Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф

Начавшееся утром 9 апреля наступление сначала развивалось весьма успешно. Поступившие к полудню сообщения констатировали благоприятный ход событий. На этот раз я встретил свой очередной день рождения в более приподнятом настроении, чем в прошлом году, когда мы потерпели серьезную неудачу у Арраса. Его величество выслушал мой доклад о военной ситуации и остался в Авене. За столом он немногими словами выразил мне соболезнование в связи с гибелью обоих сыновей и подарил свою статуэтку из металла работы скульптора Безнера. Он был моим монархом, и я служил ему и своему отечеству с величайшей преданностью и самоотдачей. Эта статуэтка будет вечно напоминать мне о моем кайзере и Верховном главнокомандующем, любившем своих солдат и желавшем только лучшего для своей страны и своего народа.

Во второй половине дня продвижение как будто замедлилось. Преодолевать вражескую оборонительную систему по еще раскисшей почве стоило немалых трудов. Сказывалось также и то обстоятельство, что основные шоссе и дороги располагались под невыгодным для направления нашего движения углом, да и те были основательно испорчены нашими танковыми колоннами. На перебазирование артиллерии и подвоз боеприпасов уходило много времени. Задерживали и размещенные в лесистой местности вражеские пулеметные гнезда. Вечером наши части уже маршировали на Армантьер, вышли к реке Лис и были на подступах к каналу Лаве. В сторону Бетюна прогресс был незначительный. На левом фланге мы застряли у Фестюбера. Общий результат меня не удовлетворил.

10 апреля наступление возобновилось. Удалось продвинуться в сторону Армантьера и захватить территорию за рекой Лис выше этого города. По-прежнему сильно доставалось нашим частям от вражеских пулеметов. По словам прибывшего с передовой штабного офицера, нашим солдатам следовало бы действовать более напористо. Порой они чересчур долго застревали на одном месте в поисках съестного.

11 апреля был взят Армантьер, ускорилось продвижение в сторону Байлейля, вскоре пал и Мервиль. Накануне начал наступать левый фланг 4-й армии, действовавшей севернее 6-й армии, и вскоре занял Мессин, утраченный 7 июня прошлого года. Целью дальнейшего наступления обеих армий были высоты, ограждавшие долину реки Лис с севера. Осенью 1914 г. покорить их нам, к сожалению, не удалось. Они начинаются у Кеммеля и заканчиваются у Касселя. Овладев ими, мы заставили бы противника отвести свои войска с позиций, расположенных к северу от высот.

После 12 апреля ударная сила 6-й армии стала ослабевать, а 4-я армия продолжала идти вперед, захватывая новые территории. Занятие Кеммеля обозначило кульминацию боевых действий. В полосе наступления 4-й армии непрерывно появлялись все новые французские дивизии. Дальнейшее продвижение становилось затруднительным. Южнее Кеммеля пал еще Байлейль, далее к югу 6-я армия топталась на месте.

Под впечатлением неудачного сражения 21 марта руководители Антанты поручили французскому генералу Фошу координировать совместные действия союзных армий. Его попытки вновь отбить у нас Кеммель не имели успеха. Ввиду растущего сопротивления противника ОКХ прекратило дальнейшие боевые действия.

Таким образом, в конце апреля закончилась начатая 21 марта наступательная операция. Однако бои местного значения, продиктованные желанием улучшить расположение войск или в связи с вражескими контратаками, продолжались и в мае. В основном они велись в районе городов Кеммель, Байлейль и Альбер, а также южнее реки Соммы.

Мы добились больших успехов, о чем следует помнить в свете последних событий. Нам удалось разгромить английскую армию. Лишь немногие британские дивизии не были вовлечены в битву. Из 59 английских дивизий 53 участвовали в сражении, из них 25 многократно. Французам пришлось задействовать почти половину наличных дивизий.

Прекращение наступления имело, естественно, далеко идущие последствия. Набирались сил не только мы, но и наши противники. При отсутствии достаточного пополнения наши потери особенно давали себя знать. В апреле я вновь обратился в военное министерство с просьбой активнее забирать с производств военнообязанных, имеющих бронь.

