Произвол судьбы - Сергей Данилов

На узкой улочке за трактиром не было ни души, но Алавар мог прятаться в любом из аккуратных белых домиков с соломенными крышами, которые выстроились с двух сторон вдоль улицы от самого трактира до конюшни. Заборов и симпатичных садиков здесь не было, зато была довольно неприглядная сточная канава и никого похожего на Алавара, разве что с комфортом расположившаяся в ней жирная свинья.

Я осторожно перебегал от одного домика к другому, заглядывая в окна и пытаясь уловить хоть какое-нибудь движение внутри или хотя бы враждебный взгляд, как вдруг впереди промелькнула темная тень, и конюшню, где все еще были заперты несчастные эльмарионцы, охватило пламя, в один миг взметнувшееся до небес. Алавар все-таки выполнил свою угрозу. Я бросился было догонять этого мерзавца, чтобы вытряхнуть из него его подлую душонку каким-нибудь болезненным способом, но меня остановили полные ужаса крики, истерическое ржание лошадей и плач детей, доносившиеся из пламени. Огромная двустворчатая дверь, запертая снаружи тяжелым засовом, ходила ходуном, — видно, кто-то из эльмарионцев не оставлял надежды выломать ее и выбраться наружу. Я мысленно послал Алавара к демонам в Бездну и поспешил на помощь.

Едва я отодвинул засов, как дверь просто сорвало с петель чьим-то увесистым ударом изнутри, и целый поток людей вырвался наружу. Я отскочил от падающей на меня массивной створки и едва успел увернуться от кулака обезумевшего эльмарионца. Признаться, такого поворота событий я не ожидал, скорее приготовился скромно выслушать слова признательности. Но эльмарионцы не спешили говорить спасибо. Вместо этого они почему-то решили просто со мной подраться.

— Своеобразный способ благодарить своего спасителя, — заметил я, ловя за запястье занесенную для удара руку высокого мужчины с курчавой квадратной бородой и подставляя его спину под удар рыжего здоровяка, очень похожего на кузнеца.

— А ты что, ждешь благодарности, грязный убийца детей и женщин? — зло проворчал тот, поднимаясь с земли, на которую рухнул по милости своего недружелюбного соседа. Нападать снова он не торопился, видно, хороший удар привел его в чувства.

— Насчет того, что грязный, — это ты прав, — усмехнулся я, — я не мылся демоны знают сколько дней, а в остальном ты ошибся. Я никогда не убиваю женщин и детей!

— Конечно, не убиваешь, — с ненавистью фыркнул эльмарионец, снова сжимая кулаки. — Ты просто отдаешь приказы!

— Когда?! — возмущенно завопил я. — Вы что там, угорели, что ли?

— Не пытайся нас провести! Тот человек, которого ты послал поджечь конюшню, сказал, по чьему приказу он это делает, чтоб нам было кого проклинать перед смертью. Он сказал, что действует по приказу принца Рикланда, длинноволосого парня со шрамом через всю рожу!

— Ты же сам говорил мне, что Рикланд — это ты! — заявил протиснувшийся сквозь плотную толпу обступивших меня мужчин Лус, которого я даже не сразу узнал из-за перепачканных сажей его когда-то румяных щек. — Что, теперь отпираться будешь?

Признаюсь, разозлился я страшно, даже не знаю, на кого больше, на Алавара, эльмарионцев или на собственную судьбу, которая взяла себе дурную привычку подсовывать мне одну пакость за другой, но влетело, естественно, тем, кто оказался поблизости. Первым получил по физиономии разговорчивый эльмарионец с кудрявой бородой, за ним мой приятель Лус, потом еще несколько эльмарионских парней, попытавшихся прийти ему на помощь.

— Вот еще, отпираться! — кричал я, раздавая удары своих унизанных бриллиантами кулаков направо и налево. — Я, Рикланд Быстрый Клинок, горжусь своим именем и никому не позволю бесчестить его! А если какие-то кретины верят подлецам и не понимают, что их хотят спасти…

Вскоре столпившиеся вокруг меня воинственные жители деревни начали отступать и дали мне возможность отвлечься от драки и вспомнить о лошадях, чье отчаянное ржание все еще раздавалось среди воя пламени, смеха, детского плача и оживленного разговора, перекрываемого возбужденным голосом леди Миры, пытавшейся втолковать кому-то в другом конце улицы, что я не мог отдать Алавару никакого приказа, потому что, когда тот пришел в себя и сбежал, был совсем в другом месте.

— Почему лошади еще в конюшне? — заорал я.

— Они привязаны! — ответили мне сразу несколько голосов.

