Миг власти московского князя - Алла Панова

Сначала князь решил, что народ веселит мужик, нацепивший на себя медвежью шкуру, — Михаил Ярославич несколько раз во Владимире, да и в отчем доме, видел таких умельцев, потешавших люд, — но потом понял, что перед ним самый настоящий мед­ведь. Зверь уморительно переваливался с лапы на ла­пу, при этом размахивал головой, будто надеялся порвать цепь, которую крепко держал в руках чернобо­родый великан.

Шум приветствий, сопровождавший князя, почти сразу докатился и до толпы, но увлеченные зрелищем люди не сразу приметили Михаила Ярославича и его дружинников, а когда заметили, тут же стали расступаться, пропуская их вперед.

Молодому московскому князю, кажется все еще не успевшему привыкнуть к своему теперешнему положению, приветствия, несшиеся со всех сторон, ласкали слух. Он с удовольствием демонстрировал людям, с таким уважением его встречавшим, свою благосклон­ность, улыбался им, помахивал рукой, даже погладил по голове какого‑то малыша, которого отец поднял над собой на вытянутых руках, чтобы ребенку было вид­нее. Правда, мальчик, озираясь по сторонам, искал взглядом совсем не князя, а медведя, но этого, конеч­но, никто не заметил.

Давненько уже князь не видел зрелища, подобного нынешнему. Все больше тризны да горестные прово­ды, даже веселое застолье обычно заканчивается какими‑то тоскливыми разговорами. А здесь — словно вре­мя повернулось вспять, как в далеком беззаботном дет­стве радостно играет рожок, кривляется на потеху толпе грозный лесной зверь. Князь видел на людских лицах эту позабытую детскую радость и сам не сдержи­вал веселой улыбки.

— Эй, мужик, покажи‑ка нашему князю, что твой медведь делать умеет, — крикнул кто‑то из толпы.

Чернобородый, кажется только теперь сообразив, что на его представление смотрит сам князь, резко обернулся, обвел быстрым взглядом зрителей и, увидев важного гостя, низко ему поклонился. Затем он пе­рекинул цепь из руки в руку, снова склонил голову, но на этот раз его примеру последовал и медведь. Люди радостно закричали:

— Пусть еще что покажет!

— Спляшет пусть! — неслось со всех сторон.

— В адском огне вам так плясать, — шипел за спи­ной Марии злобный голос.

— Да–да! Пускай попляшет! — просила толпа.

Мужик исподлобья посмотрел на князя. Тот мах­нул рукой, это, судя по всему, должно было означать, что и он согласен с выкриками.

Еще веселее заиграл мужичонка в высокой шапке, пошел по кругу, приплясывая. Медведь, беря с него пример, почти попадая в такт, стал тоже приподни­мать свои кривые лапы. Он поворачивался к князю то одним боком, то другим, на несколько мгновений опу­стился на все четыре лапы, а потом, повинуясь тихому голосу чернобородого, медленно поднялся. Покачива­ясь из стороны в сторону и подняв черную когтистую лапу, он устало двинулся по кругу за неутомимым пля­суном.

Улыбаясь как‑то по–детски, Михаил Ярославич внимательно смотрел за представлением, и в тот мо­мент, когда зверь сделал очередной шаг, он вдруг уви­дел знакомое лицо. Вздрогнул от неожиданности.

Девушка была в смятении, ей казалось, что надо быстрее выбираться из толпы, сжимавшей их с бра­том со всех сторон, и бежать к своему дому, куда, как она решила, и держал путь князь. Однако ноги ее буд­то примерзли к утоптанному снегу, она была не в со­стоянии не только двинуться с места, но и пошеве­литься и, глядя на князя, улыбалась какой‑то жал­кой улыбкой.

Мария не верила своему счастью, тому, что вновь видит перед собой князя, который тоже заметил ее. Но счастье это было омрачено, поскольку девушка знала твердо: на людях им вряд ли удастся перекинуться словом. Князь тоже это осознавал, и поэтому, когда их взгляды встретились, Мария увидела, как милое ее сердцу лицо исказилось на мгновение от горькой ус­мешки. Опустив глаза, из которых готовы были брыз­нуть слезы, девушка только крепче сжала руку брата, на что он, увлеченный зрелищем, не обратил никакого внимания.

Князь тем временем отвел взгляд от лица своей за­знобы и теперь смотрел на представление с некоторой грустью, оставшейся незамеченной никем из окружа­ющих. Он так же открыто улыбался, следил за ужим­ками зверя, но теперь все происходящее вокруг не при­носило той прежней детской радости.

