Смерть на рыбалке - Евгений Константинов

Безуспешно пытаясь вскрыть наручники, Игорь с ужасом успел подумать, что ее посещения и впрямь могут стать для него своего рода сексуальным наркотиком, как вдруг показалось, что кончик иголки немного углубился в какое-то отверстие. Игорь надавил сильнее, и игла проникла еще глубже. Еще одно усилие и… послышавшийся хруст оборвал надежды на освобождение.

Иголка сломалась сразу в двух местах: у самых пальцев и чуть выше части, погруженной в скважину. Причем обломанная средняя часть почти наполовину вонзилась в большой палец. Опрокинув столик и воздев руки к потолку, Игорь заорал во всю глотку. Заорал, вкладывая в крик и боль, и досаду, и злость, и все свое несчастье.

И сразу же тросики с наручниками дернулись. Да так, что он чуть не выронил свой кастрированный значок. Тросики потащили его на проклятое ложе, чтобы в очередной раз на нем распять…

Игорь правильно сделал, сохранив сломанный значочек. Открыть им наручники не удалось, но у металлического судачка имелся еще растопыренный спинной плавник с довольно острыми краями который, при определенной доли фантазии можно было использовать как крошечную пилку.

Когда всего лишь через час после скрябания плавником по тросику на нем появилось микроскопическое углубленьице, Игорь вновь поверил в шанс на спасение.

Теперь Игорю было жалко времени. Оно тратилось на сон, на еду, на Марью и на ее невидимую последовательницу. Остававшиеся часы, минуты и секунды он посвящал возюканию импровизированной пилкой по проклятым кандалам. Он сбился со счета, сколько дней находился в одиночной секс-камере, но чувствовал, что затягивать с освобождением нельзя.

Вот на левом и правом тросиках стали заметны довольно глубокие бороздки. Игорь старался сделать так, чтобы по глубине они были приблизительно одинаковыми и уже не исключал возможности их одновременной поломки при определенном изгибе и нажатии. Правда, плавник судачка тоже стесался почти до половины, но пока держался и продолжал делать свое дело. Сжимая его в измученных пальцах, Игорь прикидывал, в какое время лучше всего сделать попытку освободиться. Самым подходящим был момент, когда в камере гас свет. Игорь надеялся, как только однажды это произойдет, рывком сломать тросики, после чего «гостья темноты» окажется в его власти. А затем… Затем будет видно.

В отличие от Марьи неизвестная гостья (хотя Игорь был почти уверен, что это Клео) с каждым посещением становилась все нежнее. Своими ласками она словно старалась компенсировать мучения пленника, доставляемые младшей сестрой. Вот только во время этих ласок руки Игоря все равно оставались прикованными, и поэтому в темноте он чувствовал себя ненамного лучше, чем при свете.

Пойманной рыбе тоже безразлично, какие руки – грубые или нежные – держат нож, отрезающий ей голову…

Левый тросик лопнул неожиданно. «Гостья темноты» впервые за все свои визиты поцеловала Игоря в губы. Поцеловала страстно, буквально впилась в них своими губами, и ее язык, разжав зубы, проник ему в рот. Игорь машинально ответил на поцелуй, который затянулся, и судороги наслаждения сотрясли тело невидимой партнерши. Поддаваясь и отвечая на эти движения, Игорь чересчур напряг руки, и этого хватило, чтобы один из тросиков бесшумно лопнул.

Впервые за последние несколько дней левая рука оказалась свободной. Но для Игоря это была только полусвобода, ведь правая рука так и оставалась прикованной, сколько он ее ни напрягал и ни дергал. «Гостья темноты» оторвала губы от губ Игоря и начала отстраняться, и тогда он вцепился ей в волосы и одним усилием перевернулся вместе с ней так, что теперь оказался сверху, а ее голова попала в кольцо его рук. И тут же накрыл ее губы своими, но не ради получения удовольствия от поцелуя, а ради того, чтобы не дать ей возможности кричать.

Игорь ожидал, что она начнет сопротивляться: извиваться под ним, брыкаться, возможно, попытается укусить. Но вместо этого «гостья темноты» обхватила его руками и ногами и сжала с такой силой, что спине стало больно. И кусать она его совсем не собиралась, а, наоборот, принялась целовать и целовать, да так крепко, что Игорю стало не хватать воздуха. Поэтому, когда поцелуй наконец закончился и их губы разъединились, ему потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дух.

Она не воспользовалась этой передышкой и не стала кричать и звать на помощь. Она опустила ноги и руки и лежала, распластавшись, придавленная весом мужского тела и дыша часто-часто. Она как бы проявляла абсолютную покорность. Как жаль, что Игорь не мог видеть ее лица.

