Корона для миледи - Патриция Брейсвелл

— Свен думает не только о добыче, разве вы не понимаете? У него счеты с моим отцом. Нет возможности знать наверняка, куда придется его удар, но удар будет. Ваш брат Ричард сообщал вам хоть что-нибудь, что можно расценить как предупреждение?

Она удивленно взглянула на него.

— Нет, милорд. Он мне ничего не написал. Я получила послание только от матери, в котором она сообщает, что свадьба моей сестры с графом Блуа состоится после Иванова дня.

Нахмурив лоб, она попыталась припомнить все, что ей написала мать.

— В конце июня оба моих брата сопроводят молодоженов в герцогство Блуа, граничащее с Нормандией на юге.

Взгляд Этельстана стал жестким после этих слов.

— Значит, герцога Ричарда и архиепископа не будет на побережье несколько недель после Иванова дня, — произнес он задумчиво. — На месте Свена, если бы я хотел напасть на южные берега Англии, я сделал бы это именно тогда.

— Но зачем атаковать южное побережье? Почему не ударить по восточным графствам, обращенным к Северному морю?

Эмма опустила взгляд на карту перед собой, показывая пальцем на пустое место над Уэссексом, на котором значилось «Восточная Англия».

— Болотный край, вы хотите сказать? — Подумав, Этельстан отрицательно покачал головой. — Свен жаждет мести. Он направит свой удар на Уэссекс, миледи, поскольку Уэссекс — сердце государства Этельреда. Он нападет на наш южный берег, — сказал он и, склонившись над картой, провел пальцем по ее нижнему краю. — Здесь, возможно, неподалеку от Певенси. — Он ткнул пальцем возле королевской резиденции в Беддингеме. — Или здесь, в Эксетере. — Его палец скользнул к крепости, которая служила конечным пунктом ее путешествия. — Свен поведет свои корабли к южному берегу Дании, вдоль побережья Фрисландии и оттуда в Нормандию. Когда ветер станет попутным, он направит свои драккары через Ла-Манш. — Этельстан поднял на нее глаза. — Если ваши братья в это время будут далеко на юге своей страны, как они смогут помешать флоту Свена затаиться в северных гаванях Нормандии?

Эмма задумалась над его словами, пытаясь точно припомнить, что ей писала мать в своем последнем письме. Может ли быть так, что сообщение о свадьбе Матильды и решении брата посетить Блуа было скрытым предупреждением? Вдруг ее осенила леденящая душу мысль. Не является ли намерение ее братьев ехать в Блуа умышленным, чтобы потом утверждать, будто они не ведали о действиях Свена? Чтобы закрыть глаза на то, что пираты воспользуются нормандскими гаванями? Безусловно, решение Ричарда сопровождать пару в поездке на юг не содержало в себе ничего иного, кроме желания укрепить союз, к которому он давно стремился. К тому же Ричард знал, что она будет в Эксетере. Она писала ему, что отправится в свои личные землевладения, зная, что он одобрит ее решение взять на себя ответственность за свою собственность.

Нет. Этельстан, должно быть, ошибся насчет места, куда будет направлен удар Свена. Он гадает, как те священники, которые предсказывали конец света в последние годы предыдущего тысячелетия. Они предрекали, что море вскипит, земля начнет трескаться, а горы рухнут. Однако ничего подобного не произошло. Жизнь текла так, как и прежде.

— Вы не можете знать этого наверняка, милорд, — сказала она негромко. — Это не более, чем предположение. Что же мы должны делать — спрятаться за стенами городов на следующие два месяца в страхе перед датчанами?

— Нет, миледи, — ответил он ей. — Но если вы видите на горизонте тучи и вспышки молнии, вы не станете взбираться на самое высокое дерево, которое окажется поблизости, чтобы наблюдать за приближающейся бурей! Вы не должны ехать в Эксетер или любой другой город, доступный для атаки датской армии!

Она вздохнула, негодуя на его настырность.

— Я уже сделала все приготовления, милорд, и я поеду в Эксетер. Мои обязанности требуют от меня этого. — Эмма улыбнулась, стремясь разрядить тяжелую атмосферу. — Если вам от этого станет легче, я пообещаю вам не влезать на деревья во время грозы.

Этельстан метнул на нее сердитый взгляд.

— А что, если я прав, миледи, а вы ошибаетесь?

— Как только замечу драккар, я вскочу на лошадь и брошусь наутек. Это вас устроит?

— А если корабли придут ночью, что тогда?

— Несомненно, будут дозоры. Элдормен Эльфрик об этом позаботится.

Неожиданно Этельстан оттолкнулся от стола в бессильном волнении. Но что она могла поделать? Она не могла уступить его мольбе после того, как король приказал ей ехать. И, Бог свидетель, она нестерпимо желала уехать отсюда, как бы велик ни был риск.

Он снова положил ладони на стол, разделяющий их, и склонился так, что его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом.

— Если вы должны ехать в Эксетер, тогда я буду просить короля, чтобы он послал меня с вами. — Понизив голос до шепота, Этельстан продолжил: — Я никому не доверю вашу жизнь. Вы меня понимаете?

Она его прекрасно поняла. Она также достаточно хорошо понимала свое собственное сердце, чтобы знать: если они окажутся вдвоем, вдали от глаз и ушей двора, Этельстан будет представлять для нее опасность значительно большую, чем Свен Вилобородый.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она мягко, — но я запрещаю вам это делать. Пообещайте мне, что не нарушите мой запрет.

Голос Эммы дрогнул, ей очень хотелось дотронуться до него, положить на его ладонь свою руку, чтобы смягчить свои слова. Но она не могла.

— Ваш отец — человек подозрительный, милорд. Он кругом видит врагов. Он и так уже не доверяет мне. Кто знает, какой злой умысел он может узреть в вашей просьбе? — Она выпрямилась. — Благодарю вас, милорд Этельстан, что сообщили мне о своих опасениях, — сказала она громко. — Можете не сомневаться, я обдумаю их должным образом.

Эмма взглянула на него с ободряющей улыбкой, глазами моля его уйти.

После секундного замешательства он поклонился и удалился из комнаты. Она смотрела ему вослед, ожидая, когда успокоится сердцебиение. В комнате снова зашумели голоса, и она была рада этому негромкому гомону, подобному шуму омывающего берег прибоя. Она дрожала, будто шла вдоль жуткого обрыва, остро осознавая, что один неверный шаг отправит ее в бездну.

Она заметила, что Эльгива устремила на нее взгляд, полный любопытства. Что она слышала? О чем догадывалась? Вздохнув, Эмма снова обратилась к карте, но в ту же минуту появилась ее служанка, что-то сжимавшая в руках.

— Лорд Этельстан велел мне передать это вам, — сказала девушка. — Он сказал, что вы должны заботиться о его остроте и всегда держать при себе.

Это был вложенный в ножны скрамасакс[14] с рукоятью, сделанной из гладкой выбеленной кости. Взяв его в руки, Эмма выдвинула лезвие из ножен. В отличие от изящного ножа, которым она пользовалась за столом, этот клинок был настоящим оружием, хоть и лишенный украшений, но все равно прекрасный в своей грубой простоте. Широкое тяжелое лезвие, заточенное с одной стороны, сходилось к смертоносному острию. На ножнах не было петли, чтобы привесить его к ремню, и Эмма поняла, что это оружие нужно прятать где-то на себе — засовывать в гетры или вкладывать в голенище сапога.