Цезарь Каскабель - Жюль Верн

— Я об этом еще пока не думал, — отвечал Наркин.

— Простите, что я так настаиваю на этом вопросе, но почему бы вам не отправиться с нами во Францию?.. Продолжая выступать в моей труппе, вы могли бы безопасно добраться до русской западной границы! Мне кажется, что это был бы самый верный способ отклонить возможные подозрения!.. Кроме того, вы побыли бы еще с нами, а с вами — и наша дорогая Кайета… Мы не хотим отнимать ее у вас!.. Она теперь ваша приемная дочь, а это гораздо лучше, чем быть сестрою Жана, Сандра и Наполеоны, детей бедного циркача…

— Мой друг, — отвечал ему Сергей Васильевич, — не будем забегать вперед. Кто знает, быть может, судьба готовит нам полное удовлетворение всех наших желаний. Лучше подумаем о настоящем, это теперь главное. Но я вам скажу одно, — только не говорите этого пока никому, — если бы мне пришлось покинуть Россию, то я был бы счастлив уехать во Францию и там переждать, пока какое-нибудь политическое событие не изменит моего положения… А так как вы возвращаетесь на родину…

— Ура!.. Значит, мы туда вернемся вместе с вами, — воскликнул обрадованный Каскабель. Схватив руку Сергея Васильевича, он так ее пожал, точно хотел спаять ее со своей.

Они вернулись в лагерь. Матросы возвратились туда же лишь к утру.

В путь отправились с первыми лучами солнца, держась направления на запад.

Следующие дни стоял сильный зной. На горизонте вырисовывались очертания Уральской цепи. Начался хотя и не особенно пока заметный, но все-таки тяжелый для оленей подъем. Бедные животные изнемогали от жары. Пожалуй, было бы благоразумнее заменить их лошадьми, но Каскабелю засела в голову мысль устроить триумфальный въезд в Пермь в повозке, запряженной двадцатью оленями.

28 июня, проехав от берега Оби семьдесят миль, «Красотка» прибыла в местечко Верники. Здесь пришлось вновь предъявлять бумаги. Конечно, они не вызвали никаких замечаний. Затем продолжали путь. Ехали довольно медленно, между тем времени нельзя было терять, если труппа хотела попасть в самый разгар ярмарки.

Ввиду предстоящих представлений Каскабель требовал, чтобы каждый «репетировал» свои упражнения. Надо было поддержать славу французских акробатов, гимнастов, эквилибристов и клоунов, словом, славу семейства Каскабель. Поэтому во время остановок все упражнялись. Даже Сергей Васильевич старался усовершенствоваться в карточных и других фокусах, к чему у него оказались большие способности.

— Ах, какой артист вышел бы из вас! — повторял постоянно Каскабель.

3 июля «Красотка» прибыла к подножию Урала и расположилась лагерем на лужайке, окруженной березами, соснами и лиственницами.

С завтрашнего дня Ортик и Киршев должны были довести их знакомыми им ущельями, и обитателям «Красотки» предстоял тяжелый путь.

Так как эта часть границы, посещаемая обыкновенно контрабандистами и беглыми, небезопасна, то надо было быть настороже и принять заранее меры предосторожности.

Вечером разговор шел о трудностях предстоящего перевала. Ортик уверял, что указываемый им перевал, Печерский, — один из самых удобных. Он знал это потому, что уже был здесь, когда ему и Киршеву пришлось идти из Архангельска к Арктическому морю на помощь судну «Время».

Пока Сергей Васильевич и Ортик разговаривали об этом, Корнелия, Наполеона и Кайета занялись приготовлением ужина. Добрая четверть лани жарилась над огнем, разведенным у опушки полянки, и тут же, на сковородке, поставленной на горячие уголья, пекся рисовый пирог.

— Надеюсь, сегодня никто не пожалуется на ужин, — заявила хозяйка.

— Если только жаркое и пирог не пригорят, — заметил, по своему обыкновению, Гвоздик.

— А чтобы этого не случилось, извольте внимательно поворачивать вертел и сковородку! — обратилась к нему Корнелия.

Гвоздик покорно отправился к вверенному ему ответственному посту. Тем временем Ваграм и Маренго бегали вокруг, а Джон Булль облизывался в ожидании своей доли в предстоящем ужине.

Пришло время ложиться спать. Так как было очень тепло, все мужчины решили лечь на воздухе под деревьями, тем более что и сторожить так было легче. В повозке остались лишь Корнелия, Наполеона и Кайета.

На шестьдесят шестой параллели сумерки тянутся очень долго, и только часам к одиннадцати наступает ночь — июльская безлунная ночь. Зато небосклон весь покрыт мерцающими звездами.

Завернувшись в одеяла и растянувшись на земле, Сергей Васильевич и его спутники чувствовали уже, что веки их смыкаются первым сном, как вдруг обе собаки начали беспокоиться. Они тихо взвизгивали, вытягивая морды, и глухо рычали, как бы чуя приближающуюся опасность.

Жан приподнялся первый и бросил взгляд вокруг.

Костер угасал, и под густыми деревьями царствовала полная темнота. Жан стал всматриваться внимательно, и ему показалось, что над землей движутся какие-то блестящие точки. Маренго и Ваграм начали яростно лаять.

— Вставайте! — крикнул Жан, одним прыжком вскакивая на ноги. — Вставайте!

Все спящие моментально проснулись и тоже вскочили.

— В чем дело? — спросил Каскабель.

— Посмотрите!.. Вон там!.. — сказал Жан, указывая на блестящие точки, которые теперь как бы остановились в тени деревьев.

— Что это такое?..

— Волчьи глаза!..

— Да, это волчьи глаза, — подтвердил Ортик.

— И их целая стая! — прибавил Сергей Васильевич.

— Черт возьми! — проворчал Каскабель.

Положение было очень серьезное. Быть может, тут их бродила целая сотня вокруг лужайки, а эти кровожадные звери очень опасны, когда их много.

В эту минуту Корнелия, Кайета и Наполеона показались в дверях «Красотки».

— Что случилось, папа? — спросила девочка.

— Пустяки, — отвечал Каскабель. — Обыкновенные волки вздумали погулять при звездах. Оставайтесь там и только передайте нам наше оружие, мы их близко не подпустим!

Минуту спустя у Сергея Васильевича и его спутников были ружья и револьверы.

— Отзовите собак! — сказал Сергей Васильевич.

По зову Жана собаки прибежали, но их ярость была так велика, что их было трудно удержать.

Дружный залп был пущен по направлению блестящих точек. Раздавшийся вой дал понять, что большая часть выстрелов попала в цель. Но, очевидно, волков было очень много, так как круг становился все уже. Наконец, на лужайку выбежало с полсотни разъяренных зверей.

— Скорей к «Красотке»!.. — крикнул Сергей Васильевич. — Их слишком много, и в повозке мы можем защищаться!

— А наши олени?.. — спросил Жан.

— Мы не в состоянии спасти их.

Действительно, было уже поздно. Нескольких животных волки уже растерзали, другие, разорвав путы, убежали.