Таня Гроттер и посох Волхвов - Дмитрий Емец

– Ага, будем «всыпывать»! – согласилась Таня. – Только не трогай меня, пожалуйста, за колено. Поверь, раки зимуют не там.

Пуппер смутился и убрал руку.

Таня взмахнула смычком, и ее контрабас стрелой помчался вперед – туда, где на противоположном конце поля точкой мелькнул обездвиживающий мяч. Гурий, не отставая, мчался рядом на метле. Какие бы виражи ни делала Таня, Гурий не отставал. Казалось, метла и контрабас состязаются в скорости и маневренности. Санта-Клаус перестал гнаться за Попугаевой и, остановив оленя, с невольным восхищением уставился на них.

– Во, блин, джингл-белз! – буркнул он.

Грызиана Припятская огрела оператора микрофонной стойкой, да так, что тот подскочил на метр.

– Снимай, забубенная твоя башка! Разве ты не видишь: Пуппер и Гроттер вместе! – взвыла она. – Это будет моя лучшая передача! Вот тебе, вот!

– Ай! Я не могу снимать, когда меня колотят! – огрызнулся оператор, прикрывая голову.

– А я не могу тебя не колотить! Все равно запорешь! Лучше я тебя сразу убью, как Смердяков старика Карамазова или Тарас Бульба своего сына! Поворотись-ка, сынку! – с горечью сказала Припятская, метко впечатывая оператору подставкой.

Корреспонденты «Голоса из гроба», «Лысегорской правды», «Лопухоид-таймс» и «Безлунного магомольца», не сговариваясь, настрочили в записные книжки: «Пуппер и Гроттер… Гроттер и Пуппер! Пародия, плагиат или любовь до гроба?»

При этом корреспондент «Лысегорской правды», унылый пожилой ведьмак из близкого окружения Вия, написал «пыродия» и «плыгиад», а корреспондентка «Безлунного магомольца», некоторое время промучившись в грамматическом усилии, – «плохгиатт». Издатель календариков с Пуппером захихикал, потирая ладошки, но внезапно взглянул на тележку с календариками, приготовленными для продажи, и испуганно вскочил. Оказалось, что все Пупперы втихую сбежали с календариков и теперь неслись к Тане признаваться ей в любви.

А Таня летела рядом с Пуппером, с легкостью обыгрывая всех полярных духов. Она даже не задумывалась, что делает и какие приказы отдает смычку. Казалось, ее контрабас находится в свободном полете. Его плоское днище из досок Ноева ковчега скользило по воздуху, опираясь о тугие струи холодного ветра. Неяркое зимнее солнце то выглядывало из-за туч выпуклым глазом яичницы, то кокетливо скрывалось за пухлым рыхлым облаком.

Они с Пуппером даже не сговаривались, что им делать, не выбирали общей тактики – это было не нужно. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полудвижения. Насколько зануден и невыносим был Пуппер в магпункте, когда он, сложив на груди ручки, однообразно признавался в любви или начинал составлять список гостей на помолвку, настолько же хорош он был в воздухе. Таня могла даже не оглядываться на него, и без того она знала, что Пуппер все сделает правильно.

Когда навстречу им попался Вихрило и начал закручиваться, вызывая буран, малютка Гроттер направила свой контрабас правее полярного духа, а Гурий – левее. В результате растерявшийся Вихрило, пытаясь уследить сразу за обоими, столкнулся с Пингвин-агой, и оба едва не попали в пасть своему же дракону.

Обездвиживающий мяч то мелькал где-то у самого купола, то, начиная летать зигзагами, нырял в тучу. Таня с Гурием переглянулись и разделились. Теперь они ловили мяч, как две гончих, стараясь подстроиться под его хаотические движения. Наконец им это удалось. Гурий Пуппер с налету ударил мяч концом метлы. Мяч от удара изменил направление полета, не вписался в очередной вираж и, отскочив от защитного купола, попал в руки к Тане…

Она прикрепила его к липучке у плеча, и они снова полетели с Гурием бок о бок. Внезапно внизу что-то мелькнуло, послышался рев двигателя, и к ним, точно толстый жужжащий шмель, приблизился Баб-Ягун на пылесосе.

– О, вот и они, мамочка моя бабуся! Звездная пара, наша надежа и опора! Разрешите спросить вас: каковы ваши впечатления от матча? Не желаете ли вы поздравить кого-нибудь из близких с Новым годом? Передать привет знакомым? Могу одолжить рупор! Только сразу предупреждаю, с возвратом! Казенное имущество, извиняюсь, на балансе у школы. Возможно, Поклеп Поклепыч даже выгравировал где-то инвентарный номерок.

Таня быстро взглянула на Ягуна. Она неплохо его знала и готова была поклясться, что он задирается. Пуппер явно вызывал у него творческий энтузиазм, причем особенного рода. Скорее всего, внук Ягге просто мстил Пупперу за своего друга Ваньку.

