Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья - Николай Борисов

Порой мы с удивлением обнаруживаем хрупкий и как бы «нездешний» усадебный дом или флигель посреди огромного хмурого города. Обсаженный елочками и окруженный забором, он похож на библейского Иону во чреве кита. Но судьба его едва ли будет столь благополучной, как судьба Ионы. Своим существованием он, скорее всего, обязан какой-то исторической случайности. Возможно, здесь пару дней провел В. И. Ленин, отдыхая на природе от трудов по управлению Советским государством. (Так уцелели превращенные в музей усадьбы Костино и Лесные Поляны в черте города Королёва.)

Впрочем, сегодня имя Ленина уже не дает никаких гарантий…

В Тарасовке располагались дачи Общества бывших ссыльных и политкаторжан. Эта организация, объединявшая старых революционеров, существовала до начала 30-х годов. Здесь жила в летнее время знаменитая революционерка, автор мемуаров «Запечатленный труд» Вера Фигнер.

Старые липы Любимовки

Особый поклон — усадьбе Любимовка. Она расположена на левом берегу Клязьмы, в полукилометре справа от Ярославского шоссе.

Любимовка поменяла немало хозяев. С 1869 года ее владельцами стали фабрикант С. В. Алексеев и его сестра В. В. Сапожникова. В 1873 году они разделили усадьбу на два самостоятельных владения, которые вплоть до 1917 года принадлежали их наследникам (210, 127).

Здесь для увлекавшихся театром детей хозяйка дома, мать К. С. Станиславского, выстроила двухэтажное деревянное здание театра. Первый спектакль в нем состоялся летом 1877 года.

Со временем Любимовка. стала владением сына С. В. Алексеева — актера и режиссера К. С. Станиславского. Здесь он в 1897 году обсуждал с В. И. Немировичем-Данченко идею создания Художественного театра.

В Любимовке не раз гостил А. П. Чехов. Здесь у него родился замысел знаменитой пьесы «Вишневый сад». Конечно, в усадьбе был тогда и настоящий, сверкающий весенней белизной вишневый сад.

В свое время много было разговоров и публикаций в печати относительно устройства в Любимовке Музея истории театра. Дело двигалось медленно. А между тем случилось то, что должно было случиться. «Деревянные главный дом Алексеевых и “Белая дача” Сапожниковых, построенная по проекту архитектора А. А. Никифорова, сгорели в 1990-х гг.» (88, 19).

На территории усадьбы в полуразрушенном или «недовосстановленном» состоянии сохранились несколько деревянных построек 1870-х годов. Это гостевой дом, двухэтажный деревянный жилой дом, «Театральный» флигель. Привлекает внимание «Музыкальный салон» — павильон фабрики Алексеева на Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года (архитектор Д. Н. Чичагов). Восстанавливается в кирпиче (?) и разрушенная деревянная Покровская церковь.

Видевшие Чехова и Шаляпина старые липы Любимовки глухо шелестят своими густыми кронами. Они пока еще не разделили судьбу исчезнувшего вишневого сада. Тихо струится под невысоким берегом заросшая осокой Клязьма. Уголок сельского покоя и задумчивости…

Но странное, тревожное впечатление оставляет Любимовка. Словно какой-то наспех начатый и неоконченный проект. Территория усадьбы обнесена забором из железных прутьев. Ни вывески, ни справочной таблички, ни даже сторожа у ворот. За забором — никакого движения. Деревянные постройки выглядят заброшенно и неуютно. Лужайки и дорожки заросли бурьяном.

А через узкую дачную улицу глядят на святыню русского театра богатырских размеров особняки из красного кирпича…

Время покупать камни

За Тарасовкой вдоль Ярославского шоссе начинаются бесконечные павильоны рынка строительных материалов. Всякому известно, что по правой стороне больших дорог; расходящихся из Москвы во все стороны, тянется бесконечный строительный рынок. Вероятно, такого причудливого рынка нет ни в одной развитой стране. Здесь можно найти всё, от дверного крючка до огромных камней-валунов, которыми украшают лужайку перед домом.

Рынок живет под девизом — всё для всех. Измученные безумным ритмом жизни столицы, задыхающиеся в выхлопе миллионов автомобилей, москвичи хотят во что бы то ни стало соорудить себе жилище где-то «на природе». В идеале исполнение этого желания должна взять на себя строительная фирма. Заказчик лишь определяет, какой проект ему более по душе и по карману, присматривает за ходом работ и получает ключи от новенького коттеджа.

