Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - Дэвид Гранн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В джунглях всегда надо быть осторожным, — предупредил Важуви. — Я слушаю свои сны. Если мне снится опасность, я остаюсь в деревне. С белыми случается много плохих вещей, потому что они не верят своим снам.
Шингуанос знамениты своим умением добывать рыбу с помощью луков и стрел: туземцы безмолвно застывают на носу каноэ — в позе, которую Джек и Рэли с восторгом ловили фотоаппаратом, а потом посылали снимки в Музей американских индейцев. Однако Важуви с сыном достали лески и насадили на крючки наживку. Потом они раскрутили лески над головой, точно лассо, и запустили крючки в центр лагуны, где те и стали плавать.
Вытягивая леску, Важуви сообщил, указывая на берег:
— В той стороне и выкопали кости.[90] Только это были кости не Фосетта, а моего дедушки.
— Твоего дедушки? — переспросил я.
— Да. Мугика, вот как его звали. Он уже был мертвый, когда Орландо Вильяс Боас начал спрашивать про Фосетта. Орландо хотел защитить нас от всех белых, которые сюда приходят, и он сказал народу калапало: «Если найдете длинный скелет, я каждому подарю по ружью». А мой дед был один из самых высоких в нашей деревне. Так что некоторые люди в деревне решили выкопать его кости, зарыть их возле этой лагуны и сказать, что это Фосеттовы.
В это время у его сына клюнуло. Он помог мальчику вытянуть леску, и серебристо-белая рыбка выпрыгнула из воды, бешено извиваясь на крючке. Я наклонился, чтобы осмотреть ее, но Важуви оттолкнул меня и начал охаживать рыбу палкой.
— Пиранья, — пояснил он.
Я смотрел на рыбку с низко посаженной челюстью, лежавшую на алюминиевом дне нашей лодки. Важуви открыл ей рот ножом, обнажив ряды сцепленных зубов — зубов, которыми индейцы иногда скоблят себе тело во время ритуалов очищения. Вытащив крючок, он продолжал рассказ:
— Моего отца, Таджуи, тогда не было в деревне, и он очень разозлился, когда узнал, что сделали эти люди. Но кости уже увезли.
Пожалуй, его историю подтверждает и еще одно доказательство. Как отметил в свое время Брайан Фосетт, многие калапало излагали противоречивые версии по поводу того, как именно были убиты путешественники: одни говорили, что их забили дубинками, другие настаивали, что их с большого расстояния подстрелили из луков. Кроме того, калапало уверяли, что Фосетта умертвили, потому что он не принес никаких даров и шлепнул туземного мальчика, однако это шло вразрез с давним обыкновением Фосетта мягко вести себя с индейцами. Еще более важное доказательство: позже я обнаружил один закрытый протокол в архивах лондонского Королевского археологического института, обследовавшего эти кости. В документе говорилось:
Верхняя челюсть со всей очевидностью доказывает, что эти человеческие останки не принадлежат полковнику Фосетту, чей запасной верхний зубной протез, по счастью, оказался в нашем распоряжении для сравнения… Утверждается, что рост полковника Фосетта составлял шесть футов полтора дюйма. Однако, по нашим оценкам, рост человека, чьи останки были переправлены в Англию, составлял приблизительно пять футов семь дюймов.
— Я хотел бы получить эти кости обратно и похоронить их там, где им место, — заметил Важуви.
Поймав полдюжины пираний, мы заскользили на лодке к берегу. Важуви набрал палок и развел костер. Не обдирая пираний, он клал их на поленья, поджаривая сначала одну сторону, а потом другую. Затем он укладывал почерневшую рыбу на подложку из листьев и отщипывал несколько кусочков с костей. Он завернул эти кусочки в бейжу, что-то вроде блина из маниоковой муки, и дал каждому из нас по получившемуся сэндвичу. Пока мы ели, он говорил:
— Я скажу вам, как мне передавали родители, что на самом деле случилось с теми англичанами. Это правда, они были тут. Их было трое, и никто не знал, кто они такие и зачем пришли. У них не было с собой животных, а на спине у них не было мешков. Один, главный, был старый, а двое других — молодые. Они проголодались и устали после того, как долго шли пешком, и люди в нашей деревне дали им рыбу и бейжу. За это англичане предложили нашим крючки для ловли рыбы, у нас никто раньше их не видел. И ножи. Наконец старый человек сказал: «Теперь мы должны идти». Люди спросили их: «Куда вы идете?» И они ответили: «Туда. На восток». Мы сказали: «Никто не ходит в ту сторону. Там живут враждебные индейцы. Они вас убьют». Но старый человек настаивал. И они пошли. — Важуви указал на восток и покачал головой. — В ту пору никто туда не ходил.