Медведь, обойдя весь круг на задних лапах, остано­вился напротив князя, принял привычное положение, шумно и недовольно дыша, стал кланяться, с каждым поклоном все ближе приближаясь к княжескому коню. Тот, чуя грозного зверя, нервно подрагивал всем телом, громко фыркал. Ворон, который до этого стоял не шелохнувшись, не мог без повеления хозяина уйти от надвигавшейся опасности и лишь перебирал на месте тонкими черными ногами, чуть заметно пятившись.

— Позабавил меня твой Мишка! — громко сказал Михаил Ярославич, чувствуя, как сотни глаз впились в него и что среди тех, кто чутко внимает его словам, есть и та, ради встречи с которой он бросил сегодня все важные дела. — Позабавил! — повторил князь. — Потешил и меня, и людей моих и за то прими, добрый человек, от меня благодарность! — С этими словами он, что‑то вытащил из калиты и бросил чернобородому.

Тот ловко подхватил на лету награду за труды, мельком глянул в свою огромную ладонь, крепко сжал ее и, довольный княжеской щедростью, склонился в глубоком поклоне. Его примеру тут же последовал и медведь, и кривоногий мужичонка вновь стал наигpывать какую‑то совсем нехитрую мелодию. Он пошел по кругу, приплясывая, одной рукой держа рожок, а другой — протягивая людям свой смешной колпак. В нем весело позвякивали мелкие монетки, которыми платили за доставленную радость довольные зрители.

— Ишь, расщедрились! Слугам бесовским послед­нее отдают! — негодовал злопыхатель, но никто его не слушал.

Еще раз князь приветственно взмахнул рукой и в окружении гридей направился в сторону посада.

Зеваки мгновенно расступились перед всадниками, а потом так же быстро сомкнулись. Воспользовавшись тем, что плотно спрессованная людская масса на ко­роткое время пришла в движение, выбрались из толпы и Мария с братом. Илье очень не хотелось уходить с торга, но их с сестрой заждалась мать, которая, как он знал, наверняка тревожится из‑за того, что дети так долго не возвращаются.

Сестра едва ли ни бегом пустилась к дому, не гляде­ла по сторонам, то и дело натыкалась на прохожих. С трудом поспевая за ней, Илья тем не менее углядел, как на соседней улочке мелькнул небольшой княжеский отряд, направлявшийся в сторону городских ворот.

— А князь уж, видать, нагулялся, — сказал маль­чик деловито.

— Почему это ты так решил? — спросила Мария, неожиданно остановившись посреди дороги.

— Да–к я сам видел, — ответил тот, не понимая, почему его известие произвело на сестру такое впечат­ление, но довольный тем, что можно немного передох­нуть.

— А что ж я этого не увидала? — удивилась сестра.

— Ты ж сломя голову бежишь, будто на пожар, — заметил брат.

— Может, ты обознался? — не унималась девуш­ка. — Где ты мог князя увидеть?

— Ты мимо проулка меня тащила, я тогда его и ус­мотрел. У меня глаз зоркий! Мне о том не раз отец гово­рил, — похвастался Илья и шмыгнул носом.

— Ясное дело, зоркий, — как‑то задумчиво проговорила сестра и неспешно побрела к дому.

Теперь Илья, мог поделиться с ней своими впечатлениями о зрелище, увиденном на торге, но сестра на все его восторги ничего не говорила, лишь изредка рав­нодушно кивала. В конце концов, подумав, что сестре уже не раз за свою долгую жизнь довелось наблюдать медвежье представление и потому ей неинтересно слушать его, мальчик обиженно замолчал. Он решил, что лучше расскажет обо всем матери с бабушкой и своим друзьям, соседским мальчишкам. Уж они наверняка позавидуют выпавшей на его долю удаче.

Михаил Ярославич, немного проехавшись по пocaду, сделал неутешительный для себя вывод о том, что сегодня ему нечего надеяться на новую встречу с темноокой красавицей. Кроме того, по улочкам, заполненными людьми, ему не удастся пронестись на всем скаку, почувствовать, как тело охватывает упругий ветер, который словно наполняет его новыми силами и уносит прочь тяжелые думы.

С некоторым сожалением князь повернул коня к городским воротам и поспешил к своим палатам, обдумывая по пути, чем занять остаток дня. Он все никак не мог решить: то ли вызвать воеводу с отчетом, то ли самому отправиться в пыточную избу и посмотреть, как там идет дело. Так ничего и не решив, он проехал мимо стражников, которые охраняли ворота, смотревшие в сторону бора, и, хлестнув коня, понесся к своим палатам.

Воевода словно угадал желание князя, и не успел Михаил Ярославич осадить своего коня у крыльца, как услышал позади знакомый голос.

— Княже, найдешь ли нужным выслушать меня теперь, али мне попозже вместе со всеми прийти? — спросил воевода.

— Давай‑ка заходи, Егор Тимофеевич, погово­рим, — ответил князь и стал легко подниматься по ле­стнице.