Ломовой кайф - Леонид Влодавец

— Совсем приятно, — помотал головой Сергей Сергеевич. Однако по его лицу было видно, что произошло нечто отнюдь не приятное.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовалась Татьяна Артемьевна.

— Могу поздравить. По данным из мадридского аэропорта, несколько полицейских видели похожие лица. Один даже сообщил, что они проходили контроль на рейс Мадрид — Сан-Исидро. Но на самом контроле, как и следовало ожидать, никто их не припомнил, и все как один утверждают, что на борт «Боинга-747», который этот рейс обслуживает, никто из них не поднимался.

— А Сан-Исидро — это где? — спросил Лопухин.

— В Караганде! — ответил Баринов, сердито улыбнувшись. — Идите вес сгонять, товарищ Вася! Заседание дирекции закрыто. Владимира Николаевича и Татьяну Артемьевну прошу задержаться, остальные свободны. А вы, Глеб Арсеньевич, попросите сюда подняться Аню Петерсон из вашего отдела.

Крупный мужик, выходивший последним, согласно кивнул, и в кабинете остались только трое.

— Интересно знать, что вы обо всем этом думаете, господа-товарищи? — сложив из своих лап нечто вроде домика, произнес Сергей Сергеевич. — Случайно это или нет? Я спрашиваю вас: случайно или нет эта овца поперлась на Хайди, да еще и двух «мамонтят» с собой увела?

— Боюсь, неспроста… — вздохнул Владимир Николаевич.

— Ты не бояться должен, «семерочник» несчастный! Ты должен знать загодя! Быстро перечисли всех, кто осведомлен о нашей поездке на Хайди.

— Во всех подробностях — только те, кто в этом кабинете. Ну, а так, без особых деталей, чисто как о турпоездке — Вредлинский, Крикуха, Манулов, Ларев, Света с приложением Никиты и Люськи, Шура Казан с Нинкой, ну и все эти, импортные…

— Девочка, которую я сейчас пригласил сюда, Аня Петерсон, насколько в курсе?

— Это ко мне вопрос, а не к нему, — заявила Татьяна Артемьевна. — Аня ничего не знает.

— Но она была с Полиной в контакте?

— Да, но очень недолго. Сперва в центре у господина Соловьева, потом в вертолете, когда их оттуда вывозили. И с пареньком, которого зачем-то увезла Полина, они тоже были в контакте. Паренек вообще-то очень сопливый, но знает не по годам много. Последнее дело, в котором он участвовал, — вывоз нашего бесценного Магомада Хасановича.

— О! — поднял вверх палец Баринов. — Вот что значит наша школа! Почувствуйте разницу, товарищ полковник! Все досье — вот тут, в башке. А ты, кроме как стеклить за тем, кого покажут, ничему не научился… Ладно, не обижайся, это у меня шутки такие пошли со злости. Какие будут мнения? Отменяем наш «саммит»?

— Вам виднее, — вздохнул Владимир Николаевич. — Я бы лично воздержался от поездки до тех пор, пока вопрос с этой Нефедовой не уладится. Может, поднять там, на Хайди, старые контакты? Доминго Косого подключить или Эухению… А может, Механика задействовать?

— Насчет Доминго — это вряд ли. И Механик, пожалуй, не пригодится. Конечно, убрать эту змею очкастую они, наверное, сумели бы, но ты, вероятно, знаешь, что это очень большой риск в плане непредсказуемых последствий. Насчет Эухении надо подумать. Но самое главное — «саммит» никак нельзя отменить. Хоть, конечно, это и не встреча на Окинаве, но кое-что для судеб человечества будет значить. Даже перенести ее нельзя — мы с превеликим трудом собрали тех, кто выкроил эти две недели из очень интенсивного графика своей бизнесменской жизни. Продинамишь их — в следующий раз: не соберешь. Понимаешь?

— Понятно-то оно понятно… — с сомнением пробормотал Владимир Николаевич.

В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул светловолосая, курносая и немного конопатенькая девушка.

— Можно? — спросила она. — Здравствуйте, господа. Вы меня вызывали?

— Заходи, Аня, заходи! — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Тебя Глеб небось разбудил? Извини, пожалуйста, но дело важное.

— Я и не знала, что вы так рано приходите, — удивленно произнесла Аня.

— Скажу по секрету, я еще вообще прошлый рабочий день не закончил! — хмыкнул Баринов. — Придется тебе на некоторое время отложить все дела и вернуться к тому, что начиналось с дискеты 18-09. Помнишь такую?

— Да, конечно. Когда тебя похищают в придачу к этой дискете, хорошо запоминается. Это такой эстонский юмор. Смеяться надо через неделю.

— Так вот, поработай над тем, чтобы создать контрсуггестивную программу. На базе тех же исходных параметров.

