Огонь и сера - Линкольн Чайлд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы уверены, что это та самая вилла?
– Да. – Фэбээровец медленно приоткрыл створки ворот.
Перед усадьбой раскинулся великолепный парк. К холму, усаженному оливковыми рощами, вела дорожка, по обеим сторонам которой выстроились кипарисы. Опустившись на четвереньки, Пендергаст принялся изучать еле заметные следы на гравии. Затем встал и кивнул в сторону густого леса зонтичных сосен.
– Нам туда.
Ведя д'Агосту по сосновому лесу, Пендергаст то и дело останавливался – видимо, высматривал следы охранных систем.
– Странно, – бормотал он себе под нос. – Очень странно.
Вскоре они вышли к аккуратно подстриженной лавровой изгороди. Пендергаст искусно управился с замком на калитке, и вслед за ним д'Агоста вошел в типичный итальянский сад, с клумбами лаванды и ноготков, окаймлявшими невысокие самшитовые барьеры, которым придали прямоугольную форму. В центре белела мраморная статуя фавна – получеловек-полукозел играл на свирели, из которой в заросший пруду его ног с плеском выливалась вода. А над всем этим возвышался темный фасад виллы.
Огромное здание покрывала бледно-желтая штукатурка. Под самой черепичной крышей вокруг четвертого этажа пробегала лоджия – ряд колонн, увенчанных полукруглыми арками. Единственным признаком жизни казался огонек, трепетавший в окне второго этажа, где, наверное, был большой зал.
Даже у внешней стены не было никаких признаков охраны или охранной системы.
– Как-то это ненормально, – прошептал Пендергаст.
– Может, Балларда нет?
Напарники проходили под огромными окнами, и в ноздри ударил запах. Гнев д'Агосты мгновенно сменился недоверием, а после в душу закрался и страх.
– Сера, – произнес д'Агоста.
– Сера, – согласился агент.
Инстинктивно коснувшись крестика, д'Агоста последовал за Пендергастом к главному входу.
– Открыто, – сказал фэбээровец и проскользнул внутрь.
Мгновение д'Агоста колебался, затем вошел в дом. На входе они с товарищем задержались, чтобы оглядеть великолепный сводчатый потолок, скрытый под слоем обманчиво объемных старинных фресок.
Усилился запах серы, а еще – фосфора и горелого жира.
В зал на второй этаж вела широкая лестница. Д'Агоста поднялся за Пендергастом к сводчатому коридору и направился к массивным деревянным дверям с железной окантовкой. Из-за приоткрытой створки доходил мерцающий свет.
Пендергаст открыл дверь пошире.
Прошла секунда, и глаза д'Агосты освоились в полумраке. Оказалось, свет исходил вовсе не от свечи на столе и не из большого камина, а из центра комнаты: посреди грубо начерченного круга догорало нечто. Над обугленной массой плясали язычки пламени.
И эта обугленная масса имела форму человеческого тела.
С ужасом, не веря своим глазам, д'Агоста подошел к распластавшемуся на полу скелету. Все до единой косточки были на месте и маслянисто поблескивали. На своем месте были и пряжка ремня, и три металлические пуговицы пиджака. Д'Агоста заметил спекшиеся монетки евро, которые находились в кармане брюк. На верхних ребрах блестела золотом расплавленная авторучка «Паркер». Почерневшие пальцы украшала пара уцелевших знакомых колец.
Сохранилось еще кое-что – стопа, обгоревшая у лодыжки. Живая плоть показалась д'Агосте до нелепого похожей на бутафорию – на муляж, который нарядили в лакированный ботинок ручной работы. Сохранился и глаз – один; он блестел на окраине островка плоти, не тронутой пламенем, будто в этом месте пролегла невидимая черта, переступить которую огонь не решился. Уцелели глаз, часть лица, розовое ухо, прядь волос – но за чертой осталась лишь почерневшая кость голого черепа.
Однако этого хватило, чтобы опознать мертвеца.
Локк Баллард.
Д'Агоста вдруг понял, что забывает дышать. Вздрогнув, он шумно выдохнул и наполнил легкие воздухом, пропитанным серой и вонью горелого мяса.
Шелковую обивку стен и потолок покрывала пленка жира. На полу был вырезан большой круг, а внутри его – сплетенные пентаграммы, на которых и лежал труп. Вдоль замкнутой линии чернели символы, рядом пустовал второй – разорванный – круг.
Д'Агоста не нашел в себе сил даже отвести взгляд. Тело его дернулось, и он понял – рука схватилась за крестик так крепко, что чуть не порвалась цепочка. Такой знакомый предмет успокаивал и вселял надежду. Д'Агоста видел перед собой воплощение детских кошмаров, то, о чем рассказывали монахини, – все сбылось, стало правдой. Но поверить в то, что смерть Балларда – дело рук самого дьявола, д'Агоста не мог.
