Логика монотеизма. Избранные лекции - Гейдар Джахидович Джемаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время – это, строго говоря, сочетание двух очень тонких, уникальных, сложно связанных между собой явлений: с одной стороны, время – это движение от абсолютно энергетического максимума к абсолютно энергетическому минимуму, то есть превращение всей энергии в вещество и частично обратно (но в целом, по общей сумме всех процессов, движение от энергии к веществу превышает потенциально сумму обратных переходов); а с другой стороны – финальность человеческой жизни. Потому что если бы человек не был конечен (предположим, что мы живём бесконечно – мы не рождались и не умрём, живём, как такие олимпийские боги), то для нас время бы не существовало как время. А существовала бы длительность, которая была бы пустой длительностью – как числовой ряд. А в числовом ряду никакой разницы между 5 и 5556 нет, абсолютно никакой. То есть был бы числовой ряд, который длится, длится, длится. Это длительность, но не время.
Когда начинается время? Когда мы рождаемся и умираем. И между рождением и смертью существует стук сердца, который является мерой времени. И уже галактики, звезды, вращение Большой медведицы вокруг Полярной звезды, – всё измеряется этими ударами сердца.
Движение от огня к глине, от чистого огня к чистой глине, измеряется ритмом живого сердца конечного существа. Существа, отражённого в этом зеркале, состоящим из различной мощности множеств (множество точек различной мощности: в состоянии «альфа» есть максимум энергии, в состоянии «омега» есть максимум вещества). И в этом отражён человек, который конечен. Это сочетание и даёт эффект, который мы называем время.
Но сюжетность совершенно другая. Сюжетность существует в книге. Она – вне времени. То есть мы читаем «Гамлета», мы читаем его во времени настолько, насколько мы живы, и тратим на это своё время. Но движение сюжета не связано с этим временем. Оно вечно. Оно постоянно воспроизводимо. Эта событийность интеллектуальна, то есть ничем сюжет «Гамлета» или «Дяди Вани» не отличается от чистой мысли, которая просто выражена в законченной форме. А она же – эта мысль – вне времени.
Поэтому то, что мы находимся сейчас, здесь, в этой комнате, – это не связано со временем, это некая ситуация, в которую нельзя войти, даже если сжечь тысячу берёзовых поленьев и совершить в этом участке очень мощное отступление назад, – от вещества назад к выделенной энергии. Но никакого отношения к нам, сидящим здесь, к этой ситуации, на этих подмостках, это не будет иметь.
Никто не понимает, что такое трансцендентное. Потому что все думают, что трансцендентное – это нечто субстанциональное, находящееся за гранью известного. В то время как на самом деле трансцендентное – это то, чего нет. То есть это не альтернатива сущему, потому что альтернатива перекрывается более высокой степенью «надстройки». Есть, допустим, чёрное и белое, а есть нечто, объединяющее чёрное и белое. Тезис, антитезис, синтез. И любая дихотомия этого и иного всё равно будет иметь синтез. Выйти из этого можно только таким образом, что есть это и есть та «внешняя тьма и скрежет зубовный», где всё как всё кончается, где «всё как всё» – его нет.
Получается, «небытие, которого нет» по Пармениду не должно нас интересовать (его нет: «Бытие есть, а небытия нет»). Но получается интересная вещь: «небытие, которого нет» Парменида оказывается внутри «бытия, которое есть» в виде феномена гносеологического свидетельствования. То есть сущее «онтос» и отсутствие, которого нет как отсутствия. Но отсутствие, которого нет как отсутствия, оказывается в центре этого онтоса, и за счёт этого эффекта возникает феномен присутствия Духа, который есть свидетель.
Короче говоря, субъект и объект не являются двумя половинками целого, а есть объект как сфера, которая поглощает всё, и субъект как некое отсутствие, которое внутри этой сферы является нетождеством ей. Поэтому это сразу выводит нас на то, что трансцендентное, с одной стороны, абсолютно негативно по отношению ко Всему, с другой стороны, является точкой присутствия внутри нас.
Но дальше идёт более интересная вещь. Оказывается, что эта дихотомия полюсов – этой сферы абсолютного Всё и нетождества ей, которая контрастно выявляется благодаря этому противостоянию, – есть «отрицательное» единство. Есть то, что не присутствует таким тотальным образом, что оно не дано ни в точке нетождества, которое в нас, ни в этом абсолютно Всё, которому мы противостоим. То есть эта «суперполярность», в которой мы даны в противостоянии друг другу, разрешается в полном отсутствии в нас и в этом. Как, допустим, есть единство позитивное как синтез, а есть «отрицательное» единство. Представим: «пустыня, в которой ни капли воды, и посреди этой пустыни стоит хрустальный бокал, и в нём единственная вода, которая существует, – больше ничего нет. С одной стороны – абсолютная сухость, жажда, а с другой стороны – эта вода в бокале». Мы можем указать на то, что абсолютно одинаковым образом не присутствует как в пустыне, так и в бокале, – то, по отношению к чему бокал с водой и пустыня равным образом «нищи», что составляет отрицательное тождество таких абсолютных противостояний, как бокал с водой и пустыня. И вот это есть указание на трансцендентное – то, что составляет базу отрицательного тождества взаимоисключающих оппонентов. Вот это и есть «схваченное» трансцендентное. Но выйти к нему можно только через эту точку несовпадения, потому что в точке несовпадения нас с миром впервые обнаруживается нетождество как рабочий принцип, который потом пойдет дальше и раскроется уже как отрицательное единство взаимоисключающих противоположностей. А противоположности должны друг друга исключать абсолютно, то есть это не тезис-антитезис, а это «если то есть, то этого нет». Если есть Бытие, то нет Бога, если есть Бог, то нет Бытия. А вот есть нечто, по отношению к чему и то и другое одинаково «нищи»: субстрат абсолютно отрицательного единства к взаимоисключающим вещам (не к диалектически оппонирующим, а к взаимоисключающим вещам), то есть то, что не присутствует ни там и ни там.
Финализм как гносеологическая проблема
3 августа 2015
Финализм – это концептуальная попытка раскрыть сущностную природу понимания, свидетельствования как гносеологического акта, противоположного акту бытийственному, то есть акту существования. Мы исходим из того, что Бытие и сознание – это абсолютно полярные, противоположные вещи, и сам феномен Духа, сам феномен знания, сам феномен понимания реальности основан
