История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Парамонов

VII. Что означает выражение: «Роди же нарицаемии Руси»?

Б. А. Рыбаков в статье «Древние русы» (Советская археология, № 17, 1953, с. 100) в примечании к вышеприведенной фразе летописи пишет: «Никоновская летопись сохранила очень древний вариант сказания (IX — Х вв.) о походе Руси на Царьград в 860 году, в котором и встречено это интересное наименование русов “родами”».

Подобное же объяснение встречалось нам и у других авторов. Повидимому, Б. А. Рыбаков просто некритически последовал за ними. Подобное объяснение — просто плод недоразумения: в древности слово «род» употреблялось не только в значении данной фамилии, т. е. большой группы лиц, объединенных кровным родством, но и в более широком смысле, именно в применении к трибе, клану, племени. Это тем более вероятно, что весь этот отрывок летописи представляет собой явный перевод какого-то греческого источника[127].

В приведенной фразе слово «роди», т. е. роды, племена, относится не только к «руси», но и к «кумане». Слово «роди» вовсе не собственное имя и вариант имени «Русь», а просто значит «племя». Фраза переводится правильно так: «Племена же называемые Руси, которые, как и куманы (т. е. половцы), жили в Эвксинопонте» («Роди же нарицаемии Руси, иже и кумане, живяху в Эвксинопонте»).

Некоторая нескладность фразы объясняется тем, что вообще стиль летописей не блещет выдержанностью, кроме того, весь отрывок — явный перевод с греческого, а переводы почти никогда не бывают стилистически безукоризненны.

В древности имена народов писались с большой буквы и поэтому можно было бы легко отличить, идет ли дело здесь о племени. Но, к сожалению, этим словом начинается вся фраза и, естественно, с заглавной буквы.

Таким образом, руссы никогда «родами» не назывались, и это подтверждается тем, что нигде это слово, как синоним Руси, более не встречается. Это единственное место просто является плодом печального недоразумения.

Мы не знаем, из какого греческого источника заимствовала Никоновская летопись это указание, но оно весьма интересно: аскольдовские руссы жили в Причерноморье, и это совершенно совпадает с указанием «Синопсиса» Гизеля[128], что руссы появлялись в Киеве «из Диких поль», т. е. из причерноморских степей.

VIII. О Пургасовой Руси

В Московском летописном своде конца XV века под 1229 годом мы находим следующее: «…Приидоша Мордва с Пургасом к Новугороду Нижнему, и биша их новогородци. Они же зажегше монастырь святыя Богородицы вне града, бежаша прочь. Победи Пургаса Пурешев сын с Половци и изби Моръдву всю и Русь Пургасову, а Пургас утече в мале».

Последняя фраза, по-видимому, написана позже, когда столкновение Пургаса с нижегородцами уже закончилось.

Таким образом, в 1229 году местные племена Восточной Руси, например, мордва, не были еще окончательно покорены руссами и не включены полностью в состав их земель. По-видимому, мордва была только данником, сохраняя свое национальное управление. В силу каких-то причин сама мордва напала на Нижний Новгород. Интересно, что против мордвы на стороне новгородцев выступали и половцы.

Но, главное, что такое «Пургасова Русь»? Так как начальником мордвы был Пургас, то, совершенно очевидно, это была Русь, ему подчиненная. Конечно, норманисты немедленно увидят в этом скандинавскую военную дружину, находившуюся на службе у этого Пургаса. Это не может быть принято, ибо: 1) в 1229 году варяги уже совершенно сошли со сцены на Руси и о них в летописях уже нет ни слова. 2) в истории вообще нет ни малейшего намека на существование скандинавов среди мордвы, наконец, 3) нет ни малейших указаний, что мордва представляла собой нечто до такой степени сформировавшееся организационно и культурно, что могла содержать хотя бы какую-то гвардию из иностранцев.

В равной мере маловероятно, что мордва могла содержать у себя на службе войско из руссов против главным образом руссов же.

Пургасовой Русью, надо полагать, называлась та часть руссов, которые жили на землях мордвы и, будучи в меньшинстве, подчинялись уже мордовской власти. В конфликте с Нижним Новгородом эти руссы оказались на стороне Пургаса. Так как пургасовцы сожгли монастырь вне стен Нижнего Новгорода, совершенно ясно, что религиозная рознь сыграла в конфликте немалую роль, и, очевидно, Пургасова Русь тоже была языческой, иначе они не допустили бы сожжение монастыря.

