Элементарно, Ватсон! - Лори Кинг

Наконец клерк вернулся и сообщил Уитмену, что мистер Бэйнс сможет уделить ему лишь десять минут, поскольку на одиннадцать назначена встреча с другим клиентом. Клерк провел Уитмена по коридору, увешанному охотничьими эстампами в золоченых рамах. В конце коридора находилась обширная комната, занимавшая целый угол здания. Почетное место в ней было отведено столу в стиле ампир, из-за которого поднялся крупный румяный мужчина. Он протянул Уитмену руку и приветливо поздоровался:

— Доброе утро. Кажется, мы прежде не встречались.

— Спасибо, что уделили мне время, — ответил Уитмен. — Я пришел по поводу иска, выдвинутого против Шерлока Холмса.

Бэйнс указал на кресло.

— Ах да. Разумеется.

— Честно сказать, я удивлен, что вы взяли столь пустяковое дело.

— Не стал бы называть его пустяковым. Мой клиент думал выдвинуть иск против сэра Артура, но проблема не в авторе, проблема в его герое. Мистер Холмс взял необычное дело и, как обычно, искусно раскрыл его. Проблема заключается в этой искусности. Мой клиент полагает, что, раскрыв загадку, Холмс лишил его средств к существованию.

— Вынужден признаться, я не понимаю, как такое возможно. Мистер Холмс — вымышленный персонаж. Вы хотите сказать, что ваш клиент тоже вымышленный?

В глазах Роналда Бэйнса сверкнул гнев.

— Уверяю вас, он вполне реален. Дело в том, что его жена недавно скончалась и он занялся написанием книги об одном убийстве, имевшем место в Шотландии много лет назад. Сейчас ее рассматривает издательство. Если мистер Холмс раскроет дело прежде, чем книга поступит в печать, кто ее купит? Мистер Холмс, можно сказать, просто выбьет почву у нее из-под ног.

— Не вижу, в чем проблема. Одно произведение документальное, другое — художественное. Что их связывает?

— Мистера Холмса знает почти вся Британия, — сказал Бэйнс. — Да что там, он первый частный сыщик во всем мире. Его популярности ничто не угрожает. Но он может лишить моего клиента средств к существованию.

— Мне бы хотелось знать, каким образом ваш клиент узнал, что сэр Артур пишет такой рассказ. Насколько мне известно, его содержание было знакомо лишь двум людям.

— Скажем, некий друг решил, что его долг — предупредить моего клиента о намерениях Конан Дойла.

— И ваш клиент просто хочет, чтобы рассказ не публиковали? Без возмещения денежного ущерба? Без каких-либо дополнительных условий?

— Мой клиент не преследует корыстные интересы. Он лишь хочет защитить свою работу. И, разумеется, ваш клиент должен пообещать, что больше не вернется к этой истории. Уверен, это не столь уж трудное решение. Сэр Артур — выдающийся писатель, он с легкостью заменит одно дело другим.

— Я бы хотел знать имя вашего клиента.

— Боюсь, что не смогу вам его назвать. Он настаивает на анонимности. Понимаете, публичная огласка нанесет ему заметный ущерб. Он имеет право на то, чтобы его труд был опубликован и востребован. И оценен по заслугам. Но этому не бывать, если его начнут постоянно сравнивать с Холмсом. Это будет в каждой рецензии, люди начнут спекулировать по поводу того, как Холмс раскрыл убийство. Сэр Артур — писатель. Без сомнения, он поймет суть проблемы.

— Сэр Артур изменил факты дела.

— Но, к несчастью, недостаточно.

Было ясно, что больше Бэйнс ничего не скажет.

Однако Уитмен настаивал.

— А выйдет ли ваш клиент из тени, если сэр Артур согласится отозвать рассказ? В конце концов, у вас перед нами преимущество. Мы не знаем, с кем имеем дело.

— Думаю, что нет.

— В таком случае мне необходимо проконсультироваться с моим клиентом на предмет ваших требований.

— Не требований. Это лишь просьба.

Вскоре после этого Уитмен ушел, явно недовольный. Он отправил записку своему клиенту, и во второй половине дня Конан Дойл появился в его конторе. Пересказав ему беседу с Бэйнсом, Уитмен спросил:

— Что вы думаете насчет отказа от истории?

— Этот клиент забыл, что Холмс — мое средство к существованию. Если кто-либо решил написать книгу о событиях, которые я использовал для дел Холмса, ему следовало связаться со мной лично и попросить, чтобы я подождал, пока его книга не будет опубликована. Я бы обдумал эту просьбу — хотя и не считаю, будто перебежал кому-то дорогу. Профессиональная этика.

— Однако он не знает вас лично, а потому не мог рассчитывать на вашу добрую волю. Или профессиональную этику.

— Верно. — Конан Дойл вздохнул. — Я понимаю его дилемму. Но по-прежнему зол на этот иск.

