Александра - Олег Ростов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Они по обе стороны дороги? — Спросила латника.
— Да.
— Значит так. Один десяток на одну сторону, второй на другую. Самое главное, найдите мне те деревья, которые они успели подрубить. Не дайте им упасть. Понятно?
— Понятно, царевна.
— Почему они устроили засаду на нас? Откуда узнали, что мы здесь и сейчас пойдём?
— Не знаю, царевна.
— Надо взять пленных, поспрашать их. Не нравится мне это всё.
— Хорошо. Мы постараемся.
Воин убежал. Вскоре от остановившегося обоза по обе стороны в лес рвануло два десятка воев. Эти бежали, как стая волков. Кто такие лесовики? Дикие люди. Их основное призвание охота. Какое призвание профессиональных воинов? Конечно же война. Они с меча вскормленные с шелома вспоенные. Их основное ремесло — это воевать, за это их кормят, поят, одевают и обувают, да ещё если есть семьи, то и их содержат. Плюс вооружение и брони. Поэтому в прямом боестолкновении, у лесовиков нет шансов. Что и произошло. В лесной чаще началась натуральная резня. Даже меткость лучников, устроивших засаду, не спасло. Тем более, стрелы у них были с костяными наконечниками, а ими воинские брони не пробьёшь. Если только воину в глаз попасть.
Подрубленные деревья нашли и не дали их повалить. К нам опять прибежал посыльный.
— Царевна, боярин. Деревья нашли. Упасть не дадут.
Я махнула рукой.
— Начали движение! — Крикнула в голову обоза. Мы и так здесь задержались. Но есть и позитив, нам самим рубить деревья не надо, чтобы завалить дорогу за нами. Обоз продолжал двигаться, когда я дала команду повалить деревья, громоздя между нами и орденцами ещё один завал.
В это время по обеим сторонам дороге, в лесной чаще всё было кончено. Основную часть засады уничтожили. Часть успела убежать. Гоняться за ними не стали. Притащили троих лесовиков. Один дед с бородой-лопатой. Седой. Второй мужик, от 30 до 40, хотя сколько ему в реале непонятно. И совсем молодой парнишка. Мужчина был ранен и исходил кровью. Велела перевязать его. Ваня удивлённо посмотрел на меня.
— На кой он тебе? Приколоть его и всё, чтобы не мучился.
— Пригодиться. Смотри какой здоровый. Выживет, значит выживет. Нет, значит бросим его труп здесь в лесу и всё.
Мужика перевязали. Связанного положили на одну из повозок, где нашлось место. Старика и юнака гнали вместе со всеми. Я ехала с ними рядом на коне. Стала задавать вопросы старику.
— Кто такие и почему хотели напасть на нас?
Старый молчал. Парень тоже. Только зыркали на нас злыми глазами. Смотри ка, тоже мне, Аники-воины!
— Не советую молчать. Иначе для начала, вот этого мальчишку порежут на ремни. Ты же этого, старик не хочешь? Поверь и я не хочу, но я должна знать. Не вынуждай меня. — Старик продолжал молчать.
— Богдан! — Крикнула я своему старшине.
— Здесь я, госпожа! — Ко мне подъехал старший моей группы.
— Этого, отведи в сторону и убей. — Указала на парня. тот побледнел. Ага, значит понимают. Богдан оскалился. Вытащил из ножен саблю, пнул ногой пленника.
— Пошёл!
— Подожди. — Услышала скрипучий голос старика. — Не трогай его. Я отвечу тебе. Что ты хочешь знать?
— Кто вы и почему хотели напасть на нас? Откуда узнали, что мы пойдём здесь?
— Мы не знали. Мы просто устроили засаду на первых, кто поедет.
— Почему не ушли, когда увидели, что нас много, особенно оружных?
— Хотели, когда поняли, что вас много и все оружные. Но не успели, твои волки кинулись на нас.
— А кто вы такие?
— Мы голядь.
— Какая ещё голядь? — Удивлённо на него посмотрела.