– Клео, надеюсь, вы не будете кричать? – прошептал он.

– Не буду, – выдохнула она.

– Спасибо, – зачем-то поблагодарил Игорь, после чего задал совсем уж неправильный вопрос:

– И что же нам делать дальше?

– Наверное, для начала… поговорить?

– Поговорим, – согласился он. – А тебе подо мной не тяжело?

– Мне нравится тяжесть твоего тела, – сказала Клео. – Но долго я так не выдержу.

В непроглядной темноте Игорь лежал рядом с Клео, и пальцы его правой прикованной руки слегка сжимали ее волосы. Он не мог отпустить ее – риск потерять единственный шанс на спасение не устраивал. Правда, ее саму такое положение, казалось, не беспокоило. Клео говорила медленно, будто взвешивая каждое слово.

Сначала Игорь подумал, что она решила прочитать лекцию о такой редко встречающейся, но опасной болезни, как пиромания. Говоря проще, мании поджигательства. Но вскоре речь пошла не о чем-то или о ком-то отвлеченном, а конкретно о Марье. Выходило, что пироманией больна именно ее сестра.

В двух словах Клео рассказала, как лет пять назад у нее на глазах и на глазах Марьи в их собственном доме сгорели отец и мать. Игорь не очень понял, почему и как это случилось, да она и не вдавалась в подробности. Суть была в том, что после всего пережитого девушки попали в больницу. И если, по словам Клео, у нее самой с психикой все было в порядке, то Марью трагедия коснулась вполне серьезно. Огонь стал для нее чем-то вроде божества. И не было для Марьи занятия любимей, чем смотреть на пламя. Но если бы это ограничивалось одними лишь наблюдениями…

Первый большой пожар она устроила спустя два месяца после того, как сестры попали в больницу. Трагедия была страшной, заживо сгорели несколько человек. Но истинную причину пожара так и не выяснили. Лишь Клео знала, что причина – ее младшая сестра.

А затем, в каких бы санаториях и пансионатах ни жили сестры, везде Марья готовилась устроить пожар. И всякий раз Клео не позволяла ей этого сделать. Видя, что затея что-то спалить провалилась, Марья будто бы успокаивалась, однако проходило время, и старшая сестра вновь видела, как в ее глазах появляются искорки, не предвещавшие ничего хорошего. Из медицинской литературы Клео многое узнала о болезни сестры, но никакие увещевания и внушения не могли вылечить Марью. И лишь благодаря постоянному и неусыпному наблюдению за молодой пироманкой было предотвращено еще несколько пожаров…

Когда Клео исполнился двадцать один год, и она вступила в права наследницы родительского состояния, сестры вернулись в имение на берегу Юшкозера. К тому времени на месте сгоревшего особняка был воздвигнут новый. Управлял имением по-прежнему Виктор. Во время разыгравшейся трагедии в доме вместе с хозяевами сгорела и его жена, а он сам получил два жутких ранения из охотничьего ружья и на всю жизнь остался инвалидом. Милиция, кстати, так и не нашла «бродяг», подозреваемых в этих преступлениях, несмотря на то что поисками руководил приемный сын господина Виктора лейтенант Нурмос.

Ко времени возвращения сестер домой Нурмос уже имел звание капитана и был начальником всей местной милиции. Именно он предложил превратить особнячок в мини-отель для семейного отдыха богатых рыболовов, построить на берегу озера пирс, приобрести лодки. Для тех, кто не очень хорошо умел ловить рыбу, Клео и Марья проводили бы короткие обучающие курсы. Такой бизнес мог приносить немалый доход.

Видя, что Марья без ума от идеи капитана и надеясь, что это поможет ей превозмочь болезнь (лучше уж она будет целыми днями на воде, чем запасаться спичками, зажигалками и канистрами с керосином), Клео согласилась с предложенным проектом. Тем более что капитан Нурмос обещал всячески помогать в этом деле.

Как только согласие новой хозяйки было получено, он нанял бригаду строителей – своих людей, которые немного в отдалении от будущего отеля в очень короткий срок воздвигли точную копию этого особняка. Ну а чтобы построить пирс и доставить в имение новенькие лодки, потребовалось совсем уж немного времени.

И вот уже первый клиент посетил отель с привлекательным названием «Рыболовный эдем». Симпатичный молодой человек, подсадивший Марью в свой шикарный «Форд», очень быстро был заинтригован ее рассказом о прелестях рыбалки в Юшкозере и, конечно же, прелестями самой рыжеволосой рыбачки.