Элементарно, Ватсон! - Лори Кинг

«Вовсе нет, — тихо возразил Слай. — Слабак совсем не глуп».

С тех пор я держал язык за зубами. Иногда с друзьями нужно соглашаться, даже если в душе ты считаешь иначе.

У Слабака Хэнслоу была еще одна мания — автомобили. Я слышал, что он снес свою конюшню и воздвиг на ее месте строение, в котором умещалось не меньше десяти машин. Эта одержимость не вызывала такого раздражения. Благодаря ей мы с комфортом доехали до Холдерс-Кроссинга на лимузине «пирс-эрроу» пятьдесят первой серии с шофером. По пути я спросил у Хэнслоу, зачем он выскочил на улицу в грозу.

— О, вы заметили, что на мне сырая одежда! Очень наблюдательно. Я был за рулем, возвращался с другого дела…

— Я предлагал отвезти вас, сэр! — вмешался шофер.

— Да-да, лучше бы я последовал твоему совету. Проколол колесо на плохой дороге и только сменил его, как пошел дождь.

Слай спросил о другом деле, которое заключалось в поисках пропавшей собаки. Такая детективная работа была Слабаку по зубам. Рассказывая свою историю, он, кажется, немного привык к моему обезображенному шрамами лицу и теперь смотрел мне в глаза, когда отвечал на мои вопросы.

Слай спросил, что ему известно о происшествии в Холдерс-Кроссинге. Хэнслоу покраснел и признался, что почти ничего. Шериф Андерсон позвонил и сообщил, что полковник Харрис пропал.

— По его словам, есть причины полагать, что имело место преступление. Он обещал рассказать все подробно, если я окажу ему любезность и привезу тебя.

— Как мило с его стороны вспомнить обо мне, — заметил Слай.

— Я попросил, чтобы до нашего приезда там ничего не трогали. Он обещал приложить все усилия.

— Ты знал пропавшего джентльмена? — спросил я у Слая.

— О да. Ему сейчас, должно быть, уже за семьдесят. Но я много лет его не видел.

Он погрузился в мрачное молчание, однако непрерывный щебет Слабака, судя по всему, отвлекал его, и к тому моменту как мы прибыли в поместье полковника Харриса, Слай даже немного оживился.

Поместье располагалось приблизительно в трех милях за Холдерс-Кроссингом. Мы свернули на относительно широкую извилистую мощеную дорогу, которая взбиралась на лесистый склон, минуя несколько проселков, и неожиданно выходила на поляну. В конце дороги стоял большой двухэтажный дом. Не такой большой, как особняки Слая и Хэнслоу, но не возникало сомнений, что он принадлежит богатому человеку. Скромная прилегающая территория выглядела ухоженной. Подсобные дороги вели к конюшне и прочим строениям, однако других домов поблизости не наблюдалось. Окружавший поместье лес создавал ощущение покоя и уединения.

На подъездной дорожке стоял «модел-ти», грязь почти скрывала символику Управления шерифа на дверцах. Машина казалась карликом по сравнению с припаркованным по соседству намного более чистым желтым «роллс-ройсом» — великолепным автомобилем, при виде которого Слабак вздохнул.

— Сорок-пятьдесят, — сказал он. — «силвер гоуст». Шесть цилиндров; тихий, как шелест листвы.

— Полковника? — спросил я.

— О, я в этом очень сомневаюсь, — ответил Хэнслоу. — Он весьма прижимист.

— Предпочитает лошадь с экипажем?

— Нет, он продал лошадей пять лет назад, на свой семидесятый день рождения.

Хэнслоу замолчал и внезапно стал таким печальным, что я ощутил укол жалости, смешанной с любопытством. Уже хотел спросить у него, в чем дело, когда Слай произнес:

— Слабак — специалист по автомобилям и ходячий каталог машин своих соседей. На чем ездит полковник, Алоизиус?

— Полагаю, на двухдверном «форде» 1915 года, — ответил тот, оживившись. — Спасибо, Кролик. Мне приятно, что ты заметил. Я придумал схему индивидуальной идентификации автомобилей, но пока не проработал детали.

— А разве номерных знаков недостаточно? — поинтересовался я.

— Конечно, нет. Ни в коем случае. Их легко поменять. Моя же система использует нечто вроде номера двигателя…

К счастью, я был избавлен от лекции по идентификационной схеме Хэнслоу: в этот момент шофер распахнул его дверцу, вызвав у Слабака взрыв протеста — он не сомневался, что согласно автомобильному этикету первыми должны выходить пассажиры.

Пожилой дворецкий полковника, Роулс, знал моих спутников — я заметил, что он не попытался избавить Слабака от войлочной шляпы. Роулс казался бледным и потрясенным, но с чувством собственного достоинства провел нас в гостиную на первом этаже. Шериф Андерсон, плотный мужчина лет шестидесяти, с роскошными усами, стоял у камина, изучая маленькую записную книжку. При нашем появлении он поднял глаза и улыбнулся.

