Таня Гроттер и посох Волхвов - Дмитрий Емец

– ВОЗМОЖНО, НО ТЕПЕРЬ ТЫ ИХ НЕ ТРОНЕШЬ! ЭТИ МАГИ СПАСЛИ СИМОРГА. МЫ ДОЛЖНЫ ИМ ЖИЗНЬ В ОБМЕН НА ЖИЗНЬ, – твердо возразил Перун.

– МНЕ ПЛЕВАТЬ НА ВСЕ ЗАКОНЫ! Я УБЬЮ ИХ!

Рука Триглава легла на рукоять меча. Рука Перуна – на молот. С минуту боги молча смотрели друг на друга. Потом Велес вышел вперед и встал рядом с Перуном. Он был безоружен, в сражении богов оружие решает далеко не все.

Триглав убрал руку с рукояти меча.

– Я НЕ ТРОНУ ИХ СЕЙЧАС, – сказал он.

Бог мора и войны еще раз скользнул взглядом по Тане и Пупперу и отошел без сожаления. Таня услышала его голос, прокатившийся в ее сознании, точно морская волна, стирающая следы на песке:

– НАШИ ДОРОГИ ЕЩЕ ПЕРЕСЕКУТСЯ. ПОКА ЖЕ ВАША ЖИЗНЬ БУДЕТ ВАМ НАГРАДОЙ!

Триглав захохотал, разом вскинул к потолку руки и исчез в серном дыму. Велес и Перун исчезли считаные секунды спустя – без шума, дыма и пыли.

Таня услышала лишь ржание застоявшихся коней и томное мычание вола. Боги удалились.

– Ну что, насиделся на моей спине? Может, слезешь хоть теперь? – спросила Таня.

Гурий отпустил ее и слез.

– Прости, я задумался, – сказал он.

– В следующий раз, когда задумаешься и перепутаешь меня со скамейкой, схлопочешь Пундус храпундус, – предупредила Таня.

В комнате все было перевернуто кверху дном. Опрокинутый стол, осколки посуды. Дверца шкафа с начертанным руническим знаком была оплавлена с одного края, где ее задел молот Перуна.

– Тетя Нинель давно собиралась сменить в квартире обстановку, – сказала Таня. – В любом случае нам нужно отсюда линять. Мне не хочется проводить новогоднюю ночь у лопухоидов.

– О, Таня! Ты решила улететь, не прощаясь со своими родственниками? Это очень по-английски! Мы после пришлем им купидончика с извинениями! – одобрительно сказал Пуппер.

Вскоре контрабас и метла вылетели из разбитого окна, взяв курс на Тибидохс. Пока они неслись над городом, Таня все время смотрела вниз. Снегопад уже закончился. Город мало-помалу готовился встретить первый рассвет нового года. Лишь изредка внизу взрывались петарды и пробегали искристые змейки салютов.

Пока в их квартире шла разборка богов с вампирами, Дурневы и примазавшийся к ним Халявий благоразумно отсиживались в ванной, запершись на задвижку. Лишь много времени спустя дядя Герман отважился выглянуть в коридор и осторожно всунул нос в комнату.

– Ну как там? – нервно крикнула из ванной Пипа.

Она была в такой панике, что готова была захлопнуть дверь и бросить папулю на произвол судьбы.

– Тут никого нет – ни Пуппера, ни Таньки, ни вампиров, никого, – дрожащим голосом отвечал дядя Герман.

– И Пупперчика моего нету? Украли, гады, народное русское достояние! – огорчилась Пипа.

Вместе с мамулей они прокрались в комнату, а в следующий миг страшный сдвоенный вопль огласил дом на Рублевском шоссе.

– П-п-почему ты нам ничего не сказал? – набросились они на дядю Германа.

– Да я как-то не сообразил! Не думал, что это вас напугает, – вяло оправдывался бывший депутат.

Наконец к Пипе вернулся ее обычный здравый смысл.

– Подумаешь, гроб! А каких еще новогодних подарков вы ожидали от Гроттерши? Скажите еще спасибо, что она никого туда не засунула, – фыркнула она.

Уже рассвело, когда Пуппер и Таня добрались наконец до Буяна.

– Грааль Гардарика!

Семь радуг слились в одну, пропуская их.

Они ожидали, что в Тибидохсе все спят, но не тут-то было. Перед воротами собралась огромная толпа. Ах, ах, ох и прочие чувства! Кого здесь только не было! Действительно, кого? Все вроде были. Гуня Гломов, Шурасик, Семь-Пень-Дыр, Верка Попугаева, Дуся Пупсикова, Рита Шито-Крыто, Кузя Тузиков, Гробыня Склепова – и остальные буквы алфавита.

Над толпой с радостными возгласами носились полярные духи, осыпая всех подарками и ватрушками из рога изобилия. Снеговик приплясывал со снежной бабой. Снежная Гурия раздавала автографы болельщикам. Холодрыжник гонялся за малюткой Клоппиком, запустившим в него какой-то мудреный запук. Санта-Клаус, отработавший все новогодние праздники еще 25 декабря, тянул свой бесконечный «Джингл-белз» и целовался с оленем.

Путаница и суета были такие, что Таню и Пуппера заметили не сразу. Лишь после, когда слух об их прибытии, подобно кругам от упавшего в реку камня, прокатился по толпе, все бросились к ним и обступили.

