Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

некий временной колодец, затемнивший будущее, оказался стеной утёсов гор недоступности.

– Пояс! – убеждённо решил он для себя и определил временное расстояние до него – всего пять-шесть тысяч лет.

Однако тут же чертыхнулся и поправил себя: – а может быть, и пять лет. Кто может сказать здесь с большей определённостью? Никто!

Надо остановиться, поразмыслить, решил он, и хоть что-то поесть…

Эламы

Реальный мир, возникший перед взором Ивана, обрёл, наконец, какую-то неуловимую ясность, ухоженность, что ли. Это уже была не совсем дикая природа. Чувствовалось присутствие человека. И в воздухе изменилось многое – пахло дымом очага!

Иван вдыхал знакомый запах и чувствовал себя бродягой, блудным сыном. Он куда-то уходил, где-то скитался, а сейчас – вернулся.

К людям!

Всё-таки он никогда не думал, что подобное с ним произойдёт. Что он так безудержно будет радоваться лишь только простым намёкам на присутствие людей где-то невдалеке от нег.

А где люди, там был его дом!

Такое ощущение испытывает тот, кто возвращается в родную семью после долгой отлучки. После долгого проживания в городе при виде села, где родился и вырос. Так он себя считал счастливым, когда после Афганистана проехал на танке под аркой, увитой цветами, и оказался на территории Союза, своей страны, а потом, когда соскочил с подножки вагона на перрон Московского вокзала в Ленинграде, и ещё позже, когда вбежал в подъезд своего дома. Там резко пахло кошками и мочой, так как в двадцати метрах торговали пивом. Там были выщербленные ступени, и как всегда не работал лифт…

Но он был дома!

Дома!!.

Едва заметная тропинка обозначилась в нескольких шагах от него. Пройдя по ней с минуту, Иван наткнулся на бревенчатый забор, сделанный из струганных топором столбов, которые потемнели от времени – здесь кто-то жил уже издавна.

Тропинка пунктиром, местами пропадая из поля зрения в траве, тянулась вдоль забора. Иван пошёл по ней наугад: она могла привести его и к входу в огороженное место, и в лес, подступивший вплотную к строению. Она же вскоре повернула за угол забора. Иван очутился на небольшой, утоптанной площадке перед раскрытыми настежь воротами во двор с постройками и людьми.

Да, во дворе были люди. Трое. Низкорослые крепыши, чем-то знакомые Ивану, точнее – они кого-то ему напоминали.

Они заметили его сразу. Один из них метнулся в дверь срубового строения, а двое других, прихватив увесистые палки, медленно и настороженно направились в его сторону.

– Здравствуйте! – первым сказал Иван и через силу улыбнулся.

Улыбка, по всему видно, не удалась. Во всяком случае, приветливой она не получилась. Опухлость лица ещё не прошла. Зато его голос, слегка хрипловатый и негромкий, произнёсший приветствие, возымел действие и снял настороженность у подошедших людей.

– Ты кто? – спросил один из них

– Иван Толкачёв.

– ..?

– Я после… Прибоя.

– А-а-а…

– Случайно вышел к вашему подворью.

Позади него раздался шорох. Иван оглянулся и увидел ещё двоих, вооружённых топором и шестом с петлёй.

– Чего он? – спросили разом эти двое у тех, кто стоял перед лицом Ивана.

– Говорит, после Прибоя.

– А-а-а…

– Случайно, говорит, к нам попал. – (На кого же они так похожи? – вспоминал тем временем Иван). – Вы тут посмотрите вокруг, – распоряжался тот, первый задавший вопрос Ивану, – а мы его к Первому сведём. Он его, если что, сразу раскусит… Заходи!

Последнее относилось уже к Ивану.

Он вошёл во двор, проследовал до высокого, теремообразного, грубо слепленного деревянного дома. Строителям в иных деревнях руки бы оторвали за такую работу. Но в его положении выбирать не приходилось, да и почему он должен осуждать тех, кто живёт от Прибоя к Прибою? Слепил – и живёт.

– Нагни голову, а то разобьёшь, – подсказали ему.

Во время. Дверь делалась для низкорослых хозяев. Иван возвышался над ними на голову.

Он пригнулся, шагнул в дверь и очутился в комнате с глиняным полом. Посередине лежала шкура какого-то животного. До помутнения в голове пахло едой и обжитым домом.

Встречал его человек средних лет. Был он круглолицым, невысоким и крепким. До прихода Ивана он сидел за большим тяжёлым столом, занимающим весь левый угол комнаты. Сейчас он встал и направился к пришлому, но вначале вопросительно посмотрел на сопровождавших его.

– Кто это?

– Говорит, после Прибоя.

– Ясно… Ну что ж, будем знакомы. Элам Первый.

– Элам!? – почти вскрикнул Иван.

Это походило на наваждение или провидение. От одних Эламов к другим. Вот почему все они казались ему знакомыми.

– Чему ты удивился? Или испугался?

– Нет, что вы. Не испугался… Но удивился – пожалуй, будет точно. Совсем недавно… До Прибоя… – Ивану не хватало слов, чтобы объяснить, когда и почему он расстался с Эламами, так что для внимательно слушающих его хозяев он говорил, будто был в бреду: – Они были моими… э-э… Сопроводителями. Они… Двое… Шестой и Семнадцатый… Эламы.

– Остановись, незнакомец! – прервал его Первый. – Кто они? Почему сопроводители?.. Садись к столу. Есть хочешь?

– Хочу!

– После Прибоя всегда нестерпимо хочется есть. Расскажешь всё потом.

Его накормили простой, но обильной едой. Дали запить съеденное чем-то терпким и вкусным.

В дом пришли другие Эламы. Одни мужчины. С Первым их было семеро. Иван поведал подробно о своём назначении Подарка Анахору, о сопроводителях Эламах, о побеге вместе с ними.

– Дороги наши разошлись, – закончил он свой не слишком весёлый рассказ.

– Бедный Семнадцатый! Последнее время, Прибой его треплет каждые, пять лет, – посочувствовал один из Эламов-предков – Элам Двенадцатый.

– Ну, Четвёртый ещё чаще там бывает, – не согласился другой, не назвавший свой номер в последовательности предков и потомков.

Эламы говорили о своих предках и потомках как о современниках или братьях. Так оно, наверное, и было. Прибой иногда целенаправленно заставлял кого-нибудь чаще встречаться с собой – и несчастный прибойник едва успевал обжиться, когда наступал новый удар. Во всяком случае, так считали Эламы. Одних Прибой щадит, другие от него страдают больше. Но Иван понимал, что если Пояс – инертное образование, то люди Прибоя получают от него случайный откат в прошлое. Вернее, должны получать случайный…

«Хотя, – подумалось ему, – я-то, наверное, совсем не случайно оказался не за десять или тридцать лет, а значительно дальше».

Тут было о чём подумать и подготовиться к новой встрече с Поясом.

– Сколько осталось до Прибоя с сего дня? – перебил он увлёкшихся воспоминаниями Эламов.

– У-у… Много. Лет восемнадцать ещё. Не меньше или около того. Точнее всего может определять Элам Девятый. Он-то до одного дня может предсказать.

– Слышал я о нём от Шестого. Будто Девятый знает какое-то слово или фразу, чтобы можно было выйти из клетки для Подарков.

– Может быть, и знает, – с сомнением заметил Элам Первый. – Но мы таких слов от него не слышали. Да и самого его уже давно не видели.

Эламы опять поговорили между собой, словно Толкачёв послужил катализатором темы разговора. Он гостя не касался. До тех пор, пока Первый вновь не обратился лично к нему.

– Чем же ты