Рождественские истории - Чарльз Диккенс

Дилижанс притормозил у ворот, началась суматоха с багажом. Вот колеса снова заскрипели; Марион так и не пошевелилась.

— Он машет тебе шляпой, дорогая, — сказала Грейс. — Твой избранник, твой будущий муж, посмотри же!

Младшая сестра подняла голову и бросила краткий взгляд. А затем, впервые открыто посмотрев прямо в эти спокойные глаза, с рыданиями упала сестре на плечо.

— Ох, Грейс. Да благословит тебя Бог! Но я этого не вынесу, Грейс! Это рвет мне сердце!

Глава вторая

В расположении старого театра военных действий Снитчи и Креггс держали небольшую неприметную контору, и там тоже переживали множество маленьких неприметных для постороннего взгляда битв, в которых сходились противоборствующие стороны. Хотя едва ли можно назвать эти стычки битвами — поскольку развивались они крайне неспешно, черепашьим шагом: там партнеры шли в бой вместе с истцом, тут отбивались от наскоков вместе с ответчиком, здесь обороняли твердыни недвижимого имущества; порой они призывали на помощь тяжелую артиллерию Канцлерского суда или «Правительственного вестника», порой ввязывались в беглую перестрелку с незаконным отрядом мелких должников, — смотря какой выпадал случай и кто оказывался во вражеском стане. И все это в густом тумане, плотно напущенном со всех сторон.

Контора господ Снитчи и Креггса располагалась в удобном месте по соседству с рынком: две некрутые ступеньки вниз, открытая дверь; так что порой сюда вваливался очередной жаждущий справедливости обозленный фермер. Их особый зал для совещаний и приемная прежде были задней комнатой наверху, с низким темным потолком, который, казалось, мрачно хмурился при рассмотрении запутанных вопросов права. В помещении стояли кресла под кожу — с высокими спинками, бесстыдно выпученными из-под обивки гвоздями; некоторые торчали наружу или просто выпали, под воздействием блуждающих пальцев сбитых с толку клиентов.

На стене висела картина в раме: портрет великого судьи, — и каждый завиток его наводящего ужас парика заставлял волосы клиентов вставать дыбом. Кипами бумаг были забиты пыльные шкафы, полки, столы; вдоль стен располагались запертые негорючие коробки, на каждой написано имя клиента; эти надписи притягивали взгляды посетителей — и не отпускали, — словно под действием злого заклинания. Взгляд метался, то читая эти имена слева направо, то наоборот, а то и вовсе составляя из них анаграммы. Испуганные клиенты сидели, внимая господам Снитчи и Креггсу, — и не понимая ни слова из сказанного.

Господа Снитчи и Креггс были двумя законными половинами и партнерами в профессиональных действиях. Друзей вернее не существовало в мире; они полностью доверяли друг другу. В частной жизни у каждого тоже имелась своя законная половина; при этом миссис Снитчи отчего-то — вот странность-то! — крайне подозрительно относилась к мистеру Креггсу, а его супруга, в свою очередь, подозревала во всех смертных грехах мистера Снитчи. «Эти твои Снитчи», — порой говаривала супругу миссис Креггс, используя множественное число, словно упоминая пару предосудительного вида кальсон или других подобного рода предметов, не имеющих единственного числа. «Не пойму, что ты и твои Снитчи хотите от меня. Ты слишком доверяешь этим твоим Снитчи. Дай-то бог, чтобы я ошибалась». В свою очередь, миссис Снитчи, говоря мистеру Снитчи о компаньоне, использовала следующие постулаты: «Если когда мой супруг и поддавался чужому влиянию, то это было дурное влияние мистера Креггса… Если когда я и видела фальшь в глазах смертного, то это были глаза Креггса». Невзирая на все сказанное, обе пары прекрасно ладили; миссис Снитчи и миссис Креггс образовали альянс против конторы, которую они считали страшным местом, едва ли не запретной комнатой Синей Бороды, и вообще врагом, средоточием опасных — ибо тайных — козней и интриг.

Однако именно в конторе господа Снитчи и Креггс добывали мед для своих ульев. Здесь порой засиживались уютными вечерами, глядя сквозь окна совещательной комнаты на старинное поле боя и благодушно рассуждая (обычно это случалось во время судебных сессий, когда большая занятость приводила их в сентиментальное настроение), как глупы люди, которые вечно враждуют, вместо того чтобы спокойно решать свои споры посредством стряпчих. Время незаметно летело над этими стенами: шли дни, месяцы, даже годы; и календарем служило все уменьшающееся количество гвоздиков в обивке кресел и все возрастающее количество бумаг на столах. Три года, прошедшие с достопамятного завтрака в саду, иссушили одного партнера и раздули другого.

Вот и сегодня вечером они снова сидели за работой. Вместе с ними в кабинете находился мужчина лет тридцати, небрежно одетый, с несколько удрученным выражением лица, однако ухоженный и привлекательный. Он сидел в кресле для посетителей — одна рука прижата к груди, вторая ерошит волосы, — и уныло о чем-то думал. Господа Снитчи и Креггс располагались друг напротив друга за конторкой; перед ними стоял один из железных ящиков. Он был широко распахнут; часть его содержимого рассыпалась по поверхности стола, а вторая как раз проходила через руки мистера Снитчи: он подносил к свече документ за документом, читал, качал головой и передавал мистеру Креггсу, который тоже его просматривал, качал головой и откладывал в сторону. Иногда они замирали и трясли головами уже одновременно, глядя на подавленного клиента. На ящике стояло имя: Майкл Уорден, эсквайр. Вся картина позволяла нам сделать заключение — дела у Майкла Уордена, эсквайра, шли скверно.

Мистер Снитчи перевернул последнюю бумагу.

— Все! Больше ничего! Никаких резервов.

Клиент поднял голову.

— Что? Все утеряно, потрачено, заложено, отдано под заем и продано?

— Все, — подтвердил мистер Снитчи.

— И вы говорите, ничего нельзя сделать?

— Совершенно ничего.

Клиент сосредоточенно погрыз ноготь.

— И здесь, в Англии, нельзя гарантировать безопасность даже мне лично? Вы же это имеете в виду?

— Если точнее, ни в одной части Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, — ответствовал мистер Снитчи.

— Итак, просто блудный сын. Только без отца, к которому можно вернуться, и без возможности заполнить свое чрево желудями и мякиной, свиным кормом — ибо свиного стада тоже нет. — Клиент закинул одну ногу на другую и внимательно осмотрел кабинет.

Мистер Снитчи кашлянул, словно бы отказываясь принимать участие в таком иносказательном описании юридической ситуации. Мистер Креггс кашлянул в знак согласия с позицией партнера.

— Потерявший все до нитки к тридцати годам! — заключил клиент. — Отлично!

— Ну, не до нитки, мистер Уорден, — возразил Снитчи. — Не так скверно. Вы, конечно, предприняли все, что в ваших силах, чтобы этого добиться, но все же не до нитки. Маленькая опека, внешнее управление…

— Дьявол их побери!

— Мистер Креггс, — позвал Снитчи, — вы не обяжете меня щепоткой табаку? Благодарю вас, сэр.

Невозмутимый юрист с видимым наслаждением совершил носом глубокий вдох, все свое внимание уделяя этому замечательному процессу. Тем