Шрам - Чайна Мьевиль

Он сделал театральную паузу, давая возможность Беллис догадаться. Она по—прежнему смотрела на картинку.

— Уздечка, — почти неслышно сказал Шекель. На его лице отразилось смятение. Вдруг он заговорил в полный голос: — Огромная уздечка, удила, вожжи — упряжь размером с целый дом.

— Цепи, Шекель. Это цепи размером с корабль, — сказала она. Он уставился на нее, недоуменно кивая ее последним словам. — Флорин видел цепи.

Она никак не могла оторвать глаз от картинки: крошечный человечек на крошечном суденышке в море застывших волн, набегающих друг на дружку в строгой последовательности, как рыбья чешуя; под ними — глубины, переданные плотно закрученными, пересекающимися штрихами; а на дне… намного больше суденышка, круг в кругу, в кругу, круги огромные, даже с учетом непонятной перспективы, невероятно большие, с черным пятном в центре. Смотрит, смотрит на рыболова, выслеживающего добычу.

Склера, сетчатка и зрачок.

Глаз.

Интерлюдия III

В ДРУГОМ МЕСТЕ

В Салкрикалтор нагрянули чужаки. Они сидят неподвижно, разглядывая город и креев, методичные и неумолимые.

Они оставили за собой след из пропавших фермеров, подводных искателей приключений, бродяг, мелких чиновников. Они получали информацию с помощью заискиваний, магии и пыток.

Пришельцы смотрят масляными глазами.

Они провели разведку. Они видели храмы, акульи ямы, галереи, аркады, крейские трущобы, архитектуру отмелей. Темнеет; начинают сиять шары Салкрикалтора, движение становится гуще. Молодые щеголи—креи дерутся и принимают всевозможные позы на спиральных дорожках наверху (их действия отражаются в глазах спрятавшихся наблюдателей).

Идет время. Улицы пустеют. В предрассветные часы тускнеют шары.

И тогда наступает тишина. И темнота. И холод.

Пришельцы двигаются.

Они проходят по пустым улицам, закутавшись в темноту.

Пришельцы двигаются, как ленты, сотканные из пустоты, словно они — ничто, словно их влекут случайные приливы и отливы. Они обследуют закоулки, на которых сверкают шрамы анемонов.

Канавы улиц вымерли, здесь можно увидеть только ночных рыб, улиток, крабов, замирающих от ужаса при приближении пришельцев. Они минуют нищих в скелетах зданий. Они проникают сквозь дыру в стене склада, готового превратиться в прах. Они выбираются наружу по нижнему уровню траченной временем крыши, похожей на коралл, и прячутся в тени, слишком небольшой для них. Они стремительны, как мурены.

Среди спиралей крови они услышали произнесенное шепотом имя, наводку, которую они приняли, выследили, обнаружили.

Они поднимаются и смотрят поверх крыш, в морскую даль.

Он спит там, сложив под собой ноги, тело слегка колеблется в потоке, глаза закрыты — крей—самец, загнанный ими. Пришельцы нагнулись. Они гладят его, прикасаются к нему, производят горловые звуки, и его глаза медленно открываются, он начинает отчаянно биться в вервиях, которыми они опутали его (они сделали это тихо и нежно, как нянюшки, чтобы не разбудить его), рот его раскрывается во всю ширь, словно вот—вот разорвется и изойдет кровью. Он будет вопить и вопить на креевом вибрато, если только на него не наденут костный ошейник, который, не причиняя боли, сдавливает определенные нервы на шее и спине, убирая звук.

Из горла крея бьют фонтанчики крови. Пришельцы с любопытством смотрят на него. И вот он обессилен от ужаса. Один из пленивших его выступает с нездешним изяществом и говорит.

«… Тебе известно кое—что, — говорит он, — мы тоже хотим это знать».

Они начинают свою работу, задают шепотом вопросы, снова и снова с немыслимым умением управляясь с переводчиком на крейский, и пленник закидывает голову и снова начинает кричать.

И снова без звука.

Пришельцы продолжают.

И позже.

Дно океана, перепаханное червями, теряется вдали, вода без конца, и темные фигуры (вдалеке от дома) сидят неподвижно, подвешенные в темноте, и размышляют.

След взорвался.

От них отрываются клочки слухов, изгибаются и дразнятся. Южный корабль исчез. Со скалистых кромок континента, где земля поднимается, чтобы разделить пресную и соленую воду, они проложили путь к каналу Василиска, к торчащим пальцам Салкрикалтора, к кораблю, курсирующему между морем и Нью—Кробюзоном, оседлавшим реку. Но корабль исчез, оставив за собой водоворот лжи и историй.

Рты из глубины. Пираты—призраки. Вихревой поток. Скрытые шторма. Плавучий город.

Снова и снова плавучий город.

Охотники исследуют платформы, возвышающиеся над южными водами Салкрикалтора, — опоры, похожие на громадные деревья, на ноги толстокожего животного, — гигантские бетонные столбы, утопленные в морское дно и присыпанные илом, словно ступни великана, ступившего в грязь.

Буровые установки терзают мягкую породу, высасывая из нее соки. Установки кормятся на мелководье, как болотные обитатели.

Люди в оболочках из кожи и воздуха спускаются на цепях, чтобы обслуживать этих рокочущих исполинов, и охотники с легкостью хищников уносят их. Они снимают с них маски, и люди бьются в судорогах, и жизнь уходит из них пузырящимися воплями. Но похитители поддерживают в них жизнь заклинаниями, кислородными поцелуями, массажем, замедляющим биение сердец, и в подводных пещерах люди молят о милосердии, по требованию похитителей рассказывая им всякие истории.

Прежде всего — истории о плавучем городе, который захватил «Терпсихорию».

Опускается ночь, и дневные тени исчезают.

Теперь в распоряжении этих неясных фигур все воды мира. Океаны: Райм, Боксаш, Вассили, Таррибор и Тьюхор, Немой и Вспухший. А еще Господское море, Спиральное море, Часы, Тайное и другие. А еще все проливы, протоки и каналы. А еще все бухты и шхеры.

Как им обследовать все это? С чего начать?

Они спрашивают у моря.

Они направляются на глубоководье.

«…Где плавучий город?» — спрашивают они.

Король акул—гоблинов не знает или не хочет знать. Корокант отказывается говорить. Охотники спрашивают в других местах: «…где плавучий город?»

Они находят разведчиков из числа морских чертей, замаскированных под треску или угрей. Те заявляют о своем полном неведении и уплывают, чтобы еще подумать. Охотники спрашивают у салиний — элементалов соленых вод, но никак не могут разобрать их ответы — жидкие выплески информации.

Поднявшись вместе с солнцем и всплыв на поверхность, охотники раскачиваются на волнах и снова начинают думать.

Они спрашивают у китов.