– Судя по тому, что мы все еще живы, древние боги получили свой посох – и это радует! – поправляя на носу очки, заявила Великая Зуби.

– Видели, сколько подарков? Дед Мороз прилетел к нам перед рассветом! Я что хочу сказать: старику у нас, тьфу-тьфу, понравилось. Полярные духи обожают тех, кому удалось их вздуть… – сказал Тарарах, украшенный гирляндами, как новогодняя елка.

– Я телепортировал зеркало к Дурневым, когда сообразил, что не смогу помешать им прорваться… Надеюсь, телепортация вышла кор-кор-кор-р-ректной? – уточнил академик Сарданапал, в обеих руках которого было по бокалу.

Волосы Медузии гневно шипели, когда она пыталась, поддерживая академика, придать ему строго вертикальное положение.

– Более чем. Все было чудно! – заверила его Таня.

Сарданапал что-то еще говорил, но Таня почти не слушала академика. Внимание ее было отвлечено другим. К ней, широко улыбаясь, сквозь толпу пробивался Ванька Валялкин. На лице у него было такое идиотское счастье, что Тане почудилось, будто она сходит с ума. Что этот Валялкин, ничего не понимает? Если бы он только не улыбался… Эта его знакомая, приветливая улыбка, да еще такая, будто ничего не произошло, теперь была хуже пощечины.

Ванька подошел и остановился в полушаге, глядя на нее. Таня не выдержала.

– А ты иди отсюда, предатель! – не удержавшись, крикнула она ему.

Губы у Ваньки дрогнули, точно она ударила его по лицу. Он хотел что-то сказать, но повернулся и бегом бросился прочь. Его желтая майка мелькнула на миг яркой запятой.

Таня смотрела ей вслед. Гнев проходил, но обида оставалась.

– А ну перестань Ванюшку обижать! Я тебе за Ванюшку уши надеру! – вдруг набросилась на нее Ягге.

Таня пораженно уставилась на старушку. Ей никогда не приходилось видеть Ягге в таком непритворном гневе.

– Ягге, ты чего? Он правда предатель!

– Кто предатель? Ванька? Ишь ты, победительница! Костыль богам вернула! Таня Пуппер называется!.. – закипела старушка.

– ЯГГЕ!

– Ба, не надо! – попытался остановить ее Ягун, но его бабуся разошлась не на шутку.

– Ты думай, что говоришь! Предателем кого назвала! Зализину-то из-за тебя Триглав сглазил… С тобой спутал, когда она в кабинет к Сарданапалу пробралась.

– Ну и что, но при чем тут Ванька? – пожала плечами Таня.

– Как при чем? Вот и получилось, что Лизка участь твою на себя приняла. Что с тобой должно было случиться – с ней сталось… Все книги мы с Медузией перерыли – не можем заклятие снять, и все… Умирает девчонка, все соки из нее проклятый Триглав тянет… Да только видим мы, что этим сглазом ты с Зализиной одной нитью связана. А нить эта словно через зеркало проходит. Чуть тебе лучше или веселее – Зализиной сразу хуже становится. Чуть тебе хуже – Лизка сразу на поправку идет. Но ты-то сильная, а она слабая…

– Я сильная? – усомнилась Таня. – Ну пускай сильная… А Ванька при чем?

– А при том! Вот и пришлось нам с Медузией у Ваньки потребовать, чтоб он разговаривать с тобой перестал. Клятву с него взять, чтобы он до Нового года даже и случайно на тебя не смотрел… Иначе ты любовью своей и счастьем бедную Зализину совсем бы со свету сжила, хоть, может, и не хотела бы того. Один только шанс у нас был… Слыхала небось, на обиженных воду возят? Тогда у дивана мы тоже все нарочно подстроили, чтобы Лизке хоть глоток жизненных сил дать. Сейчас-то, когда посох вернули, Триглав сглаз снял, и Лизке уж ничего не грозит, а тогда… Ванька к тебе выбежал счастливый, а ты его раз: предатель!..

– А перо? Зачем он перо украл? – Таня схватилась за него, как за соломинку.

– Перо – да вот оно, твое перо! Зализина его просила, когда очнулась, вот Ванька и принес! Теперь-то уж на, не нужно оно ей! – Ягге выхватила из складок своей длинной цыганской юбки перо жар-птица и с гневом сунула его Тане.

Таня уставилась на перо. Теперь она почти его ненавидела.

– Но почему так жестоко со мной? Но зачем, зачем? Почему именно Ванька? – крикнула она.

– Как зачем Ванька? Ты вообще слышишь меня или нет, девчонка? – забурлила Ягге. – Ты что, не знала, что Зализина все эти годы была в Ваньку влюблена?

– Лизка? В Ваньку?

– А в кого еще, не в меня ж, старуху? А Ванька на нее и не смотрел, с тебя, дурищи, пылинки сдувал! Кроме тебя, об этом весь Тибидохс знал! К кому Лизкина кукушка все время летала, а? Не помнишь?.. А на чем сам Ванька на Лысую Гору летал?.. На гнезде вороньем? Думаю, Лизка из-за любви своей и к зеркалу этому проклятому пошла… Хотела там судьбу свою увидеть!