Наверное, быстротой я превзошел самого себя. Под крики: «Стой, парень, ты куда? Лошадей уже не спасти! Сейчас крыша рухнет!» — уже скорее доброжелательные, чем враждебные, — я бросился сквозь стену огня и дыма в конюшню. Отвязывать лошадей было некогда, и я стал просто перерезать привязи. Умные животные тут же устремлялись на свежий воздух, а я, кашляя от дыма и почти ничего не видя, бежал к следующей лошади, ориентируясь исключительно по звуку испуганного ржания. На нестерпимую жару и падающие сверху горящие балки я обратил внимание, лишь когда последний конь, черный, как мой Счастливчик, и привязанный почему-то не веревкой, как все остальные лошади, а железной цепью, оказался на свободе. Вокруг меня со всех сторон был огонь, и крыша действительно падала — медленно и неотвратимо. Это было видно совершенно отчетливо, потому что дым, наполнявший конюшню, куда-то подевался, и стало видно каждое ярко-красное бревно в объятиях оранжевого пламени, ломающееся где-то посередине и валящееся вниз. И вдруг я совершенно отчетливо понял, что до дверей мне не добежать, даже если я вдруг превращусь в ветер, и вообще мне не спрятаться от всех этих сыплющихся сверху полыхающих дров, разве что внезапно обрету способность летать, взмою в воздух и вылечу через прогоревшую насквозь крышу. Летать я не умел и, принимая во внимание мое отношение к магии, не имел никаких шансов научиться, но чего не сделаешь, чтобы в очередной раз обвести вокруг пальца неприятную костлявую особу по имени Смерть. Я совершил невероятный даже для меня прыжок, оттолкнулся ногой от перегородки между стойлами, и, проделав какое-то невообразимое сальто, выскочил наружу через дыру в крыше и покатился по земле, пытаясь потушить тлеющую рубашку и волосы и увернуться от пылающих обломков, разлетающихся во все стороны от рухнувшей конюшни.

Лежать на траве было потрясающе приятно. Я смотрел на небо, окрашенное в розовый цвет лучами заходящего солнца, и думал, что все-таки жизнь прекрасная штука. Я чувствовал зверскую усталость, ни вставать, ни вообще шевелиться не хотелось. Даже Алаваров меч, который я так и не обнажил против безоружных эльмарионцев и который все это время просто болтался у меня за спиной, а теперь лежал подо мной, немилосердно врезаясь гардой между лопатками, не вызывал неприятных эмоций.

Голоса людей доносились откуда-то издали, видно, все эльмарионцы остались по другую сторону горящей конюшни, зато совсем рядом раздавались звуки неторопливых лошадиных шагов. Я скосил глаза. Неподалеку бродил вороной жеребец с обрубком цепи на шее и, время от времени недовольно фыркая, пробовал на вкус посыпанную пеплом траву.

— Привет! — сказал я, переворачиваясь на бок. Конь слегка повел ухом, но, видно, не счел меня достойным собеседником и продолжил свое занятие как ни в чем не бывало. — Знаешь, ты напомнил мне Счастливчика, — вздохнул я. Я вдруг понял, как сильно соскучился по этому самому верному своему другу, и мне стало ужасно грустно.

Конь наконец обратил на меня внимание, подошел поближе и начал внимательно рассматривать добрым темно-коричневым глазом с длинными пушистыми ресницами.

— А ты молодец, быстро бегаешь! Признаться, я думал, что горящее бревно огреет тебя прямо по спине. Хотелось бы знать, за что тебя посадили на цепь?

Конь фыркнул и помотал головой.

— Точно, придурки, — согласился я. — Эти эльмарионцы никогда не умели обращаться с фаргордскими лошадьми. Ты ведь фаргордец, правда?

Конь коротко заржал, потоптался на месте, а потом подошел ко мне, нагнул голову и дунул прямо в макушку горячим воздухом из своих подвижных ноздрей. Я со смехом перевернулся на спину, погладил его очаровательную морду и с сожалением сказал:

— Как жаль, что у меня для тебя ничего нет. Надо было стащить из трактира хотя бы морковку. Знаешь, там, в кладовой полно моркови!

Несмотря на отсутствие у меня лошадиных лакомств, мы поладили и вскоре уже мчались через сгоревшее поле по четко отпечатавшимся на пепле следам Алавара.

Алавара я не догнал. Его следы привели меня к довольно пакостному на вид болоту с темной, дурно пахнущей водой, сплошь затянутой тиной. Конь лезть в трясину отказался наотрез, да и меня самого не особенно привлекала перспектива провести ночь, бродя по болоту, тем более что я уже имел некоторое представление о подобных прогулках. Я искренне пожелал Алавару захлебнуться в трясине или встретить какое-нибудь болотное чудовище, мысленно поклялся себе, если он все-таки избежит такой участи, убить его при первой же встрече без всяких разговоров, и вернулся в деревню.