Наши войска сражались хорошо, однако некоторые дивизии, воевавшие в долине реки Лис, не проявили должного боевого духа, и это наводило на неприятные размышления. Очень тревожили наблюдавшиеся длительные задержки отдельных соединений у неприятельских провиантских складов, а также частые отставания некоторых подразделений, занимавшихся прочесыванием жилых домов и сельских усадеб в поисках съестного. То были недвусмысленные признаки слабеющей воинской дисциплины. Вызывал озабоченность и тот факт, что молодые ротные командиры, да и более пожилые офицеры не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы собственной властью это прекратить и безостановочно вести солдат за собой. Повсеместно остро ощущалась нехватка кадровых офицеров. Они олицетворяли нравственную силу нашего войска. Кроме того, сказывалось и опрометчивое смягчение рейхстагом в первой половине войны ряда статей уголовного кодекса. Тем самым командиры, ответственные за поддержание воинской дисциплины, были лишены весьма эффективного средства воздействия: строгого ареста в карцере. Правом пользоваться столь тяжелым наказанием, разумеется, не следовало наделять совсем молодых неопытных ротных командиров, но вовсе от него отказываться было нельзя. Быть может, на первых порах проявленная мягкость и представлялась вполне уместной, но впоследствии она обернулась бедой. Неблагоприятно влияли на моральное состояние рядового состава и частые указы об амнистии. В сравнении с нами Антанта с ее более суровыми мерами наказания добилась лучших результатов. И это неопровержимая историческая правда.

Война обнажила и другие недостатки в нашем правосудии. Среди судей получил распространение мягкий подход к военным преступлениям, который порой было просто трудно понять. Негативно влияло и то обстоятельство, что преступления, совершенные на фронте, рассматривались не сразу и не в воинской части, где это произошло, а в далеком тылу в иной обстановке и спустя некоторое время.

Беседуя со многими офицерами во время полевых занятий, я постоянно слышал уже знакомые мне жалобы на настроения усталости и недовольства в частях, заносимые в солдатскую среду из родных краев. Отпускники, мол, возвращаются распропагандированными, вновь прибывающее пополнение влияет разлагающе на воинскую дисциплину и боеспособность войск.

О воздействии далекого тыла на боевой дух личного состава я неоднократно говорил в соответствующих ведомствах. В описываемые дни мне впервые возразили, заявив, что настроения недовольства и усталости от войны исходят от фронтовиков. В этом нет ничего удивительного: из войск должны были отозваться эхом постоянные вопли из родных краев. Ведь людям на фронте приходилось во много раз тяжелее, чем в тылу. Оторванный от родного дома фронтовик, озлобленный и взбудораженный перенесенными испытаниями, производил на родине мрачное впечатление, невольно порождая недовольство и протест. Но, несмотря на разлагающее влияние глубокого тыла и снизившуюся воинскую дисциплину, войска в своей массе не утратили волю к победе. Я всегда верил, что у народа и его вооруженных сил одно тело и одна душа, что армия не может долго сохранять здоровье, если страна больна. Насколько я знал, нежелательные явления в действующей армии были все-таки исключением. В своей совокупности она поддерживала в своей среде дисциплину и порядок и доблестно билась с врагом. Я очень надеялся, что достаточно сильные чувства долга и воля к победе помогут войскам преодолеть негативные влияния.

Между тем следовало, не теряя времени, действовать. Необходимо было сохранить в своих руках инициативу, которую мы захватили на Западном фронте, и за первым мощным ударом при малейшей возможности нанести второй удар. Немало времени требовалось на переброску огромного количества наступательных средств, на подвоз и складирование боеприпасов, на сосредоточение дивизий и, не в последнюю очередь, на анализ и оценку прежних наступательных операций. Промедление было нежелательно, но при имевшихся в нашем распоряжеении силах – неизбежно.

Очень хотелось бы продолжить наступательные действия у Ипра и Байлейля против англичан, но там уже сконцентрировались такие мощные вражеские силы, что сладить с ними не смогли бы и хорошо отдохнувшие наши части. Похожее положение было и далее к югу. Слабее выглядел неприятель в полосе действия наших 7-й и 1-й армий. Отсюда он взял войска для участия в сражении у Ипра, и, кроме того, здесь занимали оборону изрядно потрепанные английские соединения. Правда, расположенные на высотах вражеские позиции казались труднодоступными для успешной атаки. Однако при удачной предварительной артиллерийский подготовке единственная трудность состояла в преодолении тяжелого рельефа местности. Группе армий кронпринца Германского еще в конце апреля поручили подготовить примерный план наступления между Пиноном и Реймсом.