Планета Эстей - StEll Ir

– Пожалуйста, дай мне потрогать за писю!.. – определилась в желаниях Мальчиш.

«Ой, а писять ты когда уже будешь?», нянечка Анечка немного раздвинула ножки, и ладошка Мальчиша тут же скользнула ей под животик. «Потом…», Мальчишу на самом деле совершенно расхотелось писять, когда в пальчиках её оказались большие мягкие лепестки нянечкиного влагалища. Трогать их оказалось настолько приятно, что у Мальчиша даже кожа на плечиках покрылась «гуськой» от волнения.

– Анечка, а у тебя на пизде тоже есть конопушки, как везде? – нечаянно обронила Мальчиш лишь недавно выведанное ею в электронном справочнике забытых лексикологий название письки. – Дай посмотреть!

Нянечка Анечка откинулась в креслице стульчака и пошире раздвинула ножки.

– Ух ты! Точно… – Мальчиш с восторгом перебирала лёгкий пушок вьющихся рыжих волосиков. – А это что ещё за писюн у тебя торчит?

Мальчиш даже засмеялась, увидев, как весело блестит вылезшая вдруг алая головка клитора.

– Мальчиш, не хихикай! – нянечка Анечка обиженно сложила надутые губки. – Это клубничка такая. Она у всех девочек есть и называется “клитор”!

– Ты из него писяла, да? – Мальчиш положила на вздувшийся клитор руку и почувствовала, что ладошка будто в самом деле сжимает большую горячую клубничку.

«Нет, ты глупенькая!..», нянечка совсем уже до предела раздвинула коленки и говорила словно из тумана, «Писяла я писькой… Ой…». Мальчиш удивлённо с интересом смотрела нянечке Анечке на лицо, не отпуская заполнивший всю ладошку влажный бугорок: «Ты что, нянечка-Анечка? Тебе хорошо, да?». «Д..да…», нянечка Анечка закинула одну руку за голову, а другой прикрыла глаза. Мальчиш сжимала и чуть разжимала ладошку с готовой, казалось, вот-вот брызнуть в руке жаркой клубничкой. И она всё-таки брызнула… Правда, не сама клубничка, а чуть пониже. Нянечка Анечка приоткрыла свой пухленький алый ротик, несколько раз тревожно вздохнула, выгнулась в спинке и чуть приподняла попку. А из-под ладошки Мальчиша звонко прыснули две прозрачно-белые струйки в биде. «Спасибо, моя хорошая!», нянечка Анечка ласково улыбалась и гладила ничего не понявшую Мальчиша по голове.

– За что? Ты что снова уписялась, да? – в голосе Мальчиша звучало полное недоумение: ведь это она, вообще-то, собиралась писять, а не нянечка!

– Глупышка… я кончила… Ну это, когда очень-очень хорошо… Вырастешь – узнаешь… – нянечка Анечка медленно возвращалась в себя.

– И всё-таки он у тебя очень большой, этот клитор-клубничка! – Мальчиш держала себя за половые губки, пытаясь найти подобие Анечкиной «клубнички» у себя. – У меня, вон, нет ничегошеньки! И у Натки тоже, только это страшный секрет, не проболтайся никому, что я у неё видела! Почему у тебя такая большая клубничка?

– Ой, не знаю!.. Выросла потому что, наверное! – нянечка Анечка слегка видимо смутилась уже от расспросов Мальчиша. – У Лики ещё немножко больше! Попросишь, пусть она тебе покажет и расскажет почему, что и как!

Нянечка Анечка тихонько хихикнула, усаживая, наконец, Мальчиша на стульчак вместо себя пописять. Мальчиш замерла, прижавшись к мягкой груди под нянечкиной рубашкой, и слушала, как журчит струйка под животиком и как бьётся сердце в Анечкиной грудке…

Утром, проснувшись, Мальчиш долго разглядывала извлечённые из-под подушки трусики, соображая – одеть их или обойтись шортиками.

– Мальчиш, лапочка, завтракать! – услышала она нотки смеха голоса нянечки Анечки и только тут обратила внимание на то, что кровать её давно осталась в неприкаянном одиночестве, а на неё вовсю уставились улыбающиеся мордочки всей группы уже приступающей к утреннему питанию.

«Ой, ё! Блин, опять проспала!», Мальчиш быстро запрыгнула в трусики, натянула одежду, сладко потянулась в большое окно навстречу лучам солнца просыпающегося города, и под жужжание складывающейся в бутон тумбочки кровати направилась к столикам, стараясь непринуждённостью походки заставить забыть нянечку Анечку об умывальниках, пастах, щётках и прочей утренней ерунде.

