Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов - Огюстен Кальме

22 апреля 1317 года Папа поручил исследовать затеянное против его и его кардиналов колдовство Епископу Рьецскому (в Провансе во Франции), Петру Тессьеру, Петру Деспре (Despres) и двум другим. Поручая это дело, он сказал: «Отравители приготовили напиток, и хотели отравить им Нас и некоторых кардиналов; когда же им не удалось угостить Нас этим напитком, то они сделали восковые изображения под Нашими именами, и эти изображения заклинали чародейской формулой с тем, чтобы посвятить нас смерти, но Бог сохранил Нас, и эти три изображения в Наших руках».

Описание подобного злодеяния находим и в письме Вильгельма де Годин, кардинала, Епископа Сабинского, писанном инквизитору Каркассонскому спустя три года. В этом письме говорится: «Папа поручает тебе произвесть следствие над теми, которые: 1) приносят жертву диаволам, поклоняются им и вполне верны им потому, что дают им во свидетельство верности написанную бумагу, или что-ни будь другое; 2) и заключают с диаволами тесную дружескую связь, получают от них изображение или что-нибудь другое для заклинания диаволов, или для совершения злодеяния через вызов диавола; 3) злоупотребляя таинством крещения, изображения из воска или другого вещества крестят во время вызова диавола, или злоупотребляют священной гостией для совершения своих злодеяний. Ты поступи с ними, как с еретиками: Папа дает тебе на это полное право». Дано в Авиньоне 22 августа 1320 г.

Во время процесса против Енгеррарда (Enguerrand) де Мариньи (de Marigny), пойман был колдун врасплох в то время, как изготовлял восковые изображения Людовика и Карла Валуа: он сознался, что намерен был проколоть или расплавить эти изображения, чтобы посвятить смерти упомянутых лиц.

О графе Ругиери из Флоренцин, великом безбожнике и явном чародее, рассказывают, что в его доме была секретная комната, в которой он однажды заперся и проколол булавкой восковое изображение короля, — и, в надежде, что государь этот непременно лишится жизни вследствие совершенного расслабления, — проклял его и страшной чародейской формулой посвятил смерти.

Имели ли успех или нет эти заклинания, восковые изображения и чародейские слова, — во всяком случае, они доказывали веру в них, злое желание колдунов и боязнь, что эти заклинания могут иметь успех: в самом деле, достаточно было одного опыта открытого, чтобы колдуна все боялись.

Невежество в естествознании признавало тогда многие естественные явления природы за сверхъестественные, — и приписывали колдовству то, что может быть объяснено естественным образом.

Но если строже исследовать дело, то вместо чародейства останутся только простые отравления ядом, соединенные с суеверием и обманом. Все, что мы говорили о чародеях и чародейских формулах, о смертных посвящениях или, правильнее, заклинаниях и о волшебных изображениях — все эти рассказы не что иное, как произведения невежества и суеверия. Отъявленных негодяев, которые по злобе к соседям отравляли их самих или их домашний скот посредством ядовитых составов, невежество и суеверие считало колдунами, которые будто посредством чертовских чар могут вредить и вредят своим недругам. Если же мнимые колдуны и делали что-нибудь похожее на восковые изображения, то они так же жалко обманывались, как и те суеверы, которые боялись этих волшебных изображений, которые, как такие, не приносили никому вреда, кроме напрасной потери со стороны тех, которые занимались изделием их, и пустой тревоги со стороны суеверных и невежественных трусов.

Некоторые шарлатаны самым недобросовестным образом пользовались доверием суеверных невежд. Известно из сочинения Олая Магнуса, что Финляндцы, будучи еще в язычестве, продавали матросам ветры, т. е. дело состояло в том, что они давали им канаты с тремя узлами, уверяя, что если развяжут первый узел, то произойдет легкий ветер, благоприятный; если второй, произойдет ветер более сильный; если третий, подымется опасная буря. Таких обманов было очень много. К таким обманщикам, которые говорили, что имеют общения с нечистой силой, относится мнимый магик Гокке, которого историю мы сейчас расскажем.

ГЛАВА XXVII

О магике Гокке

Ле-Брюн рассказывает замечательную историю о магике Гокке, который 2 сентября 1687 тода Насским судом был приговорен к ссылке в каторгу за то, что он производил магические операции над животными и очень много умертвил их в Шампаньи. Гокке умер скоропостижно и жалким образом с отчаяния, так как он в нетрезвом виде открыл о своем таинственном искусстве морить скот одному лицу, по имени Беатрикссу: он был уверен, что демон сам умертвил бы его со злобы за то, что он рассказал об этом магическом искусстве.

