Пылай, огонь (Сборник) - Николас Мейер

Это был изысканный молодой человек, аккуратно причесанный, двадцати с небольшим лет. Его высокая меховая шапка с коротким красным плюмажем справа говорила, что он принадлежал ко Второму, или Колдстримскому, полку, и держался он неестественно прямо.

У него были проницательные умные глаза, манеры сдержанные и вежливые, хотя и в нем чувствовалась та же расслабленность и томность, свойственная его коллегам.

— Я не ошибаюсь, вас зовут мистер Чевиот?

— Да, — ответил Чевиот.

Он даже не приподнялся, чего, казалось, ожидал офицер. Он просто смерил подошедшего взглядом сверху донизу, не выказывая ему никакого расположения.

— Надеюсь, вы не будете удивлены, сэр, когда я сообщу вам, что я здесь по поручению моего друга капитана Хогбена из Первого пехотного полка.

— Да?

— Капитан Хогбен поручил мне высказать вам его мнение, что ваше поведение прошлым вечером, по крайней мере в двух случаях, носит оскорбительный, не джентльменский характер.

Застонав, Фредди Деббит выругался сквозь зубы. Официант мгновенно исчез, как будто его сдуло ветром.

— Ну и? — спросил Чевиот.

— Исходя из этого, — продолжил офицер, капитан Хогбен поручил мне сообщить вам, что, учитывая ваше совершенно неприемлемое для него положение члена так называемой полиции, он готов удовлетвориться письменным извинением.

Отодвинув дубовую скамью, Чевиот встал.

— Да плевать мне на него, — почти вежливо сказал он. — Но с чего это взяли, что армия может равняться с полицией?

Сухое умное лицо его собеседника осталось бесстрастным. Но легкая мгновенная судорога заставила дернуться его щеку.

— Я должен предупредить вас, сэр, что в противном случае вы получите еще один вызов. Я лейтенант Уэнтворт из Второго пехотного. Вот моя карточка.

— Благодарю.

— Тем не менее, сэр, я еще не закончил.

— Так, будьте любезны, заканчивайте,

— В том случае, если вы отказываетесь принести письменные извинения, капитан Хогбен просит вас представить мне своего друга, с которым мы могли бы обговорить время и место встречи. Каков будет ваш ответ, сэр?

— Мой ответ будет — нет.

Во взгляде лейтенанта Уэнтворта мелькнуло удивление.

— Должен ли я понимать вас, сэр, что вы отказываетесь от вызова?

— Конечно, отказываюсь.

— Вы... вы предпочитаете принести извинения?

— Конечно, нет.

В кофейне наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием газовых светильников.

— Что я могу передать капитану Хогбену?

Вы можете сказать ему, — едва ли не с нежностью сказал Чевиот, — что у меня есть работа и нет времени заниматься детскими шалостями. Кроме того, можете передать ему, что я надеюсь увидеть его когда-нибудь поумневшим.

— Сэр! — почти нормальным человеческим голосом воскликнул лейтенант. Лицо его потеряло надменное окаменевшее выражение. — Вы понимаете, что вас ждет? Вы знаете, что может сделать капитан Хогбен?

— Надеюсь, у меня нет необходимости уточнять, куда он может засунуть то, что собирается делать. Будьте здоровы, сэр.

Лейтенант Уэнтворт уставился на него.

Его левая рука опустилась на рукоятку шпаги. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе усмешку. Но уголки его губ чуть приподнялись, изображая легкое презрение, и подбородок, перетянутый ремешком мехового кивера, дрогнул. Он поклонился Чевиоту в ответ, резко повернулся и вышел из кофейни, четко печатая шаг.

Двое мужчин в отдаленной нише, которые приподнявшись, чтобы наблюдать за происходящим, торопливо сели. Чевиот видел, как его позор отразился во взгляде Фредди Деббита, который с тихой, молчаливой, но закипающей в нем яростью продолжал приканчивать свою яичницу с ветчиной.

— Джек!

— Да?

— И это вы? — вырвалось у Фредди. — Оказались трусом?

—Вы в самом деле так считаете, Фредди? Кстати, — и  Чевиот отодвинул тарелку, — вы хотели поведать мне, как собираетесь заставить меня уйти из полиции?

— И вы сейчас думаете об этом! О, Господи! Да Хогбен возьмет хлыст...

— Как, Фредди? Как вы заставите меня подать в отставку?

— Это не я, — возразил собеседник, который уже почти успел покончить с кларетом. —Это сделают другие. Когда новость станет известна повсеместно, вас нигде не будут принимать. Вам придется уйти из всех своих клубов. Вы не сможете показаться ни в Аскоте, ни в Ньюмаркете[23]. Как пилер вы не сможете зайти даже в игорный дом...

