Цесаревич Вася 2 - Сергей Николаевич Шкенев

сорок пять минут по Гринвичскому времени, на всём протяжении испано-французский и испано-португальской границ затарахтели прогреваемые двигатели огромных трипланов-бомбардировщиков, и взревели моторы бронированных машин, для устрашения противника лишённые глушителей. А ровно в четыре часа началась мощнейшая артиллерийская подготовка по разведанным заранее позициям русского Экспедиционного корпуса. Одновременно с артобстрелом в небо взмыли тяжело гружёные бомбами самолёты Лиги Наций. Тысяча триста штук почти одновременно.

А где-то высоко в небе уже десять минут как кружили юркие «Чайки», подготавливая тёплую встречу незваным гостям. Всего четыреста истребителей, но воюют же не числом, а умением, не так ли?

В четыре часа тридцать минут крупнейшие европейские и северо-американские радиостанции передали сообщение об объявлении Лигой Наций войны Испанскому Королевству за негуманное ведение боевых действий и жестокость по отношению к отправлявшимся на помощь генералу Франко добровольцам. Под добровольцами подразумевались те самые уничтоженные на французской границе наёмники. Претензии к несуществующему флоту несуществующего Великого Герцогства Бургундия не выдвигались.

Ну а в девять часов утра, будто по команде, одновременно в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве и Казани произошли манифестации творческой интеллигенции в поддержку альянса Лиги Наций. Но уже к двенадцати часам участники сидели по уютным камерам из расчёта шесть человек на одно лежачее место на нарах, а к часу дня многие начали давать показания.

Пожилой подполковник жандармерии строго посмотрел на стоящего перед ним подследственного, но присесть не предложил. Уточнил, заглянув в сопроводительные документы:

— Подследственный Александр Вертинский?

— Да, Александг Вегтинский.

— Полему у вас такой станный выговор, вы француз?

— Нет.

— Тогда, скорее всего, сифилитик. Конвой сюда!

— Слушаю, Ваше высокоблагородие! — в дверь заглянул юный жандармский корнет.

— Подследственного отвезти в венерическую клинику и тщательно проверить на предмет соответствующих заболеваний! Только похабной заразы в следственной тюрьме и не хватает. И давайте сюда следующего. Кто там у нас по списку?

— Лиля Брик, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус. Кого приказать привести?

— Господи, а с обыкновенными фамилиями среди них хоть кто-нибудь есть?

— Есть, господин подполковник, некий Бурлюк. Но он Давид Давидович.

— Тьфу, прости хоссподи, — перекрестился жандарм. — Приведите Мережковского. Кстати, военно-полевые суды собраны?

— Так точно, господин подполковник! В полном составе и с небольшим запасом.

— Это хорошо. Тогда работаем, господа, работаем! К вечеру должны быть оглашены первые приговоры.

Конец второй книги. Продолжение следует.

Примечания

1

Бозишвили — сын шлюхи.

2

Унамусо гетверан — бессовестный пассивный гомосексуалист

3

Мадонна свинья. Итал.

4

Автор знает, что в нашей истории эти дополнения к титулу появились чуть позже. Но это в нашей

5

Лаццарони (итал. Lazzaroni) — презрительное обозначение низшего класса в Неаполе, люмпен-пролетарские элементы населения в Южной Италии до XIX века.

6

Хаш — это суп, который варят на Кавказе из говяжьих копыт и рубца. Но на самом деле хаш — это куда больше, чем суп. Это спасительная целебная и отчасти ритуальная жижа с густым утробным запахом, которую можно либо любить, либо ненавидеть. А еще это целое культурное явление.

7

Каудильо, Дуче, Фюрер… всё это переводится как вождь. Такие вот поклонники краснокожих жили в те времена.