Принц Теней - Рэйчел Кейн

– А горшок? Им пользовались? – спросила бабушка. – Давай же, девочка, говори погромче, я плохо слышу!

– Отчасти, – пробормотала девушка. Ее грубые красные руки побелели там, где она сжимала их. – Как если бы он был дома утром, но не дольше.

Бабушка отослала ее прочь щелчком пальцев, и та с видимым облегчением удалилась. И внимание всех обратилось на меня.

– Итак, его нет в этих стенах, – произнесла бабушка. – Ты знаешь, где он?

– Нет, – покачал я головой. Лучше было признаться в этом сразу – ложь только усугубила бы мое положение.

– Твой кузен несколько раз покидал этот дом без тебя. Тебе это известно?

– Отчасти, – ответил я. В голосе моем звучало напряжение, и я постарался скрыть его, чувствуя, как тело мое тоже напряглось. Эта жара… она мешала мне думать, а пот градом катился по моему лицу. – Я найду его.

– Лучше тебе сделать это до того, как случилось что-нибудь непоправимое. Что, он все еще сохнет по этой девке Розалине?

– Нет. – И это была чистая правда. – Он проявил мудрость и оставил Розалину в покое.

– Хорошо, – вмешалась Вероника. – С ее-то длинным языком она бы выдала Ромео в один миг. Посмотрите только, к чему привела ее последняя сплетня!

Бабушка метнула в ее сторону взгляд, от которого Вероника захлопнула рот так быстро, что у нее щелкнули зубы.

– Разве я спрашивала твоего мнения, девочка?!

Вероника, кажется, готова была провалиться сквозь землю, но это длилось недолго – внимание бабушки снова переключилось на меня:

– Тогда это какая-то другая девчонка?

Я рискнул все-таки соврать:

– Я не знаю.

– Моли Господа, чтобы это была девчонка, причем подходящая, – сказала бабушка. – От тебя никакой пользы, Бенволио. Я очень недовольна тобой. Скажи-ка мне, как ты вообще понимаешь свое будущее в этом доме?!

– Ну, бабушка, – произнес я. – Я думаю, все будет так, как вы решите. Но вам нужен кто-то, чтобы мстить вашим обидчикам и быть вашей сильной правой рукой.

– И что, ты и есть эта моя сильная правая рука? В Писании говорится: «Если твоя рука соблазняет тебя – отруби ее!» Предупреждаю тебя, мальчик: верни своего кузена на путь истинный и заставь его соответствовать званию наследника рода Монтекки – или всех ждут неприятности. Очень большие неприятности.

Моя мать была необычно взволнована – я видел это по ее обычно невозмутимому лицу. Она боялась за меня. И это значило гораздо больше, чем все бабушкины угрозы.

Я склонил голову и сказал:

– Я найду его. А теперь – могу я идти?..

– Иди. – Бабушка махнула в направлении меня своей тростью. – Найди мальчишку. Тибальт Капулетти прислал гневное письмо, в котором обвиняет Ромео в недостойном поведении на празднике, и я думаю, он вызовет его на дуэль при первой же возможности. Ты должен помешать ему во что бы то ни стало. Мы не можем потерять Ромео.

Она зашлась влажным, кровавым кашлем, и я поспешил выйти.

Но я был не один – моя мать поднялась и последовала за мной, и Вероника тоже.

– Погоди немного, – остановила меня мать, как только мы оказались за дверью. Она вынула шелковый платочек из рукава и промокнула лоб. – Прости, сын мой, но она по-настоящему переживает, и не без оснований. Очень скоро должны объявить о помолвке Ромео, и его поведение должно быть безупречным: его будущая невеста из прекрасной семьи и гораздо богаче, чем мы. Ты же понимаешь – это все политика.

Я понимал.

Дети в семьях, подобных нашей, рождались и продавались за деньги или лояльность, и все это под прикрытием Церкви и традиций. Ромео и Меркуцио, моя сестра… всех их просватали, не спрашивая их мнения, а я висел над пропастью, цепляясь за самый ее край. Розалина одна избежала этой ужасной судьбы – но она в скором времени должна была стать Христовой невестой.

«А может быть, это выход и для тебя? – шепнул мне внутренний голос. – Надень эту удушающую рясу навсегда – и спасешься. Священники могут нарушать целибат, но это скорее исключение, а не правило…»

Но даже это вряд ли освободило бы меня от моей семьи: нет, точно нет. Они бы ожидали от меня продвижения по служебной лестнице и толкали бы меня из обычного священника в епископы, а оттуда, если бы могли, в Папы Римские. Так что только Розалина могла посвятить свое будущее исключительно молитвам и науке, если ей повезет.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но старуха одной ногой в могиле, судя по сгусткам крови, которые она выкашливает.

– Она умрет в своем кресле, отдавая нам приказы, – сказала моя сестра ядовито. – Уж не сомневайся. И у нее достаточно яду, чтобы отравить всех нас, если она вдруг вздумает кусаться. Так что поторопись, Бен, и постарайся хорошо сделать свое дело. У меня осталось всего несколько дней свободы. Не испорти мне их!

– Ну что ты, разве у меня есть для этого причины? – спросил я сладким голосом, и она нахмурилась. Она-то знала слишком хорошо, какие у меня причины и что на самом деле скрывается под моей улыбкой. – Матушка… – Я поклонился матери, не обращая внимания на Веронику, и пошел прочь быстрыми шагами, стуча каблуками по полу.

Мой дядя шел мне навстречу по атриуму в окружении пяти или шести богато одетых мужчин, которые наперебой что-то говорили и громко хохотали. Он притворялся, что слушает их с интересом, но я сомневался, что ему вообще есть до них дело. Все же маски прирастают к нашим лицам и давят на нас…

Он, казалось, не заметил моего присутствия вообще, и я продолжил свой путь, быстро спустился по лестнице и скрылся в своих покоях, где Бальтазар как будто только и ждал момента, чтобы открыть мне дверь.

Ничего ему не говоря, я сменил одежду на ту, которая подчеркивала величие и могущество Монтекки. Кроме того, мой прежний наряд насквозь пропитался потом и запахом старухиной комнаты, а я хотел избавиться от него. Бальтазар молча подал мне меч и кинжал, которые я прицепил к поясу, и спрятал свои под плащом. А затем мы вдвоем выскользнули за дверь, прошли неслышно по коридорам и через скрипучую дверь черного хода, которым пользовались очень редко, вышли на задний двор.

День был чудесный, солнечный и не слишком жаркий, и цветы соревновались друг с другом в буйстве красок между подстриженными деревьями. Как и у Капулетти, у нас были свои наемники, и некоторые из них слонялись без дела по двору. Бальтазар подозвал двоих из них, и мы вышли через боковые ворота.

– Даже спрашивать ни о чем не смею, – сказал он, когда мы шли по площади и голуби в панике вспархивали из-под наших ног и разлетались в разные стороны. Около фонтана пел детский хор, а еще мы видели, как потный, с красным лицом мясник гоняется за сбежавшим цыпленком. На рынке все еще кипела жизнь, полная движения и ярких красок, хотя уже было поздновато для торговли чем-то, кроме домашнего скота и всякой утвари. Я шел на рынок, не имея понятия, куда еще можно направиться: здесь мы хотя бы могли расспросить торговцев и покупателей и выяснить, где искать Ромео. Кто-то должен был видеть его – это точно. Никто не может спрятаться в Вероне надолго.