Воспитанник - Николай Дронт

Тут невольно забываешь обо всём и, хоть это совершенно неприлично, начинаешь отвечать своему любимому. В конце концов, не зря же она его так долго ждала! Целых три месяца! И рана его не испугала, хотя она с ней такая страшная…

Молодые люди так увлеклись… э… разговором, что не замечали подглядывающего слугу. Впрочем, уже после первых поцелуев тот тихонько спустился к ожидающему внизу отцу и доложил:

— Ваша милость, у них всё сладилось!

— Ну и слава богам!

Объяснение

В замок барона фон Баумхауэра я решил прибыть не только день в день, но с отрядом и под развёрнутым родовым знаменем. Однако действительность перечеркнула все планы — моей дружине указали место, где обычно размещались вооружённые отряды, сопровождающие гостей, а меня сразу от ворот повели к Виоле.

Девушка ждала на верхнем этаже смотровой башни. Одетая в красивое платье, закутанная в элегантный зимний плащ, с подаренным платком на шее, но прикрывающая его краем щёку. Я сразу заподозрил неладное. И точно! Стоило мне отвести её руку, как за тканью на щеке обнаружился шрам, не меньше ладони величиной, причём пока ещё не до конца заживший.

Виола, конечно, пыталась скрыть эмоции, но ей это плоховато удавалось. Глаза на мокром месте, чуть подрагивающие руки, затравленный взгляд, пытающийся казаться безразличным. Это она переживает из-за такой малости? Не! Понятно, что шрам не красит, но чего так нервничать? Когда заживёт, останется небольшой росчерк, и только. Или она боится моей реакции?

Начинаю выяснять, и оказывается — боевая рана! На её маленький замок напали, тогда хозяйка со слугами вышла на стены поддержать защитников. Очередная стрела на излёте клюнула бедняжку, но Виола платком перевязала повреждение и до подхода дружины отца оставалась среди обороняющихся. Возможно, потому защитники и выстояли, что вместе с ними сражалась хозяйка.

Глупая девчонка! Она не поняла, что от такой жены я точно не откажусь! Боевая подруга, способная встать на защиту нашего дома, мне милее любой красивой куклы, умеющей только, как простая служанка в кабаке, широко раздвигать перед мужчиной ноги. Друг, соратник, защитник нашего общего достояния и мать наших детей… Виола, милая девочка, не надейся, теперь ты от меня никуда не улизнёшь.

После поцелуя малышку пробило на слёзы и поток бессвязных фраз. Это нормально, женщинам надо поплакать и лишь затем успокоиться. А я воспользовался случаем.

Её губы похожи на спелые ягоды — так же красны, сладки и нежны. Ими сложно быстро насытиться. Поцелуи как тёплая вода в жаркий день, — чем больше пьёшь, тем больше пить хочется. Виола полностью отдалась новым ощущениям. Только когда моя рука ощутила упругость девичьей груди, она вдруг пришла в себя и залепетала:

— Ты что делаешь! Так нельзя! Немедленно прекрати! Перестань!

Впрочем, эти слова звучали совсем неубедительно и больше походили на неизбежный ритуал перед сдачей позиций противнику. Но тут от двери послышался голос:

— Ваше магичество! Его милость изволит просить вас, вместе с госпожой Виолой, пройтить в евоную кабинету!

Это произнёс тот же самый старый слуга, что и в прошлый раз. Ну вот почему он самые неподходящие моменты выбирает!

Однако между мной и девчонкой осталась недосказанность, которую необходимо прояснить до встречи с её папочкой.

— Малыш, ты выйдешь за меня?

— Да! Как хорошо, что ты это спросил! Я так боялась! Ты заставил меня целоваться, а сам вдруг подумаешь, что я такая!.. А я не такая! Я только первый раз целуюсь! И то лишь потому, что сильно растерялась… Мне было страшно, вдруг ты станешь считать меня уродиной.

— Глупая! У меня есть волшебная мазь, надо помазать твою ранку, и она заживёт.

— И не будет ничего видно?!

Такая надежда звучала в голосе, что было жалко говорить правду, но лучше не давать ложных обещаний.

— Уже прошло довольно много времени с момента ранения, потому у тебя останется малюсенький шрамик. Крошечный! Тонюсенький! С ниточку. Но мне он будет напоминать про исключительную храбрость моей сладенькой девочки, а от чужих взглядов ты его скроешь обычной пудрой.

На том и порешили. Когда слуга отвернулся, чтобы выйти на лестницу, мне удалось ещё раз чмокнуть Виолу. Она сделала страшные глаза, но приняла поцелуй с удовольствием. Положено! В смысле, по мнению всех женщин, после согласия стать супругой мужчина обязан поцеловать принявшую предложение девушку. Во всех рыцарских романах так написано, а значит, необходимо! Да и просто приятно получить от сдавшегося мужчины благодарный поцелуй.

Бастарды

Отто, отец Виолы, уже ждал нас в кабинете.

— Вернулся, значит? — довольно спросил он. — А коли так, будь гостем. Видал, какая беда с моей девчонкой случилась? Не знаю, что и делать с её щекой.

— У меня целебная мазь есть. В нашем графстве травница её подарила. Была бы рана свежей, и следа бы не осталось, а как сейчас получится, не знаю. Однако должна сильно помочь.

— Дело! Вся наша семья будет тебе благодарна.

— Мы с Виолой объяснились, и она разрешила мне просить у вас её руки.

— Экий ты быстрый! Погоди. Пока не скажу ни да ни нет. Поживи у нас месяц…

— Папа! Это долго!

— Цыц! Я сказал — поживи у нас месяц, посмотри на Виолу, поговори с ней. Как месяц закончится, приходите ко мне, тогда поговорим. Не хочу сейчас, пока вы в порыве чувств, ничего обещать. Мне тоже надо к тебе приглядеться. Так-то ты жених хоть куда! Но первое впечатление бывает обманчиво. Если разрешу, через пару месяцев свадьбу сыграем. И ты осмотрись, коли в нашу семью войти хочешь, наверняка про наших друзей и врагов знать пожелаешь.

— Конечно. Вот, например, кто на замок Виолы напал?

— Хороший вопрос. Правильный. Помнишь Люциана? Который фон Майнхардт. Отец за него заплатил, а Люци всё неймётся. Отомстить решил.

— Я ещё на дороге его казнить хотел. Но Виола за него просила…

— Ашер! Он с детства вспыльчивым был. Я не думала… И он благородный. Неправильно казнить его, как простого разбойника!

— Ты, дочка, слишком добрая, хотя и выгоды не упустишь. Два раза Люци на тебя нападал, боюсь, третий бой роковым будет.

— Третий? Он ещё жив?

— Жив. Люциан не дурак. Как узнал, что мои люди близко, сразу сбежал. И не куда-нибудь, а к нашему графу поскакал. Пал в ноги, повинился, сослался на любовь к Виоле, сразу заплатил виру. Его сиятельство прислал мне гонца с письмом и кошелём. Просил простить и забыть обиду.

— А вы?

— Что я? Хоть вира и небольшая, но против просьбы графа я пойти не могу,