Археологические данные указывают на то, что славяне еще до христианства на Руси уже жили в приволжских районах среди туземного населения, будучи вкрапленными в его основную массу.

Из Иоакимовской летописи мы знаем, что христианство было воспринято руссами далеко не так безболезненно, как это изображает Нестерова летопись. Дело доходило до военных экспедиций, и многие крестились только из боязни («воев ради»).

Несомненно, были люди, упорствующие в своем язычестве, эти руссы имели возможность уходить от религиозных преследований на восток и оставаться там преданными своей вере.

Несколько столетий спустя мы увидим то же явление среди раскольников, уходивших в вологодские, архангельские, пермские и другие леса к зырянам, пермякам и т. д., и живших с последними в полном согласии.

В данном случае единство веры (говоря о язычестве вообще) создавало и достаточные предпосылки для единения с мордвой и проч. и на почве экономических, политических и других интересов.

К древним насельникам-славянам в области Приволжья, несомненно, присоединялись и новые, уходившие на восток от религиозных преследований; это, очевидно, и была «Пургасова Русь», т. е. руссы, жившие среди мордвы. Мы можем поэтому ожидать в области мордвы и т. д. археологических находок, которые, будучи по характеру русскими, будут включать в себе и языческие элементы, хотя по времени и относятся к XI и более поздним векам.

IX. О чистоте языка солунян

В книге профессора Л. П. Якубинского, специалиста-филолога, «История древне-русского языка», изданной в Москве в 1953 г., на стр. 82 есть следующее место: «…по словам автора “Жития Мефодия” (по рукописи XII века), “солуняне вьси чисто словеньски беседують”».

К этому Якубинским сделано следующее примечание: «Это замечание автора “Жития” можно понимать двояко: во-первых, в том смысле, что все жители Солуни умеют чисто говорить по-славянски; во вторых, в том смысле, что жители Солуни говорят по-славянски чисто, т. е. солунский славянский язык — норма хорошего, “чистого” славянского языка».

На это примечание Якубинского можно сказать, что оба понимания им этого места неверны: он понимает слово «чисто» в его обыкновенном, современном значении русского языка. Это же ошибочное понимание разделяет и другой специалист-филолог, именно А. М. Селищев, в книге «Старославянский язык» (часть I, М., 1951, стр. 10).

На самом деле в древнеславянском языке, и преемственно до сих пор в украинском, существует идиоматическое выражение — «вси чисто», означающее — «все без исключения». Слово «чисто» связано со словом «вси», а не со словом «беседують».

Приходится удивляться, что два специалиста по древнеславянскому языку не знают выражений, довольно часто встречающихся в летописях.

В Комиссионном списке Новгородской летописи мы, например, находим: «В лето 6646. Месяца марта в 9, на святых 40[129], бысть гром велик, яко слышахом вси чисто, в ызъбе седяще». Здесь из контекста ясно, что «вси чисто» означает «все без исключения», а не все «чисто слышали».

Можно найти это выражение и в других документах древности, в современном же украинском языке это ходячее выражение. Упомянутое место «Жития Мефодия» говорит о том, что все без исключения жители Солуни говорят по-славянски. Очевидно, греческое население Солуни настолько ославянилось, что знание славянского языка греком-солунянином не подвергалось ни малейшему сомнению, а отсюда и совет греческому императору послать к моравам Кирилла, — он, как солунянин, знает славянский язык.

Добавим еще попутно, что существовало и существует и поныне в украинском языке выражение: «мало не вси», означающее «почти все», его можно встретить и в древних источниках.

Общий вывод таков: даже до сих пор толкование древнеславянских и древнерусских выражений даже специалистами-филологами далеко от совершенства, отсюда часто неточное понимание летописей. В настоящее время без знания украинского языка, сохранившего множество древних черт, невозможно правильное понимание древних текстов. Это положение доказывается наглядно следующей ниже заметкой.

X. О языке Московского свода конца XV века

Если мы рассмотрим язык Московского свода, нас поразит огромное количество древнеруссизмов, совпадающих почти совершенно с современными «украинизмами». Это тем удивительнее, что летопись отражает язык конца XV века и притом язык Москвы.