Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена

— То есть, на тебя тяжелая обстановка в семье никак не повлияла?

— Я не знаю, — Мира беспомощно оглянулась, но так и не нашла в себе сил посмотреть на Тося, и снова повернулась к профессору. — Наверное, все-таки повлияла, иначе я не оказалась бы здесь, в Тирту.

Она намекала на то, что отец, наверное, не отослал бы ее к тетке, если бы не собирался жениться на Тосевой матери. Профессор Карлоний понял и хотел было что-то уточнить, но Мира продолжила:

— Может, я была слишком глупой для своего возраста, раз ничего не замечала вокруг себя. К тому же мне не нужно было ничего скрывать. А Тось, он всегда был умным, и когда он понял, кто он…. Та история с котенком действительно была ужасной. Даже сейчас, когда я вспоминаю, что произошло, мне хочется плакать. Я тогда даже заболела от всего этого. И мне страшно представить, что пережил Тось. Я жалею, что не нашла в себе сил тогда об этом с ним поговорить. Нам надо было об этом поговорить! Как я могла этого не сделать?

Было видно, что она по-настоящему расстроилась. Тось удивленно смотрел на нее, недоумевая, чего она так переживает из-за событий многолетней давности.

— Ты ведь была ребенком, Мира! — мягко улыбнулся ей профессор. — Ты и так сделала для своего молочного брата очень много. Ты хранила его тайну много лет, хранила даже тогда, когда она отнимала у тебя здоровье и силы жить. Уважаемые коллеги, достопочтенные жители Тирту, позвольте, я объясню!

— Господин профессор! — с отчаянием вскричала Мира.

— Это необходимо для дела, дитя мое! Тебе совершенно нечего стыдиться. Обещаю, что не скажу ничего, что было бы тебе неприятно. — Он повернулся к залу. — Госпожа Мирта поступила ко мне в тяжелом душевном состоянии, которое было результатом поднятия ее покойной матери господином Антосием Черным (в то время, конечно, никаким не господином, а одиннадцатилетним мальчиком, сделавшим это, как он утверждает, из любви к молочной сестре) и последовавших за этим событий. Болезнь госпожи Мирты была запущенной и тяжелой, и мы с господином Аматинионом-э-Равимиэлем, ее приемным отцом, потратили очень много времени и сил, чтобы девочка пришла в себя и начала жить нормальной жизнью. Но ни разу за все эти годы Мира не упомянула о том, кто виновен в произошедшем, хотя было очевидно, что это тормозит лечение. Ведь пока нарыв не вскрыт, исцеление невозможно. Вам бы следовало быть благодарным за такую преданность, господин Антосий Черный! — с непередаваемым выражением обратился профессор к Тосю.

Тось замер, как его зомби. Так вот какая между ними связь.

— Я не знал, что ты болела, Мира, — непослушными губами сказал он.

— Я уже выздоровела, — ответила Мира, мучительно покраснев.

Тосю вдруг стало плевать на суд и на окружающих. Мира как была для него важнее любых других людей, так оно и осталось до сих пор.

— Спасибо, что не выдала меня. Если бы у тебя был темный дар, я бы тебя тоже не выдал. Я бы дал себя порвать на куски, но не выдал. Ты мне веришь?

Тось говорил от сердца, сейчас ему было плевать на заседание, на внимание зала и вообще на все. Важно было только, чтобы Мира поверила.

— Я верю, Тось, — кивнула Мира, глядя на него серьезными серыми глазами. — Только я не заслужила твоей благодарности. Я же все-таки выдала тебя, когда нацепила тот маячок, — Мира судорожно сглотнула. — Ты простишь меня, Тось?

Тось этого не ожидал, наоборот думал, что она на него обижается за ту историю, но, тем не менее, тут же сказал:

— Да, конечно, Мир, я тебя прощаю, — вспомнив, что в детстве она тоже постоянно считала себя виноватой в какой-нибудь ерунде, переживала, просила прощения и не успокаивалась, пока он не говорил «прощаю». А убеждать ее, что виноватой он ее перед собой не считает, было бесполезно.

После его слов профессор Карлоний схватился за голову и издал громкий стон.

