Галактический скиталец - Фредерик Браун

Он сцепил пальцы рук и внимательно посмотрел на меня.

— Род, поверьте мне, Арчи способен был сказать все, что угодно, и в том числе любую ложь, лишь бы разрушить ваш брак, если это сулило ему возможность, пусть весьма отдаленную, заполучить побольше денег.

— Я не верю, — сказал я твердо.

Но я поневоле верил, и тон моего голоса выдал меня с головой, так как Хендерсон ничего больше говорить не стал. Да, теперь, зная, что представляет собой мой сводный брат, я припомнил множество мелочей, которые замечал за ним, а не только то, что он успел мне наговорить за последние десять-двенадцать дней.

Однако об этом я решил поразмышлять позже. А сюда я приехал, чтобы поговорить о ночи, когда произошло преступление, а Арчи ведь находился той ночью в Чикаго.

— Робин, когда я тем поздним вечером сидел в баре, мне пришла в голову мысль, показавшаяся мне тогда, скорее всего из-за дикого количества выпитого, хорошим решением нашей проблемы. Я вспомнил кое-что, возможно склонившее бы тебя отказаться от развода. Ты хотела детей, своих детей, а я был по-прежнему убежден, что не могу себе этого позволить. Тогда я вспомнил о статье, которую прочитал в каком-то журнале, где сообщалось о новейших достижениях в медицинской науке. Там говорилось, что уже получены положительные результаты в опытах над животными — это искусственное оплодотворение. Таким образом, ты можешь иметь своих собственных детей, не прибегая к моей помощи или какого-либо другого мужчины… Я допускаю, что это была поистине безумная идея. Но в том состоянии, в котором я находился в тот момент, она показалась мне просто замечательной, грандиозной, так сказать, идеальным решением нашей проблемы. Я решил немедленно ехать к тебе и рассказать всю правду, объяснить, почему я не могу иметь своих детей, а потом, под завязку, сообщить о грандиозной научной мысли, чтобы таким образом разрешить, обойти главное препятствие в наших отношениях. Так как моя машина стояла на ремонте, я решил поехать в дом бабушки, чтобы одолжить машину у Арчи. Но я понял, что вести машину в таком состоянии нельзя, поэтому решил, что сначала надо проветриться, и потому прошел пешком довольно длинный путь до того места, где меня встретил Уолтер. Потом я поймал такси, но вышел из него, немного не доехав до дома бабушки, так как хотел еще немного пройтись и окончательно прочистить мозги.

Я повернулся к Робин и добавил:

— Ты видела, как я входил в дом, ведь ты тоже ехала на машине. Еще с улицы я заметил, что света в комнате Арчи нет — я совсем забыл, что он уехал в Чикаго, — но тогда подумал, что он, возможно, уже лег, и поэтому поднялся по лестнице на второй этаж к комнате Арчи. Понятно, что я не мог его застать. Мне очень не хотелось беспокоить бабушку, так как я был сильно пьян и мне бы здорово от нее нагорело; поэтому я тихонечко двинулся дальше в дом и прошел прямо в гараж, чтобы посмотреть, на месте ли машина Арчи. Я решил, что если она на месте — а она стояла в гараже, — то я ею воспользуюсь, а потом уж как-нибудь объяснюсь с Арчи. Для меня тогда самым главным было как можно скорее попасть в Халчестер. Мне показалось, что я уже в состоянии сидеть за рулем. Сначала двинусь потихоньку, решил я, а потом за несколько часов пути я наверняка протрезвею и прибуду в Халчестер в нормальном виде, чтобы разговаривать с тобой. Я знал, что у машины Арчи несложное зажигание и ее можно завести при помощи куска проволоки, что я и сделал. Потом сел за руль и попробовал тронуться…

Это было тогда, Робин, когда ты услыхала два резких хлопка из выхлопной трубы и приняла их за выстрелы. Арчи не следил за своей машиной, свечи зажигания, скорее всего, никогда не чистились, возможно, с момента покупки машины… Звуки, раздавшиеся в глубине дома, могли тебе показаться выстрелами, прозвучавшими в холле. Ты же слышала их, когда входила в дом через парадный вход… А мне в этот момент пришла в голову мысль, что непременно надо появиться перед окнами холла-кабинета бабушки, чтобы она обязательно заметила меня, если, конечно, еще не услыхала выхлопов: иначе она могла бы подумать, что в гараж забрались жулики и хотят украсть машину Арчи. Она могла сразу позвонить в полицию, и меня задержали бы раньше, чем я успел бы добраться до Халчестера. Поэтому я решил, что мне все-таки лучше объяснить ей, что происходит. Но я подумал, что объяснение может затянуться, выдернул проволоку, заглушив мотор, и вернулся в дом через заднюю дверь. Когда я уже закрыл за собой дверь в кухню, я услыхал выстрел. Робин, это был твой случайный выстрел, который прозвучал, когда ты схватила пистолет.

Робин сидела, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— В темноте я пересек кухню, выскочил в коридор и здесь увидел тебя, выбегающую из холла-кабинета бабушки с пистолетом в руке. Ты добежала до парадной двери и выбежала на улицу. Я не мог поверить собственным глазам, я даже не мог позвать тебя. Несколько секунд я стоял, остолбенев, не в состоянии сдвинуться с места. Потом я медленно вошел в холл и увидел лежащую на полу бабушку с раной во лбу. Поэтому, Робин, у меня было куда больше оснований считать убийцей тебя, чем у тебя думать так обо мне. Я находился очень близко от холла, чтобы понять, что выстрел прозвучал именно там… в считанные секунды я оказался недалеко от двери. Ты выбежала из холла с пистолетом и… Это было таким страшным ударом, шоком для меня, что мне даже в голову не пришло, что у тебя нет абсолютно никаких причин убивать ее. Если бы я об этом подумал, то наверняка вообразил бы, что не я, а ты сошла с ума. Я замер и стоял неподвижно уж не знаю сколько времени, пока не услыхал, что твоя машина сорвалась с места; тогда я взял телефонную трубку и вызвал полицию. Мне кажется, хотя точной уверенности у меня нет, что в какой-то период времени, возможно всего несколько секунд, который я и сейчас помню очень смутно, я пытался сказать, что только что убил женщину и пусть за мной приедут. Но этот шок, вызванный тем, что я счел тебя сошедшей с ума и убившей мою бабушку, сразил меня наповал. Я слышал, как меня кто-то звал, спрашивал мое имя, но не помнил уже ничего. Я вдруг все забыл. Вот поэтому я так не хотел идти к психиатру, добровольно отказываясь от памяти. Мое подсознание не желало, чтобы я знал то, что оно помнило. И оно лишило меня воспоминаний. Так продолжалось вплоть до сегодняшнего вечера, когда ты рассказала, что же произошло на самом деле. Истинная правда оказалась для меня тем спасительным средством, которое помогло мне выстоять перед тем, что знало мое подсознание. Психический барьер исчез, хотя, надо признаться, в течение нескольких часов, не прерываясь ни на минуту, я думал, взвешивал, сопоставлял, прежде чем решился сделать первый шаг сквозь туман, скрывший мою память.