Потом, рассказал он, калапало еще несколько дней время от времени видели дым над деревьями — от огня Фосеттова лагеря, — но на пятый день дыма уже не было. Важуви сказал, что несколько калапало, опасаясь, как бы с путешественниками не случилось что-нибудь плохое, пытались отыскать их лагерь. Но не нашли никаких следов англичан.
Позже мне объяснили: то, что рассказали будущему вождю его родители, называется устным преданием — набором сказаний о прошлом, который с завидным постоянством передается здесь из поколения в поколение. В 1931 году Винсенсо Петрулло, антрополог из музея Пенсильванского университета, что в Филадельфии, один из первых белых людей, проникших в район Шингу, объявил, что слышал похожий рассказ, но среди сенсационных историй, гремевших в то время, мало кто обратил на него внимание. Примерно полвека спустя Эллен Бассо, антрополог из Аризонского университета, записала более подробную версию, изложенную калапало по имени Камбе, который был ребенком, когда Фосетт и его спутники явились в деревню. Она перевела его рассказ непосредственно с языка калапало, сохранив эпический ритм устных сказаний этого племени:
Был у них такой, что остался один.Когда он пел, он на инструменте играл.Его инструмент делал вот так, вот так…Он пел и пел.Он обнял меня рукой, вот так.Он играл, а мы смотрели на них, на христиан.Он играл, а мы смотрели.Отец и другие.А потом он сказал — мне надо идти.
Камбе вспоминал и о том, как индейцы видели костер путешественников:
«Это огонь христиан», — так мы сказали друг другу.Он зажигался, когда садилось солнце.На другой день солнце село, и снова поднялся их огонь.А в день после этого — только маленький дым, он растекся по небу.В этот день, мбук, их огонь погас…Казалось, огонь англичан перестал жить, словно его погасили совсем.«Как жалко! Почему он так хотел, чтобы они ушли?»
Когда Важуви закончил излагать свою версию предания, он сказал:
— Люди все время говорят, что калапало убили англичан. Но мы их не убивали. Мы старались их спасти.
Глава 24
Потусторонний мир
В комнате было темно. Нина Фосетт сидела по одну сторону стола; по другую расположилась женщина, глядевшая в магический кристалл. Нина, долгие годы разыскивавшая мужа и сына в этом мире, решила обратиться к миру иному.
Она окружила себя спиритами и прорицателями, многие из которых присылали ей длинные письма, где подробно описывались их попытки установить связь с путешественниками. Одна женщина-медиум сообщила ей, что однажды почувствовала в комнате чье-то присутствие — и, подняв взгляд, увидела Фосетта, стоявшего у окна. Женщина рассказала, что спросила у него: «Ты жив или мертв?» и Фосетт засмеялся и ответил: «Разве ты не видишь, что я жив?» Он добавил: «Передай Нине, что я ее люблю, и скажи ей, что у нас все в порядке».
Еще одна женщина-медиум как-то поведала Нине, что однажды возле нее замаячила фигура молодого человека с длинной бородой. Это был Джек. «Когда-нибудь мы с тобой увидимся», — промолвил он. И исчез, оставив после себя «приятнейшее благоухание».
Эдвард, брат Фосетта, сообщил КГО, что Нина погрузилась в оккультизм: «Благодаря этому ей легче живется».
Она была не единственным человеком, обращавшимся к спиритам для того, чтобы отыскать разгадку тайны, которую зримый мир упорно отказывался раскрывать. Ближе к концу своей жизни Ривз, давний наставник Фосетта в КГО, поразил своих коллег, увлекшись спиритизмом — став, как иногда называли таких людей, «духовным странником». В тридцатые годы он посещал спиритические сеансы, ища ключ к судьбе Фосетта. Так же поступал и друг Фосетта сэр Ральф Пейджет, бывший посол в Бразилии. В начале сороковых, на одном из таких собраний, проходившем в английском Сифорде, в доме спирита Нелл Монтегю, Пейджет положил на магический кристалл медиума письмо от Фосетта. Монтегю сказала, что видит три мерцающие фигуры. Одна без движения лежит на земле. Другая, постарше, с трудом переводит дыхание и хватается за человека с длинными волосами и бородой. Кристалл внезапно стал красным, точно его окунули в кровь. Затем Монтегю сказала, что видит индейцев с копьями и стрелами, уносящих трех белых людей. Присутствующие в комнате ахнули. Впервые Пейджет почувствовал, что его друг мертв.