— Даже, — спросил Чевиот, — к Вулкану?

— Почему именно к Вулкану? — запнувшись, быстро, спросил Фредди.

— Не важно. Не имеет значения.

— Черт побери, Джек, вы совершенно не тот человек, которого я видел две недели назад! Это все Флора Дрейтон? Ее влияние? Или что? — Сделав последние глотки кларета, Фредди проявил склонность к сентиментальности и плаксивости. — Но не могла же она требовать от вас, чтобы вы стали паршивым пилером. Почему бы не считать, что все ваши действия прошлой ночью были связаны с Пег Ренфру и драгоценностями? Да что там, я мог бы сказать вам... — Спохватившись, он замолчал.

— Да, — согласился Чевиот. — Так я и предполагаю, что могли бы.

— А?

— Только что, Фредди, я благодарил вас за помощь, которую вы мне оказали. И вы, и леди Корк, и Луиза Тремьян. Но, в сущности, никакой реальной помощи вы мне не оказали. Леди Корк была слишком упряма; мисс Тремьян слишком боялась Бог знает чего; вы же испытывали благоговейный страх перед вашими друзьями.

— Да провалиться им, ничего подобного! Только...

— Подождите! Еще до того, как внизу я стал задавать вам вопросы, со слов Флоры и леди Корк стало ясно, что вы немало знаете об этом деле. Ваше неизменно хорошее настроение, ваше отменное чувство юмора привели к тому, что леди Корк решила спрятать свои драгоценности в кормушках. И вы постоянно болтались где-то поблизости.

— Вы же знаете, что это была только шутка!

— Допустим. Но в самом ли деле Маргарет Ренфру похитила драгоценности леди Корк, в чем убеждена хозяйка дома?

— Да! — ответил Фредди, уставившись в стол.

Джон Чевиот тихонько испустил вздох облегчения. Но на лице его ничего не отразилось.

— Маргарет Ренфру, — пробормотал он.

— А в чем дело, старина?

— Я припоминаю ее. — Чевиот сделал неопределенный жест рукой. — Этакая живая брюнетка с прекрасной фигурой. Она могла бы быть очень привлекательной, просто красавицей, если бы не... не что? Холодность? Жесткость? Явное пренебрежение? Застенчивость? Единственная личность, в характере которой я не смог разобраться.

Фредди решил было заговорить, но передумал.

— Послушайте, — решился Чевиот, увидев блеснувшие глаза молодого человека. — Она была убита наповал. Она оказалась в центре всей этой неразберихи. И мы не двинемся с места, пока не выясним ее роль.

После чего Фредди Деббит, на лице которого появилось рассеянное выражение, пробормотал странные и даже удивительные для него слова.

— Пылай, огонь, — сказал он, — и клокочи, котел!

— Что это?

— Вы знаете Эдмунда Кина? — вышел Фредди из транса. — Актера?

— Мы никогда с ним не встречались, — совершенно искренне ответил Чевиот.

— Хм. Впрочем, ладно. С ним покончено. Он окончательно спился — теряет память и все такое. Хотя, должен сказать, он еще числится в Ковент-Гардене и по-прежнему играет.

— Фредди. Я спрашивал вас о...

— Парень невысок ростом, но отнюдь не карлик, — продолжал свое Фредди. — И с широченной грудью, а голос у него такой, что стекла дрожат. Когда в старые времена Кин был истым светским львом, отец рассказывал мне, что он редко бывал в обществе. — Плевать мне на них! — говорил Кин. Теперь все это в прошлом, он еле волочит ноги и не может доковылять от Ковент-Гардена до Оффли, его приглашает к себе лишь Мария Корк.

— Хотя стоп, стоп! — вскинулся Фредди. — Как-то вечером, месяц или около того тому назад, Кин был у леди Корк. И, думаю, он в первый раз увидел Пег. Он был так перепуган, словно увидел привидение как-там-его-имя. Он не сводил с нее глаз. И... «Пылай, огонь, и клокочи, котел!» О, черт возьми! Не выходит из головы этот голос, от которого даже у швейцаров волосы вставали дыбом. Не могу понять, что он имел в виду. Честно говоря, он набрался глинтвейна с бренди.

Они сидели в кофейне, залитой неверным светом газовых светильников, но эти слова заставили Чевиота поежиться. Перед ним всплыло лицо мисс Ренфру, ее кривящиеся губы — о чем она думала, что таилось в ее сердце?

— Фредди! Можете ли вы мне рассказать то, что знали о ней? И особенно о ее таинственных любовниках?

Собеседник помедлил.

— А если я это сделаю, — с непритязательной юношеской хитростью обратился он к Чевиоту, — бросите ли вы свои глупости с пилерами? А?

— Не могу обещать. Но, возможно, в будущем моя точка зрения изменится.