Рассказы о писателях - Георгий Мунблит

Его опалубка была сооружена на двенадцатом этаже. Дойдя до площадки лестницы, где на фанерном щитке мелом была написана эта цифра, он остановился, чтобы перевести дыхание, и заглянул вниз. Улица, уходившая у него из-под ног, сверху казалась безлюдной. Лишенный подробностей пейзаж выглядел необыкновенно упорядоченным и аккуратным. Морозный воздух был неподвижен, столбы дыма подымались из труб пышными, прямыми султанами. На горизонте, тускло вырисовываясь в тумане, вздымались контуры строящихся многоэтажных домов. Точно братья-великаны среди обыкновенных строений, столпившихся у их ног, они приветствовали друг друга поднятыми вверх руками подъемных кранов.

Саша давно уже завидовал своим товарищам по институту, которым посчастливилось работать на стройке одного из таких домов. Он глубоко вздохнул и только теперь заметил в нескольких шагах от себя, именно там, где видны были кружала новой опалубки, фигуру Куницына в высокой каракулевой шапке и длинном, старомодном пальто. Куницын стоял спиной к нему, опираясь на палку, и что-то разглядывал у себя под ногами.

Стараясь ступать неслышно, Саша подошел к старику и окликнул его.

Тот обернулся и, ничуть не удивившись, заговорил, будто продолжая начатый разговор:

- Непреодолимое, видите ли, препятствие! Скажите пожалуйста, не отстанет! А мы пораздумаем и сделаем так, чтобы отстала. Не так ли?

Видимо, он имел в виду одно из возражений консультантов из министерства, которые опасались, что после того, как бетон затвердеет, трудно будет отделить от него опалубку, чтобы опустить ее этажом ниже.

- Так-то вот, - продолжал он, сердито глядя на Сашу поверх очков. - И не спорить нужно было вчера, а пошевелить мозгами и найти выход. За разумные возражения деньги платить следует. А ежели нет их, этих самых возражений, самому их придумывать. И не кидаться на людей, как мы с вами вчера кидались!

- Я не понимаю, о чем вы, собственно, говорите? - спросил Саша.

- Отлично вы все понимаете, - пробурчал Куницын. Он был сегодня суровее, чем всегда, и разговаривал с Сашей без тени своего обычного покровительственного юмора. - И понимаете все, - повторил он, - и решение могли бы найти. Но вот нет у вас, у молодых инженеров, привычки смотреть на свою работу со стороны. Выдумают что-нибудь и кудахчут, как наседки, на всех, кто осмелится подойти близко. Но самое обидное, что и я себя вчера так же вел. Люди дело говорят, а я их сбиваю. Будто не в том задача, чтобы научиться строить как следует, а в том, чтобы переспорить кого-то, покрасоваться перед начальством: вот, мол, как у нас языки-то привешены!

Куницын минуту помолчал и вдруг ткнул Сашу в грудь пальцем.

- Ну? Думайте! Как бы нам ликвидировать эту самую неприятность? Я вот уже целую неделю ломаю голову и ничего не могу придумать.

Саша с удивлением поглядел на Куницына.

- Так-таки ничего нельзя сделать? - требовательно переспросил тот.

- Как вам сказать... - нерешительно протянул Саша. - Была у меня одна мысль... Можно попробовать резиновую прокладку... она и поверхность бетона даст более ровную, но...

- Что - но? Что - но? Почему же вы до сих пор молчали? Попробуем прокладку. Всенепременно! Может быть, здесь-то и найдем решение вопроса! А не найдем, дальше будем думать. И не о чем больше толковать. И уж во всяком случае незачем нам с вами мерзнуть тут без толку. Не так ли?

Даже обычная присказка звучала сегодня у Куницына иначе, чем всегда. И, поглядев на то, как резво шагает старик через высоко выступающие над полом стальные балки, направляясь к лестнице, Саша подивился тому, как мало он знал до сих пор этого человека, с которым проработал бок о бок уже около двух лет.

* * *

Все время, пока они спускались по лестнице, Куницын толковал об опалубке, часто останавливаясь, размахивая палкой и чертя ею на полу и на стенах воображаемые схемы, подтверждающие справедливость его рассуждений. То, что Саша все время молчал либо отделывался односложными замечаниями, нимало его не заботило. И только выйдя на улицу, он вдруг остановился, с неожиданным участием посмотрел на своего спутника и спросил:

- Вы что, нездоровы?

Саша сказал, что здоров, но Куницын, видимо, не поверил ему.

- Совершенно незачем было больному выходить на мороз, - сказал он. - Позвонили бы по телефону, я бы зашел, и у вас бы потолковали. Вы один живете или с семейством?

- Да ничем я не болен, - недоумевая, сказал Саша. - И потом, я что-то не понимаю... Мы ведь с вами ни о чем не уславливались... И встретились, по-моему, совершенно случайно... Или я позабыл?

- Ничего вы не позабыли. Уславливаться мы действительно не уславливались, но хорош бы я был, ежели бы не предвидел, что вы отправитесь сегодня глядеть на свою опалубку. Время вот нелегко было угадать... Ну, думаю, схожу часам к двум, авось встретимся. Так что какой уж тут случай!

Саша недоверчиво улыбнулся.

- Смейтесь, смейтесь, - тоже улыбаясь, сказал Куницын. - Поживете с мое, тоже будете в мыслях читать. А нездоровье ваше даже в литературе описано... У Федора Михайловича Достоевского. У него этим недугом все герои страдают на почве тяжелых переживаний. Называется - нервическая лихорадка.

Куницын прищурился и подмигнул.

- Ну ладно, не сердитесь на старика, - добавил он примирительно.

Но Саша и не думал сердиться. По всему было видно, что Куницын от души сочувствует ему и изо всех сил стремится помочь. И так ко времени было это дружеское участие, таким добрым выглядел сейчас этот обычно замкнутый и насмешливый человек, что Саша вдруг почувствовал, что мог бы рассказать ему не только о вчерашних размышлениях по поводу своей инженерской никчемности, но даже и о разговоре с Татьяной, и обо всем, что с этим разговором для него было связано.

Они подошли к входу в метро. Из тяжелых дверей вырывались клубы пара. Продавщицы сластей топтались у своих лотков, дуя на закоченевшие пальцы.

Пропустив Куницына вперед, Саша вошел за ним следом в теплый после улицы вестибюль и направился было к кассе, но Куницын удержал его за руку.

- У меня книжечка, - сказал он и потянул его за собой к эскалатору.

Когда они вышли на перрон, поезд только что подошел. Толпа разделила их, и они всю дорогу молчали, лишь изредка поглядывая друг на друга, причем Саша всякий раз отводил глаза, испытывая смущение от внезапной близости, которая между ними возникла. Если бы он намерен был ехать к Татьяне, ему бы следовало сойти уже через две остановки, но он решил проводить Куницына и поехал дальше.

- Вы что, тоже в этих краях обитаете? - спросил тот, когда они вышли наконец из вагона.