Дориан Дарроу: Заговор кукол - Екатерина Лесина

— С вами все в порядке? — шепотом спросила Эмили. И леди Фэйр, улыбнувшись по привычке, ответила:

— Нет.

— Тогда нам следует уехать.

Рано. И лорд Фэйр куда-то исчез. И мадмуазель Лепаж… при мысли об этих двоих появлялось желание завыть.

Леди не воют.

— Иди потанцуй, — велела леди Фэйр, прикрывая веки. Господь всеблагой, дай силы. Еще час. Или полтора. Раньше уходить неприлично. Все решат, что Джорджианну расстроило поведение супруга, и будут, конечно, правы, но правота — еще не повод давать почву для сплетен.

Эмили ушла. И вернулась. Так скоро? Или время, смилостивившись над Джорджианной, пошло быстрее?

— Ольга пригласила меня на вечернюю прогулку…

— Как мило.

— …и Ульрик настоял, чтобы я приняла приглашение…

— Замечательно.

— …но мне совершенно не хочется!

— Превосходно.

— Леди Фэйр, вам дурно? Здесь слишком жарко.

— Ужасно.

Мигрень выжгла Джорджианну изнутри, оставив всепоглощающую жажду. Шампанского! Где проклятое шампанское?!

— Леди Фэйр, нам лучше уйти.

Хорошо. Но еще бокал. Или два. Лучше сразу три… от шампанского легче. Мигрень отползает. Она змея. Мигрень. И Лепаж тоже. Опустевшая голова кругом идет.

— Ступеньки. Леди Фэйр, я велела подать экипаж.

Уже можно уехать? Великолепно! А Фэйр где? Он негодяй! Он клялся в любви и предал. Предавал часто-часто, но Джорджианна терпела его адюльтеры. Хватит с нее.

— Конечно, — поддержала Эмили. — Он поступил с вами отвратительно.

Цокают копыта, ночь за окном розовеет… уже рассвет? Так скоро? Джорджианна совсем потеряла чувство времени.

И хорошо. Ей бы еще все остальные чувства потерять, тогда она станет истинной леди. А леди не горюют о неверных мужьях.

— Вы любите его?

Эмили, милая девочка. Такая наивная. Такая светлая. Джорджианна рада, что рядом есть кто-то, кому не все равно. И да, она, пожалуй, любит этого негодяя Фэйра.

— И хотите вернуть?

Эмили сегодня настойчива. Это непристойно. Но Джорджианна ответит. У Эмили хорошие глаза, побуждают говорить.

— Хочу, — голос тонет в пустоте кареты, и бледно-розовый рассвет норовит заглянуть в окна. Он покрывает лицо Эмили меловой пылью, и подкрашивает губы красным. И зубки, такие остренькие, но ровные, хорошие, блестят.

— Тогда вам надо рассказать о вашей любви… или показать, — Эмили заставляет смотреть на нее. Джорджианне хочется отвести взгляд, да и больная голова мешает сосредоточиться на разговоре, но острые пальчики упираются в подбородок. — Вы должны сделать нечто особенное.

Но что?

— Вы ведь всегда были вместе?

Всегда. Джордж и Джорджианна. Это казалось таким милым совпадением. А теперь… как зовут ту девицу? Лепаж — не имя, и даже не фамилия. Псевдоним, надетый, как чужое лицо.

— Вы будете вместе, — пообещала Эмили. — Если сделаете так, как я скажу. Скоро состоится большой бал…

…в честь десятого дня рождения герцога Олбани Леопольда.

— …по случаю тезоименитства младшего из сыновей королевы Виктории, — голос Эмили упал до шепота. — Вы ведь будете присутствовать?

Несомненно. Кто пропустит подобное событие? Только не Джорджианна.

Она будет прекрасна в платье из тафты оттенка лавальер с нефритовыми ирисами по подолу. Непременно высокий турнюр и очаровательный воротничок. Из украшений тот гарнитур с желтыми индийскими алмазами и жемчужная фероньерка к нему…

— А подарок? Вы же приготовили подарок? — поинтересовалась Эмили, мешая мыслям.

Какая глупая девочка. О подарке лорд Фэйр подумал в первую очередь. И часы были великолепны. Швейцарский механизм в сочетании с мастерством лучших ювелиров Королевства.

— Часы — это скучно, — заметила Эмили.

Зато достойно и весьма мило.

— И бесполезно. Я уверена, что у Леопольда не одна и даже не две пары часов. Двадцать? Тридцать? Сто?

Это не имеет значения. Скорей бы доехать. Разговор изрядно утомил леди Джорджианну, как и необходимость смотреть в глаза Эмили.

— …подарок, действительно достойный…

Глаза желтеют, становятся похожими на полупрозрачный янтарь.

— …и королевство долго будет помнить…

Не янтарь, но мед. Жидкий, сладкий, с игривыми стайками пузырьков шампанского. Джорджианне хочется поймать один, а лучше два или три, но она не способно пошевелиться.

— …кукла… механика… Леопольд… кукла… обязательно… Суок. Ее зовут Суок, — разрушая медовое спокойствие говорит Эмили. — Ее сделал Дориан. Вы ведь поможете?

Леди Фэйр моргнула, пытаясь понять, где она и что происходит. Карета стоит, дверь распахнута, лакеи ждут, вытянувшись в струнку. Их лица пусты.

— Прости милая?

Кажется, Джорджианна заснула. Не следовало пить шампанское, тем более при разыгравшейся мигрени. Бедняжка Эмили испугалась и расстроилась, хотя тоже выглядит утомленной. Балы — нелегкое испытание, даже если ты молод…

— Дориан фон Хоцвальд, — напомнила Эмили. — Механик. Кукла.

Кукла, которую зовут Суок. Самая чудесная кукла в мире. Подарок, который нельзя не подарить… Стоп, Джорджианна, как-то это неправильно.

— Дориан фон Хоцвальд, — повторила Эмили, касаясь руки. Теплые пальцы ее растопили остатки сомнений. — Ее сделал Дориан фон Хоцвальд.

Наверное, это очень важно. Если так, то Джорджианна постарается запомнить. У нее хорошая память.

И чудесная подруга.

Золотая цапля на корсаже Эмили подмигнула синим глазом, словно говоря, что отныне все будет хорошо. Просто замечательно будет!

— Глава 35. В которой идет речь о закономерных последствиях неосмотрительных поступков

Мадам Алоизия не могла уснуть. Она расхаживала по комнате, прислушиваясь к происходящему в доме. Скрипит лестница, вымеряя шаги экономки. Шелестят жесткие платья горничных. Звенит серебро и щетка скребет решетку камина.

Звуки, словно капли ледяной воды, падающие на макушку. Пытка ожиданием.

Все будет хорошо.

Он не подозревает. Он доверяет Алоизии…

— Ужасное убийство молодой талантливой писательницы! — визгливый голос пробился и через щиты на окнах, и через бархат портьеры.

— Кровавая трагедия!

— …только сегодня!

— …только в утреннем нумере…

— …с лучшими рисунками…

Слушать их стало невозможно, и мадам Алоизия раздраженно дернула за ленту колокольчика, а прибежавшей горничной велела:

— Прогони. Нет. Стой. Купи газету, а потом прогони. Обе газеты. И вели подать молока.

Мелькнула мысль о том, что стоит переодеться и навестить Дженни, но мадам Алоизия себя одернула: не следует проявлять излишний интерес к девочке. Он может заподозрить неладное.