А на дневных занятиях Лика показывала, как нарисовать зайца. Единственный нормальный заяц получился у самой Лики. Он висел, улыбаясь с электронного граффити доски, и всем даже казалось, что он умеет шевелить ушками. Зайцы на столах малышей ушками не шевелили, у них даже не у всех были ушки. Под озабоченное пыхтение всей группы пока получалась более-менее лишь заячья улыбка, к которой пририсовывалось что только можно и не можно. «Лика, извините, пожалуйста…», поднял свободную руку маленький скромный Тёмка, усердно выводя пушистый заячий хвост размером со всего зайца, «Я совсем не умею зайчика! Можно я письку вашу нарисую?». «Можно», Лика посмотрела на Тёмкино произведение искусства и улыбнулась.

– Лика-Лика, а я…! – Мальчиш спешно пыталась что-то произнести и тянула ладошку вверх.

– Что? – мягкой походкой Лика приближалась к предпоследнему столику Мальчиша, стоявшему почти возле огромных окон.

Зайчик у Мальчиша получался отчасти складный, почти пропорциональный, вдобавок она пририсовала ему в лапу морковку, и Лика с лёгким недоумением смотрела в граффити-центр Мальчиша:

– Что, хорошая моя?

– Лика… – Мальчиш перешла на шёпот, и Лика наклонилась к ней, чтобы слышать, – покажи мне, пожалуйста… свой… клитор…

Воспитательница чуть присела, скользнув трусиками по стройным смуглым ножкам, положила трусики в карман халатика и села на край столика Мальчиша и оказавшегося опять по соседству Грейки. Раздвинув ножки, она двумя тонкими пальчиками с длинными сиреневыми ноготками оттянула кожицу на маленькой торчащей над писькой палочкой. Аккуратная блестящая фиолетовыми отбликами головка уставилась на Мальчиша, замершую от радости, и Грейка тоже отвлёкся от своего ёжикоподобного зайчика.

Нежно-кремовые губки на писе Лики были сложены в опрятные гладкие складочки, чуть обрамлённые чёрным пушком волосиков. Скрытая в них щелочка немножко блестела и была похожа на первую трещинку в начинающем распускаться бутончике розы. А там, где у нянечки Анечки была алая «клубничка», у Лики высовывалась палочка очень похожая на торчащую письку Грейки, только более тёмная кожицей по краям.

Мальчиш взяла всей ладошкой за эту палочку и попыталась сжать, заглядывая в глаза воспитательнице, как она вчера ночью делала Анечке. «Нет, не так, моё солнышко! Вот так!», Лика отвела кулачок Мальчиша и двумя пальчиками скользнула по стволику клитора, «Быстро-быстро… если сумеешь…». Мальчиш постаралась суметь. Сложив пальчики, как показала Лика, она быстро задёргала ими по всё более скользкому стволику. Лика упёрлась ладонями в коленки и прикусила губку, прикрыв глаза. Нравилось ей это не меньше, чем вчера Анечке, и Мальчиш утопала всем кулачком в податливой щелке, дёргая пальчиками по отвердевшей палочке клитора. Иногда пальчики срывались и соскальзывали по головке. Лика чуть вздрагивала в коленках, но так и не открывала глаз. Мальчиш увидела, как слегка задрожал низ животика воспитательницы. «Ой-ф-х, моя прелесть… спасибо!..», Лика, всё так же опираясь ладошками в голые коленки, сильно прогнулась в спинке и тихо вздохнула. Мальчиш, открыв рот, во все глаза смотрела на напрягающуюся подрагивающую писю воспитательницы. Она перестала дёргать кулачком и сильно сжала твёрдый стволик клитора в пальчиках. Из приоткрывшихся губок влагалища вырвалась прозрачно сверкнувшая сильная струйка и ударилась прямо в отворот платьица Мальчиша…

– Маленькие мои, играем в школу! Грейка, будешь учителем! – Лика улыбалась группе, натягивая трусики. – Проверишь нарисованных зайчиков и поставишь отметки на школьной доске. Мальчиш, мы с тобой в душ!

Лика утащила Мальчиша за ладошку в туалетную комнату, и заважничавший Грейка пошёл вдоль столиков с проверкой смеющихся зайцев.

А вечером Лика устроила экскурсию в загорающийся ночными огнями городской скверик. И, рассадив остатки группы по банкеткам на полянке под белыми фонарями, играла с ними в испорченный телефон. А потом интересно рассказывала про школу, в которую превратиться их детский садик, когда им станет семь лет, и про маленький уютный домик, который появиться тогда у каждого и будет называться по-взрослому смешно «жилотсек». Мальчиш слушала свою любимую Лику, склонив голову ей на коленки, видела уже красивую школу, поливала цветы и кормила ящериц в своём жилотсеке, и потихоньку забывалась в убаюкивающем её сне…

Ганни и Гелла

Первым делом в созданных для неё интерьер-рельефах полученного в подарок жилого отсека Мальчиш завела живой уголок.

Пушистые кролики и дрессированные собачки, цветные рыбки и без умолку трещащие попугаи, морские хрюшки и сухопутные рептилии забегали, заплывали и залетали к ней в специально отведённые телепорт-блоки, наполняя дом-квартиру несмолкающим лаем, стрекотом, а также, как казалось, порывами залетавшего с ними тропического ветра и свистом цирковых галёрок.