— Вам знаком человек, у которого были бы причины изложить собственную версию событий либо поставить под сомнение вашу?

— Нет. По правде говоря, вчера днем я встречался с одной знакомой. Спросил у нее, может ли она выявить действующие против меня силы. Она ответила, что угроза исходит не от мертвецов.

— Вы ходили к ясновидящей? — Уитмен был потрясен.

— Мне это показалось разумным, — начал оправдываться Конан Дойл. — В конце концов, если человек скрывает свое имя, я имею право искать его всеми доступными способами.

— Вынужден вам напомнить, что совет ясновидящей — это хорошо, однако покойник не может подать иск в английский суд. Как адвокат я советую вам дать делу ход, чтобы посмотреть, кто за всем этим стоит.

— А что с рассказом?

— Не знаю. Это решать вам. Насколько он для вас важен?

— Думаю, в этом конкретном деле Холмс проявил исключительную ловкость. Не хотелось бы его терять. И это история не об Уильяме — точнее, не о том Уильяме. Уильям стал лишь отправной точкой. А все остальное — Холмс. Как вам хорошо известно, у меня с ним очень непростые отношения, пусть я его и придумал. Не следует его раздражать.

— Как насчет вдовы и ее нового мужа? Ваш рассказ выставляет их в весьма неприглядном свете. Ведь их даже не допрашивали — и если ваши выводы справедливы, полиция может вновь открыть дело. А Канада не так уж далеко.

— Откуда им знать, чем я занимаюсь? И с их стороны было бы глупо протестовать. Это лишь привлекло бы к ним внимание.

— Бэйнс сообщил мне, что его клиент недавно потерял жену. Вполне возможно, это муж вдовы, вернувшийся в Англию или Шотландию.

— Я скорее поверю в завистливого писателя… — Конан Дойл замолчал, потом спросил: — Говорите, жена его клиента недавно скончалась?

— Да. По этой причине его клиент начал писать — чтобы преодолеть скорбь.

Конан Дойл нахмурился.

— Мактаггарт. — Он встал и принялся расхаживать по кабинету. — Он недавно потерял жену. Проклятие! Я думал, ему можно доверять. Не догадался, что он рехнется от тоски. Только так можно объяснить его поведение.

— Интересно, чьи интересы он преследует? — осторожно произнес Уитмен. — Либо он предал вас…

— Это единственный вариант. Не трубочист. Мактаггарт.

— …либо у него самого есть причины опасаться вашего рассказа. Что бы сказал Холмс?

Конан Дойл прекратил ходить, сел и устремил пристальный взгляд на своего адвоката.

— В моем рассказе, — медленно произнес он, — Холмс обвиняет человека, проводившего вскрытие. Считает, что тот запутал следы.

Уитмен промолчал.

Погрузившись в воспоминания, Конан Дойл невидящим взглядом уставился на фотографию короля над головой Уитмена.

— Проклятие! Нет никакой книги. Холмс с самого начала все понял. Я-то решил, что он говорит Ватсону, будто тот человек ничего не знает о ядах. Но в шотландском деле вскрытие проводил Мактаггарт. А не должен был! Тогда я думал, что если кто и выяснит, от чего умер муж Мойры, так это он. Господи помилуй, мы все знали, что Мактаггарт ухаживал за Мойрой Макгрегор до ее замужества. Мы и помыслить не могли, что он к ней по-прежнему неравнодушен. Я думал, это Уильям Скотт от нее без ума. Неудивительно, что он постоянно навещал ее после смерти мужа, помогал с похоронами и завещанием. Семейный врач и все такое. Но Мактаггарт навещал ее не менее часто, и мы думали, что он просто проявляет доброту.

— И никого это не удивило?

— Мы не обратили на это внимания. Должно быть, он первым понял, что Мойре нравится Уильям. Увидел собственными глазами. Он убил мужа — и вынужден был наблюдать, как другой занимает его место. Это все объясняет. Более того, вполне вероятно, именно Мактаггарт нашептал служанке об ухаживаниях Уильяма. Кто еще?

— Действительно, кто, — согласился Уитмен. — Не мог же он сам обвинить Уильяма Скотта. Вдова не стала бы его слушать. Он умел убеждать?

— Мактаггарт? Убеждать он не умел. Но славился своей честностью. Любую его тревогу служанка приняла бы близко к сердцу. А он вполне мог обвинить Уильяма, поскольку уже сообщил, что при вскрытии яда не обнаружено. Само собой — он сам об этом позаботился. К счастью для Уильяма, именно это и заставило судью вынести вердикт об отсутствии доказательств. Мактаггарт ревновал к Уильяму. К человеку, которого называл своим лучшим другом. — Конан Дойл вскочил. — А теперь он хочет заткнуть Холмса. Чтобы не возникло лишних вопросов.