Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

и холоднее. Он обжигает, когда я дышу. Словно в глубине моих легких образовался лед.

Я слышу хруст, как будто раздвигаются ветви. Дрожь. Вздох.

А после…

Мое сердце замирает. Яд просыпается во мне внезапным потоком, спиралью освобождаясь от печатей, которые сдерживали его. Я издаю звук бессилия. Моя кровь – озерная вода. Шрамы на моих запястьях – это открытые раны. Я позволяю ей овладеть мной. Пусть она изменит меня.

Может быть, на этот раз я не найду дорогу назад. Все это не имеет значения. Не в этот момент.

Все, что имеет значение, – это Лета.

Она здесь, у алтаря. Окутанная тенями. Смотрит на меня недоверчивыми глазами. Ее голос срывается на рыдание, когда она шепчет мое имя.

– Роуэн.

Я протягиваю к ней порезанную руку. Кровь течет между моими пальцами. Я думаю обо всех тех случаях, когда я пытался удержать ее, но не мог. Я – тьма. Я отравлен. Я едва осмеливаюсь надеяться.

Затем моя рука находит ее щеку; я размазываю кровь по ее лицу.

Я могу прикоснуться к ней. Она здесь.

Она поворачивается к моей ладони. Ее губы прижимаются к моей коже. Она облизывает порез, глотая мою кровь. Я содрогаюсь, меня тошнит. Одновременно переполненный ноющим, разрушительным желанием. Весь мой мир сужается до этого момента. Прикосновения ее языка. Холода ее дыхания. Звука, который она издает низким голосом. Томление, отчаяние.

Я притягиваю ее к себе. Мы отступаем к алтарю. Свеча гаснет, и дым вьется в воздухе по восходящей кривой. Мы запутались в клубке плаща, волос и рук. Целуемся так яростно, что наши губы едва соприкасаются. Это похоже на бой, полный остроты и огня. Я чувствую бешеное биение ее пульса. Бешеный ритм ее магии.

Я беру ее лицо в свои ладони. Удерживаю ее на месте, чтобы поцеловать глубже. У ее рта вкус моей крови, острый, как медь. Между нами загораются узы. Вспышка красок. Я вижу ее надежду.

Ее отчаяние.

Ее страх.

Она начинает плакать изо всех сил. Ее рыдания прерываются нашими поцелуями.

Я отстраняюсь, впервые с тех пор, как она появилась, рассматриваю ее как следует. Она вся в крови. Не только пятно, которое я оставил на ее щеке.

– Ты ранена. – Я провожу по ней руками. Ищу рану. Смутно я замечаю, что на моей порезанной ладони место, где она поцеловала меня, зажило, превратившись в почерневший шрам. Такой же, как полумесяц на ее собственной руке, от того, что она призвала Подземного Лорда.

– Это не… – Ее слова теряются за слезами. Она прерывисто вздыхает. – Роуэн, это не моя кровь.

Мое замешательство сменяется ужасом. Ее глубокая печаль резонирует по всей нити уз, связывающей нас. Ее платье пропитано кровью. На кружеве спереди запеклась кровь. Как будто она прижимала кого-то к себе, пока он истекал кровью.

– Если она не твоя, тогда чья? – Но мне не нужно спрашивать. Я знаю, я знаю. Я видел его в подсматривающих тенях. Во тьме между вогнутыми корнями и упавшим деревом. Силуэт, который появился, размытый и проколотый, в лесу. Раскинутые руки. Опущенная голова.

Подземный Лорд.

Лета закрывает лицо руками и начинает выть. Звук едва ли похож на человеческий. Пронзительный, разрывающий сердце крик. Это звук, который издала моя мать в то утро, когда моего отца вытащили из озера. Звук уничтожения.

Я смотрю на нее, не смея проронить ни слова. Я даже не могу понять, что это значит. Что она натворила.

– Лета, как ты… как ты убила бога?

Она качает головой, плача еще сильнее. Я обнимаю ее. Притягиваю ее ближе. Бормочу бесполезное утешение в ее спутанные волосы.

– Ты в безопасности, теперь ты в безопасности.

– Нет, – всхлипывает она. – Это не так.

Я чувствую, как она напугана. Ее сердце бешено колотится. крепче прижимаю ее к себе. Неуверенный ни в чем, кроме того, что она здесь. Я вернул ее обратно. И что бы она ни сделала, я никогда ее не отпущу.

– Домой. – Удается сказать мне. – Пойдем домой.

Я поднимаюсь на ноги, затем помогаю встать ей. Пробую провести ее через сад. Она идет медленно, ее взгляд рассеян. Я почти тащу ее за собой, пока мы идем по тропинке. Когда мы подходим к воротам, они со скрипом приоткрываются. Ариен нерешительно заходит внутрь.

Он на мгновение замирает. Смотрит на нас обоих. Затем он бросается к Лете и обнимает ее.

– Лета! – Он начинает плакать. – Я думал, мы тебя больше никогда не увидим.

Она не говорит. Она утыкается окровавленным лицом в его плечо. Безучастно смотрит на разрушенный сад своими полными слез глазами.

Ариен берет ее за руку. Тянет ее к воротам.

– Давай. Флоренс и Кловер ждут тебя. Мы вернемся в дом.

Она запинается:

– Ариен, подожди.

Но он уже ушел. Лета хватает меня за руку. Ее пальцы крепко сжимают мое запястье. Когда мы выходим из сада через калитку, по земле пробегает ужасная дрожь. Мои виски пронзает боль. Печати, нанесенные на мою кожу, раскалываются. Меня окутывает тьма. Полностью. Я начинаю задыхаться от того, что меня душат путы из шипов.

Я чувствую руки Леты на себе. Затем по моей коже скользит странный холод. Она проводит пальцами по линии моего горла, сильно надавливает на печати. Я кричу. Ее прикосновения настолько болезненны, что кажется, будто у нее есть когти. Мой рот наполняют кровь и горечь.

Затем она притягивает меня к себе. Она хватает меня за запястье. Ее большой палец проверяет мой пульс. Боль смягчается. Темнота начинает рассеиваться. Буйство магии и яда внутри моего тела наконец стихает.

Я открываю глаза. Медленно зрение возвращается ко мне. Я в замешательстве оглядываюсь по сторонам. Дом, сад… Все исчезло. Позади нас нет ни разрушенного дерева, ни импровизированного алтаря. Есть только лес. Бесконечные деревья, такие высокие, что их ветви закрывают небо. Кора цвета крови.

– Мне жаль, – говорит Лета, ее голос звучит отстраненно. – Я не могу… я не могла…

Ариен на несколько шагов впереди. На узкой тропинке, которая петляет, уходя во мрак.

– Лета. – Его голос низкий, яростнее, чем когда-либо мне приходилось слышать. – Лета, что ты натворила?

Двадцать первая глава. Виолетта

Я нахожусь в Верхнем мире, у алтаря, куда Роуэн призвал меня. Я вижу свой сад – все еще отмеченный Гнилью, но такой красивый, что у меня щемит в сердце. Воздух пропитан древесным дымом, опавшими листьями и непрекращающимся дождем. Облака скрывают солнце, но оно яркое – намного ярче, чем затянутое туманом небо в Нижнем мире. Я дома. Я