Последняя легенда Анкаианы - Лертукке

- Нет, - ответил Асет. - Я тебя не убью. Я и обратился к тебе с просьбой лишь для того, чтобы ты увидел - я говорю с тобой, как с... богом.

Алик поднял бровь.

- Да, тромендер Дзанк, как с богом Анкаианы. Убить тебя - потеряется Анкаиана, или появится новый Дзанк, может, и недостижимый. А я, как ты правильно заметил, не верю в то, чему призван служить. А ты-то у нас реален.

- И ты ловил бога на воспоминания о его первой любви?

- А у тебя кроме этих воспоминаний разве есть что-то еще, на что тебя можно бы было поймать? Кстати, все подлинное - это действительно Анати. Просто я знаю о ней то, чего не захотел знать ты.

- Ты... говорил с ней?

- Я даже вызывал ее воспоминания. Она считает тебя палачом. Особенно узнав, кем ты стал после того, как...

Алик в нетерпении вскинул голову.

- Разумеется; - потом, уже спокойно, продолжил, - Обо мне и моей экзотической фактуре двух мнений быть не может; ничего нового я не узнаю ни от тебя, ни от вызванного тобою духа. Если ты согласен, перейдем к твоим планам относительно меня.

- Изволь. Я намереваюсь посвятить себя в твои жрецы.

- Каким образом?

- С помощью ритуала.

- А кто будет говорить "да"?

- Я сам. Этого всегда было достаточно.

- А если я откажусь?

- Ты не сможешь ничего сказать. Ты в состоянии будешь только принимать мои жертвы. А желания мои будут исполняться согласно мировым законам. Твоей волей, хоть и иногда вопреки твоему желанию. Ведь, насколько я знаю, разум носителя ни при чем, когда посвященный обращается к божественной власти?

Героизма Алику действительно всегда не хватало, потому что позволил поверить он себе в такую возможность только теперь. И все понял.

Понял, что у Асета есть вещь, при правильном использовании дающая большую власть здесь и не только. Вещь, о которой не знал Вандарский. И вещь эта очень сильно напоминала Алику его самого. Простой замысел, плюс плененный бог.

- Мы начнем не сегодня, - сказал Асет. Он торжествовал. - Мне нужно торопиться, но мы начнем не сегодня. Сегодня ты еще не у власти. Я начну верно служить тебе, как только все будет готово. Ты это оценишь. Правда, оценишь. Обязательно скажи мне, что ты об этом думаешь, хорошо?

Алик зажмурился от направленного на него яркого света - Асет поднял фонарь. Он успел вполне насладиться, как наслаждается смертный, когда видит отражение собственной победы в облике побежденного бога. Несколько секунд Алик стоял, переплетя пальцы перед глазами, забыв, что от света вообще можно отворачиваться. Он хотел задать вопрос, но никак не мог придумать ему подходящей формы. Да и, наверно, не важно это было. В конце концов, какая разница, с помощью какого ритуала будет обращаться к тебе твой жрец, и что он использует, чтобы лишить тебя возможности возражать. Хотя бы прах Ипполита рядом положит, наверняка какая-то часть у него осталась.

- Подозреваю, что твои желания едва ли совпадут с интересами Анкаианы, - медленно сказал он наконец. - Ты убьешь меня.

- Я убью ее. А ты не умрешь еще очень долго. Ведь что бы ты не испытывал из-за страны твоей, ты сам-то очень стойкое существо... В определенных, правда, условиях, но я их тебе создам.

Тромендер снизу вверх взглянул на тюремщика. Затем на мавурка. Последний стоял в опасной близости от решетки и можно было, например, оторвать ему руку, а потом голову. Элис сделал бы это не задумываясь. Хотя это бы было и бессмысленно. Алик иногда жалел, что он не Элис.

Алик опустился на пол и положил подбородок на колено.

- Труднее всего мне будет выносить твое присутствие, - сказал он. - Ты даже не боишься, что обо мне кто-нибудь вспомнит.

Асет уже повернулся, чтобы уходить, но на последние слова обернулся.

- На, чтоб не обольщался, - Асет что-то бросил сквозь решетку, как бросают зерно и направил вслед луч света. - Она может быть и вспоминала о тебе иногда, но была слишком беспечна.

Алик посмотрел вниз и узнал камешки от ожерелья Ирмы.

15. Кошмары.

- Я слишком хороша для этого мира...

Оська лежала на диване в халате, заложив руки за голову, а ноги положив на ручку. На большом пальце правой ноги сверкал огромный перстень с голубым бриллиантом.

Когда Кэсси вошла, Оська вывернула шею чтобы ее рассмотреть.

- А ты загорела, - сообщила она.

- Спасибо, - сказала Кэсси замогильным голосом.

- Тут тебе какой-то мужик звонил.

- Мне?

- Ну не мне же... Хотя и по моему, гад, телефону.

- Что говорил?

- Что без ума от тебя и завтра повесится. Гы... Будет он со мной говорить. Ему была ты нужна. А мне мужики не звонят, мне только пишут. Вон, почитай. Прислал, скотина. И перстень этот. Интересно, он всерьез полагает, что у меня на руках сосиски вместо пальцев?

- Что, опять шейх? - улыбнулась Кэсси.

- Да. Теперь он угрожает, что расскажет кому надо где я. Сволочь... Извести меня у него не получилось, теперь он надумал жениться. В принципе, это одно и то же. В обоих случаях он получит... не помню сколько.

- Да отдай ты ему их так, эти феньки....

- Феньки, - возмутилась Оська. - Ни фига себе феньки! А на что я жить буду?

- Так ты все равно на копейки живешь. На фига тебе эти миллиарды годового дохода, эти корпорации - ты ими все равно никогда заниматься не будешь. Это он тебя в психушку засунул?

- Ну да, - теперь замогильным стал голос Оськи. - И что делать...

- Вы еще друг друга не видели?

- Еще чего...

- Так посмотри на него. Вдруг он хороший.

Оська издала долгий фыркающий звук.

- Шейхи хорошими не бывают. Мужиков есть три вида - плохие, безнадежно плохие и шейхи. Шейхи вообще не мужики даже. Они все хотят корпораций. Чем больше у шейха корпораций, тем выше его ранг в тайном обществе шейхов. Они собираются раз в год в каком-нибудь небоскребе какого-нибудь мегаполиса и перебирают эти корпорации своими толстыми пальцами. Мирные люди, заслышав этот зловещий шелест, стороной обходят такие места... А если какой-нибудь несчастный по ошибке забредет в это здание, они ловят его и насильно показывают ему свои корпорации. И он становится шейхом, и лунными ночами...

- А если ему нечего перебирать?

- Шейху? Нечего? Так не бывает. Вот ты есть, спать, хочешь?

- Ага.

- А он переберет и не хочет.

- Знаешь, если я сильно переберу...

- Ты свои невинные переборы с темными ритуалами этих врагов рода человеческого не сравнивай! Ты переберешь и свалишься, а они...

- А они?

- А они сволочи.

- Ось, но ведь это тоже форма жизни, - уговаривала Кэсси. - Им это интересно.

- Но речь обо мне. И я не знаю, что делать.

- Напиши ему про лунные ночи.

- Ага, и в психушку.

- Да не бойся ты. Хочешь, я это сделаю?

- Что?

- С ним встречусь.

- Пальцы измерь. Если жирные, можешь себе оставить.