— Спасибо, что приехал, Алоизиус! И привез с собой мистера Слая и доктора Тиндэйла! Великолепно!

— Это какая-то шутка?

Мы повернулись на голос — в большом кресле на другом конце комнаты расположилась элегантная юная блондинка. В данный момент она хмурилась. Заметив мое «прекрасное» лицо, блондинка вздрогнула и быстро начала возиться с золоченым портсигаром и мундштуком из черного дерева.

Она была не одна. Прямо за ее спиной стоял бледный светловолосый джентльмен, также изящно одетый. Когда наши глаза встретились, он покраснел и поспешил зажечь сигарету дамы.

— Так это ваш «силвер гоуст» припаркован на дорожке, — почтительно сказал Хэнслоу, снимая шляпу в присутствии дамы.

Та вздернула брови и обратилась к шерифу:

— Вы что, полагаете, будто этот актеришка отыщет моего дядю?

— Позвольте представить племянницу и племянника полковника Харриса, детей его младшей сестры, — холодно произнес шериф Андерсон. — Мисс Элис Симмс и мистер Энтони Симмс.

Энтони Симмс подошел и пожал руку каждому из нас. Он имел атлетическое сложение и крепкую хватку, но его ладони были влажными.

Элис не тронулась с места.

— Мистер Симмс работает в конторе, — начал Хэнслоу. — Он примчался сюда с работы. Обратите внимание на чернильное пятнышко на его жилете…

— А ты уверен, что это чернила, Алоизиус? — спросил Слай.

Хэнслоу достал большую лупу и наклонился ближе к Симмсу.

— Эй, достаточно! — запротестовал Симмс. — Не знаю, что вы там лопочете, но я не позволю…

Слабак выпрямился и грустно сообщил:

— Нет, не уверен. Но это грязь. А жилет застегнут неправильно.

Симмс в ужасе глянул на свой жилет и поспешил устранить досадную неприятность.

— Кажется, вы сказали, что они нам помогут, — обратилась Элис к шерифу. — Но вряд имелся в виду нумерованный список портновских недоразумений моего брата?

Проигнорировав ее, шериф Андерсон предложил нам сесть у огня и начал рассказ.

— Сегодня в шесть часов утра полковник Харрис, ранняя пташка, позавтракал со своим сыном.

— Так называемым сыном, — вмешалась Элис.

— Мисс Элис, пожалуйста! — рявкнул шериф.

Испустив эффектный вздох, она замолчала.

— Я должен объяснить, — продолжил шериф, — что полковник совсем недавно воссоединился со своим сыном. Судя по всему, когда полковник участвовал в предыдущей войне… э-э-э, кажется, с Испанией…

— Ах да, — сказал Слай. — «Блестящая маленькая война». Он воевал на Кубе.

— Да, — кивнул шериф. — Не как волонтер, а в составе регулярной армии. Тогда он был майором, потом, незадолго до увольнения, получил повышение. Он служил в кавалерии с Гражданской войны.

— Мы с Кроликом любили слушать его военные истории, — сказал Слабак.

— Да, когда были детьми, — добавил Слай. — Но вы собирались рассказать нам о его сыне?

— Да, конечно, — ответил шериф. — Полковник пережил двух своих сестер, но, к изумлению их детей, недавно сообщил, что на Кубе женился на американке, чья семья некоторое время жила в Гаване.

— Нет-нет, — вмешалась Элис. — Мы давным-давно знали об этом браке. Это была дядюшкина История трагической любви. В зрелом возрасте пятидесяти трех лет он без памяти влюбился в медсестру — брюнетку на тридцать лет его младше, — когда лежал в госпитале с желтой лихорадкой. Глупый старик! Как только он поправился, его сразу же отправили домой, так что он даже не успел оформить бумаги для нее. Но вот в чем дело: если верить дядюшке, она умерла там. Я помню, как мама говорила, что это к лучшему, иначе он бы выставил себя на посмешище. Однако лично я рада, что старый черт хоть немного позабавился.

— У полковника на этот счет было другое мнение, — сурово возразил шериф. — Он думал, что его возлюбленная умерла. Оказалось, вовсе нет. Точнее, не тогда. У нее родился сын, и она осталась на Кубе, где и скончалась два года назад.

— За все двадцать лет ни разу не написав своему супругу — богатому супругу! — воскликнула Элис.

— И не разведясь с ним, — добавил шериф. — А он не пытался вернуться и отыскать ее. Возможно, ей было обидно. Я не знаю. В любом случае, если верить ее сыну, она решила, что не хочет покидать Кубу и свою семью. Сказала ему, что его отец умер от желтой лихорадки. У нас нет возможности расспросить ее о мотивах, да и вряд ли они теперь имеют значение. Что касается богатства полковника, ее собственная семья также чрезвычайно богата — богаче, чем полковник, если верить его словам. Они владеют сахарной плантацией.