— О, Пресветлые боги! Коллеги, жители Тирту, вы видите, что происходит? На наших с вами глазах эта чистейшая и светлейшая девушка просит прощения у преступника, убившего сотни людей, у некроманта, осквернившего тело ее матери, а он спокойно дарует ей прощение! Мира, что ты делаешь? Ты бы еще попросила прощения за то, что не дала себя изнасиловать!

Мира открыла рот, чтобы ответить, но профессор не позволил ей говорить.

— Все, господа, с меня довольно этого балагана! Я отпускаю свидетельницу, поскольку получил ответы на все свои вопросы. Господин некромант утверждал, что в тех условиях, в которых он жил в детстве, невозможно было вырасти честным и порядочным человеком. Мы теперь с полной уверенностью можем сказать, что данное утверждение — ложь! Ибо у нас перед глазами есть живой пример девушки, выросшей в тех же условиях, и чьи моральные качества при этом находятся на самом высоком уровне.

— Протестую, это передергивание фактов! — завопил Жанурий, вскакивая. — Госпоже Мирте не пришлось пережить то, что господину Антосию Черному!

Молоточек председателя тут же ударил в гонг.

— Господин обвинитель, у вас еще будет время высказаться! Продолжайте, господин защитник!

— Уважаемые коллеги, достопочтенные жители Тирту, — тут же объявил профессор Карлоний, — поскольку со вторым пунктом обвинения, я полагаю, всем все ясно, я возвращаюсь к первому пункту. Если кто забыл, как он звучит, я напомню. Итак, господин Антосий Черный утверждает, что во время совершения преступлений был движим исключительно стремлением защитить свою жизнь и здоровье, а не какими-либо другими мотивами. Чтобы опровергнуть это утверждение, я приглашаю в качестве свидетеля госпожу Кариту из Барна.

Тось поднял брови. Эту женщину он не знал.

— Это еще кто? Какое отношение она имеет ко мне?

— Самое прямое, господин некромант! — обернулся к нему профессор Карлоний. — Она тетя вашей молочной сестры. К сожалению, вынужден сообщить, что госпожа Карита находится в весьма преклонном возрасте и не совсем здорова, и потому просит выступить вместо себя приемного отца госпожи Мирты

— Протестую! — Жанурий взвился со скамьи, как с горячей сковородки. — Как это вместо себя? Это полный бред, господа! К тому же Совет уже отклонил кандидатуру эльфа в качестве защитника из-за сомнений в его беспристрастности! С какой стати привлекать его теперь в качестве свидетеля?

— Успокойтесь, господин обвинитель! Ни о какой пристрастности здесь и речи не идет! Госпожа Карита из Барна всего лишь поручила господину Аматиниону-э-Равимиэлю зачитать письмо, полученное ею по запросу о нынешнем положении дел в Краишевке, деревне, где она родилась.

— Это еще зачем? — поднялся недовольный Тось. О бывших односельчанах он не желал знать НИЧЕГО. — Я там уже несколько лет не был, если у них что и стряслось, то я не имею к этому никакого отношения! Господин председатель, это произвол!

Председатель был вынужден вмешаться.

— Господин защитник, проясните необходимость зачитывания данного письма!

— Хорошо, господин председатель, — профессор Карлоний вытер платком вспотевшую шею. — Перед процессом я виделся с госпожой Каритой, и она сообщила мне, что вскоре после того, как она удочерила Мирту, неожиданно оборвалась ее связь с Краишевкой. Близких родственников у нее там не осталось, но, как я уже упоминал, госпожа Карита выросла в этой деревне, и у нее там была подруга, с которой они состояли в переписке много лет. И вдруг та перестала отвечать. Сначала госпожа Карита не обеспокоилась. Мало ли, заболела, была занята. Затем состоялся переезд госпожи Кариты в Тирту, которая перечеркнула все надежды на ответ. Разумеется, госпожа Карита не опускала руки — она отправила еще несколько писем в Краишевку в надежде, что подруга все же отзовется. Но ответа так и не получила. Затем стала писать ее соседям, но результат был таким же. Тогда госпожа Карита по совету господина Аматиниона-э-Равимиэля отправила запрос в Барнский Храм Всех Богов с просьбой сообщить, жива ли еще ее подруга или уже нет. И получила весьма интересное письмо, напрямую касающееся нашего сегодняшнего разбирательства. Оказывается, деревня Краишевка после отъезда известного нам некроманта почти вымерла.