– Ого, Гурий Пуппер делает успехи! – продолжал ехидничать Ягун. – Кто бы мог подумать, что его метла – этот удлиненный веник, эта палочка с пучком веток, это повседневное орудие дворника – может развивать такую скорость и иметь такую маневренность? Впрочем, о вкусах не спорят. Лично я встретил однажды старушку-ведьму, которая летала на граблях, – и что же? Это была очень милая и достойная женщина. Гораздо приятнее своей подруги, которая летала в душевой, извиняюсь, кабинке и в соответствующем костюме. Ну так как насчет рупора?

Таня отказалась, однако Гурий почему-то согласился. Возможно, он просто неважно разбирался в нюансах чужого для него языка и не понимал, что над ним смеются. Пуппер поймал переброшенный ему Ягуном рупор.

– Я хочу сделать официальное заявление! Вы меня хорошо слышите? – спросил он.

Его голос, усиленный магией, разнесся по всему стадиону. Фанаты Пуппера насторожились. Корреспонденты и телевизионщики разом вскинули магофоны и зудильники, чтобы не пропустить ни звука.

– Я ЛЮБЛЮ ТАНЮ И БУДУ ЛЮБИТЬ ЕЕ ВСЕГДА! ЭТО К НЕЙ Я СБЕЖАЛ ИЗ МАГФОРДА! Я СПЕЦИАЛЬНО УЧИЛ РУССКИЙ ЯЗЫК, ЧТОБЫ РАССКАЗАТЬ ЕЙ, КАК СИЛЬНО Я СКУЧАЮ БЕЗ НЕЕ! – продолжал Пуппер.

Тренер Пуппера схватился за голову. Гореанна, ревниво стиснув зубы, заправила в сглаздамат новый рожок. Гробыня Склепова едва не свалилась с пылесоса.

Таня с ужасом уставилась на Пуппера. Тот же, не обращая ни на кого внимания и глядя только на нее одну, продолжал:

– Я ЛЮБЛЮ ТАНЮ! ТАНЯ, ПРОШУ ТЕБЯ, СКАЖИ МНЕ «ДА»!

Таня почувствовала, как краска залила ее лицо. Ей ужасно захотелось протаранить этого упрямого Пуппера и сбросить его с метлы. Одновременно почти помимо своей воли она ощутила к Гурию что-то новое, чего не было прежде. Была ли это любовь или, может, только симпатия – этого малютка Гроттер не могла сказать, особенно теперь, когда мысли ее путались.

– Может быть, хватит? – с досадой шепнула она Пупперу. – Прекращай этот цирк!

Однако вместо того, чтобы прекратить цирк, Пуппер рванул на груди защитную жилетку:

– Стреляй в грудь Пупперу! Стреляй или скажи «да»! Ты любишь меня?

– НЕТ!

– А если я забью гол? Если выиграю этот матч, тогда «да»? Тогда ты согласишься? – напирал Пуппер.

– Я сама забью гол! Ты мне не очень-то и нужен! – заявила Таня и, прижавшись грудью к контрабасу, взмахнула смычком. Бросая ей в лицо колючий снег, в ушах у нее выл, свистел, стонал ветер. Таня сорвала с липучки обездвиживающий мяч и держала его в свободной руке.

Она уже поняла, что, пока Пуппер увлеченно ораторствовал, полярные духи не теряли времени даром.

Обнаружив, что обездвиживающий мяч у Тани и Пуппера, они выстроили плотный заслон вокруг своего дракона. Впереди всех был Дед Мороз на вьюжной тройке. Три его белые кобылицы Вьюга, Метель и Пурга похрапывали и били по воздуху копытами, от которых во все стороны разлетались ледяные искры.

Чуть сзади и сбоку на олене кружил Санта-Клаус. Назойливые купидончики настолько его одолели, что глазки у Санты сбились в кучку, а аккуратная бюргерская бородка сидела на лице как-то несимметрично, заставляя почему-то вспомнить о котлете. За Клаусом и Дедом Морозом летели Холодрыжник и Ознобич. О существовании последнего можно было только догадываться по той ледяной, острой, почти кристальной прозрачности, которую порой приобретал воздух перед мордой у Снежного дракона.

Эта была не просто надежная защита – это была самая непрошибаемая из всех драконбольных защит, даже если забыть про тридцать первое декабря.

Многократно Таня и прикрывавший ее Гурий пытались прорваться, но всякий раз Снежный дракон метко выдыхал ледяное пламя. Таня и Гурий уворачивались, и пламя цепляло их лишь на излете. Но все равно контрабас покрылся изморозью, а с обледеневшей метлы Пуппера свисали сосульки.

– Здесь нам ничего не светит. Какая досада, что я не захватил свой плащ-невидимку! – воскликнул наконец Гурий, убеждаясь, что его метла маневрирует все хуже.

– Говори за себя! Я все равно прорвусь! Девочка с фамилией Гроттер не может не прорваться, Чума-дель-Торт меня побери! Я заставлю Снежного дракона проглотить мяч, даже если мне придется разжать этой ящерице пасть и вставить в нее посох волхвов! – решительно заявила Таня.

Она поймала себя на мысли, что рассуждает в лучших традициях темного отделения. Ну и пусть! А на каком, интересно, она отделении?