Некоторые из соучастников этого несчастного впоследствии также приговорены были к ссылке в каторгу, другие из них повешены или сожжены. Все это совершалось по судебному приговору, состоявшемуся 20 октября 1691 года, который был утвержден парламентом Парижским 18 Декабря 1691 года. Из всего этого следует, что Парижский парламент признает необходимым строго наказывать колдунов, как людей вредных.

Г. Андре, придворный врач, в 6-м своем письме[350] против магии утверждает, что в упомянутой истории Гокке не было никакого ни колдовства, ни участия демона, что ядовитые снадобья, которые Гокке клал в скотские стойла и которыми он умерщвлял скот, были не что иное, как естественный ядовитый состав, который своим запахом, своими невидимыми испарениями отравлял и умерщвлял животных, а стоило только выбросить эти снадобья из стойла, или выгнать оттуда самый скот для того, чтобы предохранить от смерти этот последний. Но трудно было открыть место, где клались эти снадобья; пастухи, главные виновники зла, с величайшей предосторожностью скрывали их как можно поискуснее, потому что они знали, что открытие их стоило бы для них собственной жизни.

Кроме этого, г. Андре замечает, что эти снадобья по истечении некоторого времени теряли всю свою силу и не могли производить на скот никакого дурного действия, поэтому нужно было или заменять их новыми, или же намачивать их для того, чтобы снова приводить их в брожение. Если эти снадобья оказывали отравляющее действие вследствие участия демона, то они постоянно бы сохраняли свою силу и не было бы необходимости подновлять их и освежать, чтобы восстановлять в них прежнюю ядовитую силу.

При всех этих соображениях Андре предполагает уже несомненным, что если бы демон мог лишать животных жизни, то он делал бы это без всякого посредства; между тем Гокке составляет специи ядовитые и ими отравляет животных. Эти специи совсем не сверхъестественного изобретения; в них нет ничего такого, что нужно бы приписать демону, разве, в самом деле, нельзя допустить, что Гокке самому пришло в голову заняться приготовлением ядовитых специй. Приготовлять же эти специи Гокке мог придумать сам или же мог научить его этому кто-нибудь другой из негодяев, ему подобных.

Г. Андре говорит далее, что в смерти Г окке тоже же не было ничего такого, что можно было приписать демону. Его смерть, говорит он, была делом совершенно естественным: единственной причиной ее были ядовитые испарения, отделившиеся от приготовляемых специй. Замечании Андре мы считаем вполне разумными и потому ничего не прибавляем от себя.

ГЛАВА XXVIII

Замечания о магии и волшебстве

Исчезла магия, и белая, натуральная, пользующаяся обыкновенными силами природы, и черная, сверхъестественная, духами повелевающая и celestialis et ceremonialis (небесная и волшебная) Агриппы и mundus subterraneus (подземный мир) Кирхера (изобретателя волшебного фонаря), оживлявшего золу сожженной розы пред глазами суеверных людей Шведского двора в 1657 году. Вы можете найти всю эту магию, поясненную, истолкованную и написанную не какими-нибудь каракулями, а просто Немецкими или, если вам более нравится, Французскими буквами: читайте различные Manuels de Physique amusante или, еще лучше, г-на Guyot Recreations physiques et mathematiques, эту необходимую ручную книгу всех магиков и волшебников, или целый том знаменитого Dictionnaire Encуclopedique, под заглавием Amusements des Sciences.

Мы намекнем только, что многие из приведенных и им подобных рассказов делаются необъяснимыми или по недостатку сделанных наблюдений, или по неопытности и незнанию самих наблюдателей. Если многие почтенные люди видят колдовство и влияние сверхъестественных сил в простых фокусах, делаемых в освещенных залах, при тысяче зрителей, как же не впасть им в заблуждение при каком-нибудь нечаянном явлении в тишине, ночью, в безлюдии темного леса или пустого дома, при всех обстоятельствах, умножающих и страх, и сомнение, и веру в привидения? Мы заметим в заключение, что человек всегда называет понятным и простым все, что объяснимо его рассудком, и предполагает всегда колдовство, чародейство и влияние сверхъестественного во всем, что ему неясно и непонятно. Мера его знания является в противоположности большего или меньшего распространения слова «чудо» на естественные явления. Вера в колдовство делается наконец достоянием одних посредственных умов, или бедным наследием ошибочного воспитания, тогда как светлый и образованный ум находит новые, неисчерпаемые источники в чудесах природы и науки.