грозное метательное оружие, которым Крэг после долгих упражнений научился поражать цель с поразительной точностью. С известной натяжкой можно было сказать, что Крэг имел «длинную руку». Чтобы вывести из строя одного противника, требовался всего один бросок.

Этим оружием и располагал Крэг в тюрьме.

Через решетку в потолке раздался голос:

— Твой суд назначен на четырнадцать часов. Осталось десять минут. Приготовься.

Крэг посмотрел на решетку и выругался. Но, поскольку связь была односторонней, никакой реакции на его выходку не последовало. Крэг подошел к окну и посмотрел на раскинувшийся внизу Альбукерк — третий по величине город Солнечной системы и второй — на Земле. Его пересекала по диагонали яркая лента челночной автострады, которая вела к самому крупному на планете космодрому, располагавшемуся в сорока милях на юго-восток.

Окно не было забрано решеткой, но закрывавший его прозрачный пластик был очень прочным. Возможно, ему удалось бы разбить его протезом, но, чтобы бежать отсюда, не обойтись без крыльев. Камера Крэга располагалась на самом верху здания Федерального суда, а все тридцать его этажей не имели снаружи никаких уступов — окна и стены были сделаны заподлицо. Выпрыгнув из окна, он мог только покончить с собой, но время сводить счеты с жизнью еще не пришло — ведь его могли приговорить к отсидке на Каллисто.

Он ненавидел этот продажный город, бывший в определенном смысле хуже, чем Марс-Сити, известный своей преступностью и злачными местами. Здесь не грабили на улицах, но именно здесь плелись сети интриг между вечно соперничавшими союзной и синдикалистской партиями. Политика расцветала на почве зловонной грязи, в которой были вымазаны не только сторонники обеих партий, но и те, кто старался держаться нейтралитета. Грязь не приставала только к партийной верхушке.

Снова раздался голос из решетки:

— Сейчас дверь камеры открыта. Пройди до конца коридора, где тебя встретят охранники и проводят в зал суда.

Через пластик окна Крэг уловил серебристый блеск приземлявшегося космического корабля и услышал отдаленный рев реактивных двигателей. Он подождал несколько секунд, пока корабль не скрылся из вида.

Больше задерживаться он не мог. Он знал, что его поведение в данный момент имеет значение. Если он откажется выходить, то охранники придут за ним сами, и его непослушание будет учтено при вынесении приговора, особенно если он окажет сопротивление. В его случае это могло означать выбор судьи в пользу психокоррекции.

Он открыл дверь и оказался в коридоре — там был только один выход. Два вооруженных охранника в зеленой форме и с лучевыми пистолетами в кобурах ждали его примерно в трехстах ярдах. Они стояли у первой двери, пройти через которую, как, впрочем, и дальше, он мог только с ними.

Он не пытался заговорить с тюремщиками, и они тоже хранили молчание. Когда он поравнялся с охранниками, они просто расступились в стороны, и Крэг оказался между ними. Дверь автоматически распахнулась, но Крэг знал, что, будь он один, она оставалась бы запертой.

Он мог легко убить обоих тюремщиков. Удар тыльной стороной протеза в лицо охранника слева и молниеносный боковой удар по охраннику справа — они оба умерли бы, так и не поняв, что произошло, и даже не успев потянуться за оружием. Но как пройти сквозь оставшиеся двери и заставить их распахнуться? Вероятность того, что ему удастся бежать, была настолько мала, что до вынесения приговора об этом нечего было и думать. Поэтому он спокойно шел между охранниками. Они спустились на один пролет вниз, затем уже на другом этаже прошли по нескольким коридорам и остановились у одной из дверей. За ней был зал суда, где должно слушаться его дело. Дверь распахнулась.

Все уже были на месте, так что он прибыл последним, если не считать охранников, вошедших вслед за ним.

Комната была достаточно просторной, но в ней находилось не более дюжины людей, включая Крэга и сопровождавший его конвой. Процедура судебного разбирательства со времен образования Федерации была сильно упрощена, хотя, по крайней мере теоретически, она считалась такой же справедливой и беспристрастной, как и раньше.

Судья, одетый в обычный костюм деловых людей, сидел за обычным конторским столом спиной к стене. Два юриста — защитник и обвинитель — сидели за столиками поменьше по обе стороны от судьи. Пять присяжных заседателей ждали начала процесса в удобных креслах, стоявших вдоль стены. Техник звуко- и видеозаписи расположился со своей аппаратурой и коробками с пленками около третьей стены. Стул подсудимого стоял по диагонали так, что он смотрел в угол между присяжными и судьей. В зале не было никаких зрителей и представителей прессы, хотя процесс и не был закрытым. Все судебное разбирательство записывалось на пленку, и после его окончания копии записи могли быть тут же востребованы представителями прессы и всех зарегистрированных средств массовой информации.

Все это Крэг уже видел раньше, когда его судили в первый раз. Тогда его оправдали, потому что четверо из пяти присяжных, а именно столько голосов было нужно для осуждения или оправдания подсудимого, решили, что представленных доказательств его вины недостаточно. Но Крэг все-таки удивился, увидев, кто сидел в кресле судьи. Там сидел Олливер.