Шрам - Чайна Мьевиль

В большинстве своем эти надписи были ругательствами, или политическими лозунгами, или непристойностями. «В жопу Сухую осень», — прочел он. Десятки имен, то—то кого—то любит — это повторялось снова и снова. Обвинения — связанные с сексуальным поведением или нет. Барсум (Питер, Оливер) — сука (мудак, пидор или что угодно в этом роде). Разница почерков придавала каждому из этих заявлений особое звучание.

В библиотеке Шекель уже не шарил по полкам с прежним неистовством, он был уже не так, как прежде, опьянен своей спешкой и возбуждением, хотя и теперь снимал книги со стеллажей, складывал их в огромные кипы, медленно читал, записывал слова, значения которых не понимал.

Иногда он открывал книги и находил там слова, которые прежде, при первом столкновении, сражали его наповал, но потом были записаны и выучены. Это доставляло ему радость. Шекель чувствовал себя лисой, выследившей их. Так было со словами «доскональный», «скалолаз» и «хепри». При второй встрече слова сдавались ему, и он читал их без запинки.

Шекель отдыхал у полок с иностранными книгами. Его зачаровывали иностранные алфавиты, непонятная орфография, удивительные изображения иностранных детей. Когда нужно было успокоить мысли, он приходил сюда и рылся в этих книгах. Он мог не сомневаться, что они будут молчать.

Но вот однажды он взял одну из таких книг, повертел ее в руках — и она заговорила с ним.

В сумерках что—то неспешно выплыло из глубины и приблизилось к Армаде.

Это случилось в последнюю дневную смену подводных инженеров. Они медленно поднимались, перебирая руками ступеньки лестниц или цепляясь за щербины в поверхностях подводного города. Они тяжело дышали в своих шлемах и не смотрели вниз, а потому не видели того, что приближалось к ним.

Флорин Сак сидел с Хедригаллом неподалеку от причалов гавани Базилио. Они расположились в маленькой лодчонке и, глядя, как краны перемещают грузы, болтали ногами, свесив их за борт, словно малые дети.

Хедригалл говорил экивоками. Он намекал на что—то, изъяснялся уклончиво, недоговаривал, и Флорин в конце концов догадался, что тот имеет в виду тайный проект, некое запретное знание, доступное многим его коллегам. Не имея ни малейшего представления о проекте, Флорин никак не мог понять, о чем говорит Хедригалл. Он только видел, что его друг несчастен и чего—то боится.

Они увидели, как чуть в стороне, заставляя поверхность воды колыхаться, появляется смена инженеров. Они поднимались по трапам на плоты и траченные временем корабли, где тарахтели двигатели, где суетились их коллеги и конструкты, нагнетая воздух для машин.

Вода в этом уголке гавани вдруг забурлила, точно в котле. Флорин дотронулся до руки Хедригалла, призывая его замолчать, и встал, изогнув шею.

У кромки воды возникла суета. Несколько рабочих бросились помогать подводникам, вылезающим из воды. Наверх, поднимая фонтаны брызг, всплывало все больше людей. Они тут же отчаянно принимались сдергивать шлемы, карабкаться по лестницам, чтобы поскорее оказаться на воздухе. На воде появился бурун, который быстро увеличивался в размерах и наконец прорвался, когда на поверхность вынырнул Сукин Джон. Дельфин бешено замахал хвостом, отчего неустойчиво встал над водой, и заверещал, как обезьяна.

Один из людей, повиснув на лестнице над зеленым морем, наконец сдернул с себя шлем и закричал, взывая о помощи.

— Костерыба! — завопил он. — Там еще остались люди!

Из окно стали в тревоге выглядывать армадцы. Многие бросили свои дела и устремились к воде; другие на маленьких рыболовных судах, покачивавшихся в середине гавани, свешивались за борт, показывали на воду и кричали что—то своим товарищам на причалах.

Сердце Флорина замерло, когда на поверхности стали расходиться красные круги.

— Нож! — закричал он Хедригаллу. — Дай твой нож! — Он без колебаний сбросил с себя рубашку.

Флорин подпрыгнул и нырнул — его щупальца развернулись, Хедригалл проревел ему вслед что—то неразборчивое. Потом длинные перепончатые ноги Флорина разорвали поверхность моря и он, всем телом ощутив холод, оказался в воде, а потом под водой.

Флорин отчаянно заморгал, переводя внутренние веки в рабочее положение, и принялся вглядываться вниз. Неподалеку, под городом, вырисовывались неясные в воде очертания подлодки.

Он увидел остатки смены: ужасающе медлительные и неуклюжие в своих костюмах, люди изо всех сил рвались наверх, к свету. Он увидел несколько мест, где вода изменила цвет из—за кровавых пятен. В одном месте в бездну погружались куски хрящей — вместе с ломтями плоти, но быстрее их. Здесь была разорвана в клочья одна из сторожевых акул Армады.

Флорин, вильнув ногами, быстро пошел вниз. У основания огромной трубы, на глубине около шестидесяти футов, он увидел оцепеневшего от страха человека — тот держался за трубу. А под ним в водной мгле, мелькая, как языки пламени, виднелось чье—то темное тело.

Флорин остановился, охваченный ужасом. Тело было довольно массивным.

Он слышал приглушенные хлопки наверху — в воду плюхались пловцы. В толщу моря направлялись люди, вооруженные гарпунами и пиками. Их спускали в клетках при помощи кранов, но медленно — лебедки наверху стравливали тросы дюйм за дюймом.

Мимо Флорина, напугав его, пронесся Сукин Джон, а из—за невидимых углов подводного основания города вынырнули рыболюди квартала Баск и беззвучно направились к хищнику под ними.

Флорин, к которому вернулось мужество, снова вильнул ногами и пошел вниз.

Мысли его метались. Он знал, что под водой может напасть крупный хищник (красная акула, зубатка, крюкальмар и другие, кто врывался в рыбные садки и атаковал рабочих), но ни разу не встречался ни с кем из них. Он никогда не видел динихтиса, или костерыбы.

Он взвесил в руке нож Хедригалла.

Вдруг с внезапным чувством отвращения Флорин понял, что проплывает сквозь кровяное облако — во рту и жабрах он ощутил вкус крови. Его чуть не вывернуло наизнанку, когда он увидел, как рядом с ним медленно погружаются рваные остатки водолазного костюма с неясными очертаниями кусков плоти внутри.

Потом он добрался до конца трубы, находившейся на расстоянии в два—три человеческих роста от растерзанного, неподвижного водолаза, и тут существо стало подниматься ему навстречу.

Флорин услышал, как пульсирует вода, и почувствовал, как увеличилось давление, а затем посмотрел вниз и издал безмолвный крик.

К нему мчалась огромная тупорылая рыба. Голова ее была защищена черепной броней, гладкой и округлой, как пушечное ядро, и разделена огромными челюстями, в которых Флорин увидел не зубы, а две костные кромки, перемалывающие воду. Из пасти вылетали непережеванные куски плоти. Тело рыбы имело вид удлиненного конуса с неясными очертаниями и без рыбьего хвоста. Спинной плавник был низким и обтекаемым, он сливался с хвостовым оперением, как у разжиревшего угря.