— Можно, — кивнула Аня. — Когда это нужно сделать?

— Вчера! — вздохнул Баринов. — Короче, чем быстрее, тем лучше. Между прочим, это очень поможет одному из твоих старых знакомых.

— Гене Сметанину?

— Нет, Юре Тарану. Сколько времени ты у нас Попросишь?

— Четыре дня, — улыбнулась Аня. — Этот Юра меня два раза похищал. Надо же и мне для него постараться…

КОМПЛЕКС ПОЛИНЫ

Над Москвой уже вовсю светило солнце, а там, где находились Полина, Юрка и Надька, ночь еще была в разгаре.

Конечно, никто из троих, даже Полина со своими суперспособностями, не догадывался о том переполохе, который они наделали в Центре трансцендентных методов обучения — так расшифровывалась аббревиатура ЦТМО. Возможно, конечно, если бы Полина захотела, то могла бы попытаться настроить свои супермозги на то, что там происходит, и даже, возможно, подслушать все, о чем говорилось на экстренном заседании дирекции и после него. Но Полина была настолько убеждена в том, что после смены трех самолетов и полетов без билетов и регистрации никто ее не найдет, что ее совершенно не интересовало, что творится там, откуда она сбежала. Ей, как уже говорилось, хотелось наслаждений — в данный момент самых что ни на есть плотских.

Правда, в данный момент все трое отдыхали, если так можно выразиться, «от трудов праведных», натрахавшись почти до звона в ушах. Блаженно развалились на мятой кровати и лежали голышом в темноте, подставив тела под в меру прохладный ветерок из кондиционера. Юрка с Надькой вообще подремывали, поскольку Полина захотела некоторое время поразмышлять над тем, как построить дальнейшие развлечения. Если бы они находились в более активном состоянии, то могли бы принять какое-нибудь подсознательное желание своей «хозяйки» за прямой приказ и начать его выполнять. Так, как это получилось с чтением мыслей и пониманием иностранных языков. А Полина еще сама не выбрала, чего ей сейчас хочется. Вот она и отключила своих партнеров, чтобы не мешали спокойно выбирать. В конце концов, им тоже полезно отдохнуть, чтобы восстановить силы. Особенно Юрке.

Впрочем, она не торопилась с выбором вовсе не потому, что проявляла, так сказать, «заботу о подчиненных». Просто Полине был приятен сам процесс этого выбора, иначе говоря, фантазирования на сугубо эротические темы. Поскольку воображение у нее всегда было богатое, всякого рода живописные картинки одна за другой возникали у нее перед глазами, заставляли возбужденно дышать, а теплые волны возбуждения прокатывались по ее телу с головы до пят. Правда, уже через несколько секунд картинка блекла, а то, что на ней красовалось, представлялось каким-то пресным, постным, пошлым и затерто-банальным. Зато на смену прежней приходила новая картинка, с другим возбуждающе-восхитительным изображением, которая вновь заставляла Полину трепетать, томно потягиваться, напрягаться-расслабляться, поглаживать себе грудки, животик и все прочее. Потом и эта картинка надоедала, начинался новый цикл сладких фантазий, будоражащих воображение…

После многочисленных «мизансцен», придуманных Полиной, иная дама, более эмоциональная и менее контролирующая свой организм, наверняка бы уже просто так кончила. Но сама Полина этого делать не собиралась. В конце концов, не для того же она себе «раба и рабыню» заводила, чтобы заниматься самоудовлетворением. К тому же ей вдруг вспомнилось, как зимой прошлого года они с Тараном и Лизкой очутились в лесу, на заброшенном кордоне ‘ 12, где Полина поспорила с дикой девочкой, что сумеет соблазнить Юрку. Ставкой в споре Полина избрала… порку. Если ей удастся, то она отстегает Лизку по голой попе, если нет, то наоборот. Тогда у Полины еще не проявила себя ее нынешняя экстрасенсорная сила, и спорили они на равных. Вообще-то Юрку тогда почти удалось соблазнить, он уже начал раздевать Полину, но случайно дернул за хвост Лизкину кошку Муську, которая в ответ полоснула его по руке когтями. Само собой, настроение у него пропало, а проснувшаяся Лизка завопила, что Полина проиграла и должна в присутствии Тарана получить десять «горячих» по заднице. Тогда Полина с готовностью улеглась на живот, но Юрка, обозвав девок «садомазохистками недоделанными», никаких экзекуций проводить не разрешил и пообещал выкинуть дур из избы на мороз. Потом появились бандиты, события закрутились с бешеной скоростью, и инцидент надолго позабылся. Однако несколько позже, вспоминая то, что происходило на кордоне, Полина отчего-то жалела вовсе не о том, что не сумела соблазнить Юрку, а о том, что ее самую там не выпороли…