— Голядь, народ такой. Когда-то нас было много. Но и врагов тоже. Мы противостояли им, да только силы народа таяли. Не успевали мы восстанавливаться. Пришлось нам уйти с мест наших, предками нам заповедованными. А потом пришли жрецы распятого бога. Мы не покорились, остались верными нашим богам.
— Язычники что ли?
Он сверкнул на меня злым взглядом.
— Это вы так нас называете. А мы дети солнечных богов! Это вы предали пращуров своих. Стали рабами распятого.
— Ты язык попридержи, старый! — Наехал на него Иван. Поднял руку с плетью.
— Ваня, осади! — Остановила мужа. Посмотрела на старика. Страха в нём не было. Занятный дедок. — Насчёт предали своих пращуров, так не прав ты тут, дедушка. — При слове дедушка, он посмотрел на меня удивлённо. — Русичи помнят свой исток. Свои корни. Зря ты так. А то, что христианами стали, так надо было это сделать. Иначе никак. Но, даже став христианами, всё равно помнят они и богов предков своих.
— Как это?
— А об этом мы с тобой поговорим позже. Если захочешь. — Я усмехнулась. Посмотрела на Богдана. — Освободи их.
— Госпожа? — Богдан смотрел на меня непонимающе. Точно так же, как и Иван.
— Саша, ты чего это? Татей освобождать?
— Ванечка, пожалуйста, любый мой, делай то, что я сказала.
Богдан соскочил с коня и разрезал путы у старика и парня. Я смотрела на старшего, улыбалась.
— Как зовут то тебя, дедушка?
— Аникеем родители нарекли.
— Аникеем? Хорошо. А почему всё же разбоем занялись? — Обоз двигался дальше, и мы тоже двинулись за ним. Старик шёл рядом с повозкой, на которой лежал его раненный соплеменник. Парень тоже.
— Прежде чем ответить тебе, дева, хочу спросить. Позволишь ли?
— Спрашивай.
— Почему оружные вои слушают тебя? Исполняют твою волю? И даже боярин.
— Так боярин муж мой, венчанный, перед богом и людьми.
— Тогда тем более. Разве не он должен повелевать тобой и воями?
— А он и так повелевает ими.
— Но слушают тебя. Разве жёнка не должна преклониться перед мужем своим? Что по покону предков наших, что даже по вашему закону распятого?
— Так я и так покорна ему, на ложе нашем супружеском. Он имеет на это право, как супруг мой. Как мой любимый мужчина. Ибо я дала клятву ему, на алтаре, когда венчали нас. Я говорила сама себе: «Я клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». И я не могу нарушить эту клятву. — Посмотрела на Ивана. Его широко раскрытые глаза.
— Саша, ты мне не говорила этого.
— Не говорила тебе. Говорила себе, Ванечка. Эту клятву дают все женщины нашего рода сами перед собой, своим избранникам и идут с ней до конца. Моя прабабушка сняла своего мужа с креста, на котором его распяли османы. И сыновей своих. Копала им могилы, руками, разрывая твёрдую землю. Сама хоронила их. И сыновей, и мужа своего. И умерла рядом с ними, на их могилах. Разве это не следование клятвы? — Он, подъехав ко мне ближе, накрыл мою руку своей. Смотрел на меня потрясённо. Надо будет по приезду Ленку настропалить, насчёт этой клятвы. А то коза драная спалится не дай бог, когда её Вася спрашивать будет насчёт клятвы. А Ваня, сто процентов ему расскажет. Старик тоже смотрел на меня потрясённо.
— Кто же ты? — Спросил он.
— Я, Александра Комнина, из рода Комниных-Великих. Я царевна, принцесса Трапезундская и Византийская. Мои предки были императорами Рима! Царями!
Некоторое время старик шёл молча, только бросал на меня странные взгляды. Я тоже поглядывала на него, потом сказала.
— Можешь уходить. И юнака забирай с собой. А этого, я отвезу к себе в крепость. Вылечу его, если он доживёт. Потом отпущу. А теперь скажи, зачем всё же вы занялись разбоем на дорогах?
— Хиреет наш народ. Женщины меньше рожать стали.