Однако наши люди обычно не имеют достаточно средств для заказа «под ключ», не верят в хорошее качество исполнения работ, не доверяют честности фирмы и в конечном счете предпочитают лично участвовать в строительстве. Кроме того, многие летом живут в построенных еще в брежневские и горбачевские времена фанерных домиках на шести сотках. Эти смиренные «фазенды» требуют непрерывного ремонта и подновления. Вот этих-то героев-тружеников дачного фронта и обслуживают раскинувшиеся на бывших колхозных полях рынки-муравейники.

Зайдем в широко раскрытые врата этого мелкотоварного царства.

В каждом крошечном закутке сидит обложенный ящиками и коробками со всякой строительной ерундой продавец. Иногда — «славянской внешности», чаще — «лицо кавказской национальности». Нередко в роли продавца выступает закутанная в видавший виды «пуховик» изможденная женщина.

В старой России рыночной торговлей занимались в основном мужчины. Советская эпоха сделала торговлю, да и вообще «сферу услуг», чисто женским делом. Исключение составляли мясники и чистильщики сапог. В постсоветской России мужчины «славянской внешности» постепенно вернулись за прилавок и присоединились к своим южным коллегам, для которых торговля всегда была достойным занятием уважающего себя мужчины.

По-разному относясь к своему положению, рыночные торговцы едины в одном. Все они изнемогают от скуки в молчаливом обществе шурупов и гвоздей. Единственное развлечение — посудачить с соседом и выпить стакан обжигающего чая в зыбком пластмассовом стаканчике.

Печальная и скучная картина.

Не станем выносить поспешных суждений по поводу этого явления. Заметим лишь, что, как говорил Екклесиаст, «нет ничего нового под солнцем». И обратимся к истории, которая не дает ответов, но подсказывает место, где их следует искать.

Строительные лихорадки уже бывали в России. Вспомнить хотя бы времена царя Федора Алексеевича (1676—1682) и царевны Софьи (1682—1689). По всем русским городам в ту пору как грибы после дождя росли… нет, не особняки с золотым петушком на спице, а каменные храмы. Страна жила тихо, почти не воевала, особенно не переустраивалась. Города процветали. Купцы и ремесленники богатели, отстраивали себе каменные палаты или узорчатые терема. Но тогдашние «деловые люди» понимали, что долго держать нажитые деньги в руках опасно. Затишье вот-вот могло смениться новыми потрясениями. А главное — за тугим кошельком охотились и сборщики государевых податей, и местные воеводы, и лихие люди с большой дороги. И у всех у них было “много способов отнять заветную кубышку.

Возникла тяжкая проблема: как истратить большие деньги? В современной огласовке это вопрос: как выгодно и надежно вложить капитал?

Понятно, что русские предприниматели допетровского времени не мыслили себе жизни вне России и не занимались вывозом капитала за рубеж.

Вероятно, они согласились бы пустить нажитые деньги в новый оборот и приумножить богатство. Но узость внутреннего рынка, низкая платежеспособность населения, слабое развитие отечественной промышленности не позволяли этого сделать. Всякий «бизнес» быстро достигал своего предела.

В такой ситуации единственным более или менее разумным способом вложения капитала было строительство церквей. Это благочестивое предприятие прославляло строителя в этом мире и повышало шансы на хороший прием в мире ином. Церквей стало куда больше, чем нужно. Случалось, купец строил «дом Божий» в буквальном смысле у себя на огороде. И посещали этот громадный храм только он сам да его домочадцы.

Буквально так, у себя на огороде, построил ярославский купец Скрипин, торговавший пушниной и драгоценными камнями, церковь Ильи пророка (1650). Она считается одним из лучших храмов допетровской Руси.

И по сей день стоят по старым русским городам нарядные церкви второй половины XVII столетия. Среди них нет и двух одинаковых. Каждая прекрасна по-своему. Все отмечены прелестью ручной работы. Мы любуемся ими, не думая о том, что эти храмы — равно как и наполнявшие их шедевры иконописи, шитья, ювелирного дела — обязаны своим появлением на свет нашей извечной экономической отсталости.

А когда засвистел над страной петровский кнут, всё это строительное благочестие быстро прекратилось. Модернизация промышленности, участие в которой было «почетной обязанностью» каждого состоятельного гражданина, не оставила у людей лишних денег.