Колумбы иных миров - Юлия Федотова

А еще у Хельги был при себе скорпион из чужого мира. И он работал! Легко разрезал тварей на части. Но увы — каждая из них продолжала двигаться и нападать самостоятельно. Хельги с досадой отшвырнул артефакт. Лучше крупнее размером, но меньше числом, справедливо решил он.

И все бы ничего, постепенно отбились бы — и не в таких переделках приходилось бывать — если бы не это странная слабость, нездоровая сонливость, вялая реакция, снижающая скорость и точность удара. Время шло, минута за минутой, усталость нарастала. То одна, то другая тварь прорывала оборону, клевала, царапала, рвала зубами, оставляя неглубокие, но кровавые раны.

— Надо пробиваться к выходу! — просипела ошалевшая от боли Энка.

Они сделали шаг назад… Но никакого «выхода» не было! Впереди оставался все тот же дикий интерьер, а позади разверзлась… пустота. Ни лестницы, ни стен, вообще ничего. Как в астрале. Ничто в ничем. И не придумано еще слов, чтобы описать, как это выглядит. Кроме одного — никак.

— Тогда вперед! — удрученно скомандовала Меридит. — Сзади все равно ничего не осталось…

— Идем, — согласился Хельги, отбрасывая узкорылую тварь, попытавшуюся с налету отхватить нос его сестры по оружию.

Они шли, шаг за шагом, спина к спине, по скользкой от собственной крови лестнице, и спать хотелось все сильнее, а сил оставалось все меньше, и мысли в голову лезли самые нехорошие…

Кошмар оборвался внезапно, стоило им ступить на площадку шестого этажа. Оживших каменных фигур больше не было. И самой башни с ее нелепым убранством — тоже. Вместо них откуда-то взялся целый город с плосковерхими глинобитными домами, облезлыми и потрескавшимися, с бесконечной чередой узких, невероятно грязных улочек и закоулков, с большой белой луной, будто нарочно приклеенной к черному южному небу.

Но исчезла не только башня… Разведчики упали наземь, чтобы перевести дух и перевязать раны, и с удивлением обнаружили, что никаких ран нет, и одежда целехонька, без следов свежей крови. Сонная муть улетучилась из головы, силы вернулись.

— Загадочное явление! — пробормотала Меридит, с интересом изучая большой палец левой руки, минуту назад безжалостно откушенный и проглоченный. — Может, это все-таки сон?

— Одинаковый у всех троих? — усомнился Хельги.

— Нет. Сон у меня, а вы мне в нем снитесь.

— Это почему только у тебя?! — возмутилась сильфида. — Может, наоборот, это ты нам снишься?!

— Может, — не стала спорить Меридит. — Но тогда я сама себе тоже снюсь.

— Снись кому хочешь, — разрешила боевая подруга. — И вообще, хватит рассиживаться среди отбросов, идем вперед!

Собственно только туда и можно было идти, за спиной оставалась пустота…

Долго-долго блуждали они по темному ночному городу. И не у кого было узнать дорогу — на улицу смотрели глухие, без окон и дверей, стены домов, на стук в калитки никто не открывал.

Это был настоящий глинобитный лабиринт, каждый коридор которого неизменно оканчивался тупиком. Дома выглядели такими одинаковыми, улицы — такими однообразными, что трудно было сообразить, проходили уже здесь или нет. На пути попадалось множество неприятных, отвлекающих внимание деталей: дохлые голуби и куры, кучи зловонных отбросов, над которыми аппетитно чавкали волосатые гурры, уже знакомые кости с черепами и тому подобная гадость. Отвратительные находки никак не помогали сориентироваться, только раздражали.

— Надо делать отметины на стенах, иначе мы никогда не выберемся, — предложил демон.

Стали делать отметки-зарубки, но те исчезали без следа ровно через пять минут после нанесения. Энка уже начинала впадать в отчаяние от такого однообразного бессмысленного блуждания. Но тут ей было уготовано развлечение.

Черная тварь в черных одеждах, с белыми и круглыми, как луна в небе, тускло отсвечивающими глазищами и острыми мечами в каждой из четырех рук выскочила из-за угла и набросилось на приунывшую девицу. Спустя миг Хельги и Меридит досталось по точно такому же противнику.

Несмотря на грозный вид, с многорукими врагами удалось расправиться быстро. Они оказались слабоваты по сравнению с кансалонскими диверсантами и прекрасно реагировали на самое обычное оружие. Но вот странность — сущностей у них тоже не было! Сразу после гибели они бесследно исчезли с поля боя, а из соседней подворотни уже лезли следующие, крылатые, с петушиными гребнями на плешивых головах…

Этот этаж понравился всем — развлечений хоть отбавляй!.. Меридит даже умилялась — он напомнил ей детство: «Ну точно как у нас в Сехале было! Вонь, грязь, и никогда не знаешь, какая зараза из-за угла выскочит».

По приблизительным подсчетам, они перебили около полусотни чудовищ, прежде чем добрались до лестницы, странно и невесомо уходящей прямо в черное небо. Приняв последний бой, на сей раз с гигантским пауком, разведчики перебрались на следующий этаж.

И очутились в серале!

Помещение потрясало бесстыдной, сияющей роскошью: золотой бассейн с фонтаном непристойной формы, выбрасывающим ароматные струи розовой воды, шелковые балдахины, украшенные тончайшей работы вышивкой на сюжеты столь фривольные, что Меридит порадовалась отсутствию стыдливого Аолена. Гобелены под стать балдахинам. Статуи под стать фонтану. И как апофеоз этого великолепия — широчайшее ярко-алое ложе для любовных утех, с кистями и помпонами.

Три полуобнаженные девы, черноокие и чернокудрые, горбоносые и смуглые красавицы выплыли из недр помещения и, соблазнительно покачивая широкими бедрами, подрагивая рельефно выступающими животами с пупками, украшенными золотыми колечками, приблизились к своим жертвам шагом удивительно легким и невесомым, учитывая их пышные формы.

В первый момент их поведение здорово озадачило вошедших: дису и сильфиду они обхаживали столь же рьяно и в той же манере, что и единственного представителя мужского пола. Липли — не отбрыкаешься! Прошло не менее пяти минут, прежде чем одалиски сообразили, с кем имеют дело, оставили в покое дам и сосредоточили все внимание на Хельги.

Тот был в ужасе. Даже приснопамятная Самитра теперь казалась ему более привлекательной, чем три лишенные сущностей грации! Вообще-то подменный сын ярла не имел ничего против женского общества. Если бы только женщины эти не были столь ужасны или хотя бы вели себя поскромнее! Урожденный спригган, он испытывал примерно то же, что почувствовал бы человек из мира Макса, если бы стал объектом вожделения самки гориллы.

Первым побуждением было выхватить нож. Но резать глотки безоружным дамам, желающим ему по большому счету только добра, рука не поднималась. А дамы продолжали наседать, игнорируя его протесты. Вытягивали для поцелуев мокрые алые губы, сбрасывали и без того скудные одежды, с него самого ухитрились стащить куртку…