Солнечный удар - Рэйчел Кейн

Сара восстановила свой облик. По крайней мере, в настоящий момент. Она тяжело дышала; несколько дикое выражение ее широко раскрытых глаз и дорожки слез на щеках, скорее всего, были вызваны волнением или посттравматической реакцией. Ее когти все еще глубоко впивались в мое тело, и я видела ровное белое пламя жизненной энергии, перетекавшей от меня к ней.

– Слезай! – сказала я, и даже сумела слабо ее оттолкнуть. Она вытащила когти, выглядя все также ошарашенной и все также истерично взволнованной, и встала с меня, только когда я перекатилась на бок. О, Боже! Я почувствовала волну тошноты и выкашляла целую россыпь голубых искр. Сара тоже была покрыта бледно-голубой светящейся пылью, но, казалось, не испытывала никаких неудобств. Фактически искры проникали в нее, не встречая сопротивления.

Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько слабой и больной – ни в человеческой, ни будучи джинном. Я лежала, вытянувшись во весь рост, на гладком холодном деревянном полу, стараясь собраться в единое целое и слушая шаги из другой комнаты.

Ах, да. Превосходно. Она привела меня к Джонатану. Он смотрел на меня сверху вниз этими холодными темными осуждающими глазами, потом склонился и поднял. Помедлил, заметив Сару, стоящую рядом, такую неземную и прекрасную, болезненно переполненную энергией.

– Ты, – сказал он. Не приветствуя и не отвергая. Не удивляясь. – Стой здесь.

Мне нравилось снова чувствовать мужские объятия, его силу. Они наполняли меня ощущением безопасности, впервые за долгое и долгое время. Я пробовала смотреть по сторонам, но все казалось только проблесками и отпечатками – коридор, кухня – все походило на фотографию на стене в затемненном дверном проеме. Они мелькали, пока он нес меня. Потом меня поглотила мягкость кровати.

Джонатан посмотрел на меня, и я с удивлением обнаружила в его глазах нечто, что можно было бы считать уважением.

– Ты это сделала, – сказал он. – Как ты узнала, куда идти?

– Не я, – пробормотала я, – ифрит.

Он кивнул.

– Да. Она знала.

Он взял меня за руку и провел вдоль нее своими двумя, как тренер, делающий лечебный массаж; тепло заливало меня, тихое и светящееся. Жизнь, струящаяся сквозь мое тело. Его пальцы переместились к моей левой руке, наполняя ее энергией. Потом ноги – правая и левая. Равномерное теплое давление его рук погружало в полусон. Теперь спина. Моя одежда сама собой исчезла. Его руки трудились над моей спиной, разрабатывая мышцы, заживляя.

– Кто ты? – прошептала я. Я чувствовала присутствие Джонатана, словно солнце сияло позади. Его пальцы больше не давили на кожу, они погрузились глубоко в меня.

Он так ничего и не ответил.

Я проснулась в теплой и удобной постели с мягкой пуховой подушкой под головой, совершенно не помня о том, как заснула. И никаких снов. От простыней шел легкий запах сандалового дерева, они приятно холодили мою обнаженную кожу. Комната была незнакомой. Я заметила массивный комод из светлого дерева и несколько фотографий звездного неба, таких ярких, что они казались окнами в бесконечность. Тут же стоял шкаф, заполненный книгами в твердом переплете всех форм, размеров и оттенков, и ночной столик с лампой.

На коврике возле кровати свернулся ифрит. Марево, переливающееся темнотой. Как только я взглянула вниз, он поднял голову и ухмыльнулся, продемонстрировав пасть, полную острых, как иглы, зубов. На меня накатила волна ужаса, вспышка видения, воплощенного в жизнь.

– Сара?

Если это она, значит, того, что я ей передала, недостаточно, чтобы сохранять форму джинна длительное время. Но ведь я дала ей так много – почти все, что имела сама. Ифрит вновь опустил голову, по-человечески свернулся в тугой калачик и замер. Сторожевой пес? Если и так, я не имела понятия, как отозвать его. И не была уверена, что вообще могу это сделать.

– Привет, – в качестве эксперимента прошептала я и медленно села на кровати. Ифрит не двигался. Я, не отрывая от него взгляда, позвала:

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Дверь спальни приоткрылась, создавая тень. В проеме возник силуэт высокого мужчины, и одно долгое мгновение мне казалось, что это Дэвид, но потом он двинулся к теплому свету настольной лампы, и я увидела Джонатана. Он держал руки в карманах джинсов, его поза выглядела беззаботно, но язык тела говорил другое. Темные глаза были слишком яркими, слишком сосредоточенными.

Он не потрудился даже взглянуть на ифрита. Это показалось мне интересным. Ифрит приподнял голову и принюхался к нему, потом взвился и стал кружить вокруг хозяина квартиры.

Тот, продолжая меня изучать, вытянул руку и погладил ифрита по голове. Угольно черное марево зависло рядом, и я чувствовала в его взгляде, направленном на Джонатана, что-то похожее на обожание.

– Ну что? – спросил он меня. Я потерла свое голое плечо и обнаружила гусиную кожу, результат легкого касания прохладного воздуха, а может, присутствия Джонатана.

– Ну что ж, разваливаться, похоже, не собираюсь, – ответила я. – Должно быть, мне гораздо лучше.

– Сейчас да, хотя ты была к этому близка, – кивнул он.

– Я так и поняла. Я прочистила горло.

– Хм… Сколько еще этим занимаются?

Он, молча, смотрел на меня несколько долгих секунд, и я задала вопрос, больше всего меня беспокоивший:

– Рэйчел? Она это делала?

Он нагнулся над кроватью. Я придержала простыню, демонстрируя скромность, но не особенно переживала бы, если бы он решил оценить вид сбоку. Но его это не интересовало. Совершенно.

– Нет. Как много тебе известно?

– Не так уж чертовски много.

– Хорошо.

Он положил ладонь на мое обнаженное плечо, заставляя меня задрожать снова, но это опять был лечебный массаж, ничего личного.

– Ты в порядке. Можешь вставать.

Он повернулся спиной, не столько пытаясь выделить мне немного личного пространства, скорее уж, его вообще не заботило, одета я или нет. Но я все равно создала одежду, прежде чем подняться. Голубые хлопчатобумажные джинсы, рубашка, крепкие ботинки. Здесь это казалось уместным.

– Что с Дэвидом? – спросила я.

– Это ты должна мне сказать. – Он все так же стоял, отвернувшись, вытаскивал книги из шкафа, бесцельно листал страницы. Похоже, только для того, чтобы что-то делать. В нем было так много сдерживаемой энергии, что я удивилась, как он выжил здесь, запертый в этом доме, не имея возможности уйти. Он не был похож на спокойного тихого домоседа. – Он наслаждается? Вспоминает старые добрые времена с милашкой Прентисс?

Сарказм его слов тщательно прикрывал другое чувство. Боль. Я вспомнила видение.

– Я не хотела, чтобы он это делал. Я остановила бы его, если б могла.