Песня волка - Ирина Баздырева

Сидя у костра, перед которым Элк Одинокий Волк курил свою трубку, она чувствовала, что сомнения больше не раздирали ее душу. И сколько она к себе не прислушивалась не чувствовала и намека на наигранность ситуации и подозрения, что все это глупо и не нужно. Она подумала, что и с ее стороны надо сделать так, чтобы для них все прошло как можно легче и чтобы воспоминание об этой ночи не вызывали гадливость, отвращение или сальный осадок обмана. Ей ведь не замуж за Элка выходить, а провести с ним ночь, всего одну лишь ночь, подарив ему себя и счастье, которое он, быть может, испытает с ней. Для нее он будет первым мужчиной и ей хотелось вспоминать о нем с теплотой.

Он бережно завернул трубку в кусок кожи и лег на одеяло, вытянувшись во весь рост. Поколебавшись, Эшли улеглась рядом и тоже посмотрела в небо.

Опять тоже царство звезд и бесконечности. Казалось, что она и мужчина, что лежал сейчас с ней, и которого она так чувствовала возле себя, одни под этими звездами, словно на каком-нибудь необитаемом острове.

Она словно со стороны видела, будто он повернулся и, улыбаясь, смотрит на нее. Но ведь можно проверить свою фантазию. Сейчас она повернется и увидит его чеканный профиль. Она оторвалась от созерцания спирали звезд, уходящих в глубину ночного неба, повернула голову к нему и… встретилась с его блестящим взглядом. Испуг, появившийся в ее глазах, он принял на свой счет.

— Не бойся меня, — с не свойственной ему мягкостью сказал он.

— Я и не боюсь, — с вызовом, ответила Эшли и чтобы загладить свою резкость, спросила: — Почему ты до сих пор один?

— Потому что не думал об этом, — вздохнул он, отворачиваясь и смотря на звезды. — Сразу после школы я ушел в армию, дослужился до лейтенанта. Думал, останусь в армии. Я всю жизнь мечтал покинуть Уошборн. Не любил его и не хотел, чтобы моя жизнь была связана с резервацией, она для меня, что загон для скота… Я хотел забыть, что мои предки были индейцами. Но когда пришло письмо, что погиб мой отец и младший брат, я взял отпуск и приехал домой. Стал разбираться. В те времена в Уошборне наркотой только что в магазине не торговали. Отец знал, кто приучил брата к наркотикам, а потом продавал их ему. Те, кто избивал его, велели молчать. Отец умер от побоев. Я узнал, кто это затеял. Да он особо и не скрывался. Я повязал его и сдал полиции. А теперь представь, что я почувствовал, когда через три дня увидел этого подонка свободно разгуливающего на свободе. Я тут же на улице снова скрутил его, несмотря на то, что он был с охраной. Я не собирался отступать. Этот тип был одним из тех, кто убил моего отца и брата. Завязалась жестокая потасовка и мне пришлось бы худо, если бы в Уошборне у меня не нашлись сторонники. Я опять отвез эту сволочь прямиком в Джульберг. Сдал его тамошним властям и уехал оттуда только после того, как убедился, что его надежно засадили за решетку. Там меня предупредили и друзья и враги, что дорога в Уошборн мне отныне закрыта. Следователь из Джульберга, которого я убедил взяться за это дело, объяснил мне насколько безнадежна ситуация в Уошборне.

— Ты поэтому так невзлюбил белых?

— Мои братья, которых я призвал помочь мне очистить Уошборн — двое белых парней и черный. Я ненавижу белые воротнички и индеев, которые гробят своих за крутое бабло. Наркодельцы раз за разом ставили своего шерифа в Уошборне и набирали полицию из своих людей, а племенной совет был настолько слаб, что не связывался с ними. Ладно. Я переговорил с полковником своей части и вскоре встречал братьев по оружию в аэропорту. Вернувшись в город, мы повязали шерифа, всех его прихвостней и отвезли в Джульберг. Началась самая настоящая война. Уошборн раскололся на два противоборствующих лагеря. Мой дом сгорел, и я прятал мать за пределами резервации у дальней родни. Тогда мне здорово помогла Джози, так что в запале мы с ней даже сошлись. Неожиданно меня поддержал племенной совет, выступивший против администрации резервации, что покрывала наркодельцов и с чьих рук кормилась. В Джульберге должен был состояться суд над ними. В ход пошли большие деньги. Свидетелей подкупали через одного. В какой-то момент ситуация показалась мне настолько безнадежной, что одному крестному отцу, я переломал руки и ноги и чуть сам не угодил за решетку. Тогда-то Уошборн понял, что идет не очередной передел, а война не на жизнь, а на смерть. Мне не было резона прибирать власть в городе к рукам. Мне нужно было не это. Я хотел справедливости здесь и сейчас. Многие поняли и поверили мне.

Эшли приподнялась на локте, и пока он рассказывал, смотрела ему в лицо. Неподвижность его черт усиливали горящий в глазах огонь.

— Когда все закончилось, мои братья вернулись в армию, а я остался приглядывать за Уошборном, подав в отставку. Город единодушно избрал меня своим шерифом. Четыре раза меня заказывали, но дух Отца Волка хранил меня, — Элк, бессознательно, дотронулся до своих амулетов. — Какая уж тут семья, самому бы выжить. А когда жизнь вошла в привычное русло, мы Джози, немного поостыв, решили расстаться, — он посмотрел на нее. — А как ты превратилась в женщину, плюющую на все кроме своей карьеры?

Эшли села.

— Ну… после твоего рассказа, обо мне совсем не интересно. Правда. По сравнению с твоей, моя жизнь не представляет собой ничего особенного. Я все время была с отцом и матерью, окончила школу, после чего мои родители позаботились о моем дальнейшем образовании, и я стала тем, кем есть. Вот и все.

— Когда человек изо всех сил желает казаться беззаботным и благополучным, то это похоже на желание больше скрыть от себя, чем от других свои проблемы.

— А кому нужны мои проблемы, — пожала плечами Эшли, отворачиваясь и вглядываясь в огонь костра.

— Мне, — тихо проговорил Элк.

Эшли повернулась к нему. Взгляд Элка был серьезен и внимателен, но она не понимала, зачем ему это нужно. Так ли уж необходимо связывать себя еще и эмоционально, помимо того, что им предстоит.

— Все, что я говорил тебе в конторе — правда. Еще там, на дороге, когда ты посигналила мне, я почувствовал, что-что случиться. А когда увидел тебя… все, что я испытал при этом… так необычно… и ведь мне нечего предложить тебе. Я не мог себе позволить быть зависимым от тебя. Ты же была полна решимости до конца сделать свою работу, как бы я тебя не запугивал, как-будто хотела что-то кому-то доказать. Но ведь ты стараешься доказать это что-то себе, а не другим. Верно? Словно все время оправдываешься перед кем-то.

Эшли с волнением смотрела на него, не веря, что такое может быть. Чужой человек, которого она знала от силы день, если собрать вместе все те часы и минуты, когда их сталкивало, смог проникнуть в ее сокровенную тайну.