Пендергаст тоже словно врос в пол. На его лице читались полное изумление, шок – и разочарование. «Распалась версия, – подумал д'Агоста. – И погиб важный свидетель». Ужасный, наверное, даже критический удар по расследованию.
В этот момент Пендергаст достал сотовый телефон.
Д'Агоста не поверил глазам:
– Кому вы звоните?
– Карабинерам, итальянской полиции. Мы – гости, и нужно играть по правилам. – Он быстро проговорил что-то по-итальянски и закрыл сотовый. – У нас двадцать минут до приезда полиции. Используем их с максимальной пользой.
Он обошел комнату, задержался у небольшого стола и рассмотрел предметы на нем: лист старого пергамента, странного вида нож и пригоршню соли. Д'Агоста, не в силах прийти в себя, безучастно ждал в стороне.
– Надо же, – сказал Пендергаст. – Наш друг Баллард незадолго до... э-э... смерти просматривал гримуар.
– Что еще за гримуар?
– Книга черной магии. В ней, среди прочего, содержатся заклинания для вызова демонов.
Д'Агоста сглотнул. Убраться бы отсюда поскорее. Что ему теперь смерть Гроува и Катфорта, когда он видел такое! Ни один человек не способен совершить подобное. И ни один человек – Пендергаст или другой детектив – с этим не справится.
«Радуйся, Мария, благодати полная...»
– Так, что у нас здесь? – Пендергаст склонился над ножом. – По виду артаме.
Д'Агоста уже хотел сказать Пендергасту: нужно идти, не мешать силам, которые выше их понимания. Но слова не шли на язык.
– Заметьте, круг, в котором лежит Баллард, имеет небольшой разрыв – вот здесь, видите? Линию разомкнули.
Д'Агоста молча кивнул.
– А вот этот, меньший круг разорванным начертили сразу. Я так думаю. – Опустившись на колени, Пендергаст стал сосредоточенно изучать окружность. Достав из манжеты рукава пинцет, он подобрал из середины круга некую частицу.
– Я тоже так думаю, – нашел в себе силы отозваться д'Агоста. И снова сглотнул.
«Радуйся, Мария, благодати полная...»
– Любопытно, что же находилось в центре разорванного круга? Очевидно, подношение... э-э... дьяволу.
– Дьяволу...
«Господь с Тобою...»
Пендергаст внимательнее изучил кончик пинцета, рассмотрев его под разными углами. И тут его брови резко поползли вверх, а на лице отразилось полнейшее ошеломление.
Д'Агоста прервался на середине молитвы.
– Что там?
– Конский волос.
И д'Агоста увидел – или ему показалось, – как лицо фэбээровца озарил свет постижения.
– Что... что это значит?
– Это значит все. – Пендергаст опустил пинцет.
Глава 58
Упиваясь красотой осеннего вечера, Гарриман шагал мимо отеля «Плаза» к Центральному парку. Свежий воздух бодрил. Золотистый свет мешался с зеленью листьев над головой, где по веткам, собирая орехи, скакали белки. Мамочки гуляли с колясками, мимо проносились велосипедисты и роллеры.
Статья о Баке пошла в утренний выпуск. Крису она понравилась. Телефоны в редакции разрывались, факсы гудели, ящик электронной почты затопили письма читателей. Гарриман снова попал в самую точку.
Чудесный вечер. Брайс Гарриман шел получить свежую порцию славы – взять интервью у преподобного Бака специально для «Пост». И он возьмет его. Если не он, то больше никто.
Гарриман обошел сзади зоопарк, обогнул старый арсенал... и замер. Посреди поросшей зеленью территории, что тянулась вдоль Пятой авеню, кто-то поставил палатку – старую парусиновую палатку. Гарриман стал взбираться на отлогий холм, и чем выше он поднимался, тем больше видел матерчатых домиков. У подножия холма в северной части Шестьдесят пятой улицы раскинулся настоящий палаточный городок. В небо от десятков костров поднимался дым.
Впрочем, удивлялся Гарриман недолго – его переполнила гордость. Ведь именно он не дал истории умереть, а людскому потоку иссякнуть.
Некоторые поселенцы, особенно старшеклассники и студенты, готовясь спать, укрылись газетами, однако рядом пестрели спальные мешки самых разных моделей, а с фирменными палатками для альпинистов (наверняка взятыми напрокат) соседствовали самопальные навесы из простыней и веток.
На Пятой авеню вдоль ограды парка патрулировали два копа. Еще несколько полицейских нарисовались с противоположной стороны. Но все это было в порядке вещей – кто-то же должен приглядывать за пятью сотнями жителей палаточного городка.