Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин

Саша Вайнер кивнула. Она так и не вошла в номер, продолжая стоять на пороге. Затем они покинули отель, забрались в крохотный кабриолет и умчались в ночь.

– Думаешь, Марджолэйн мертва? – спросила Джатта Ахенбах Ричардса.

Он не ответил, вышел из машины. Дверь в номер, где остановилась француженка, была закрыта, но управляющий, после того, как Ричардс заплатил ему, согласился дать ключ. Когда Ричардс вошел в номер, управляющий стоял за его спиной. В комнате клубился удушающий запах гнили. Черная густая слизь засыхала на ковре.

– Какого черта они тут делали? – растерялся управляющий, назвал тех, кто здесь был, извращенцами и долго сокрушался по поводу старого ковра.

Ричардс не слушал его. «Что-то не так. Что-то определенно не так», – думал он, расхаживая по комнате. За последние годы Ричардс видел много отелей, где собирали свою жатву кровососущие твари. Иногда ему начинало казаться, что он научился отличать этих тварей, выделять их в толпе. Но здесь все было не так. Ричардс мог поклясться, что Саша Вайнер не убийца. В ее глазах была смерть, но на руках не было крови. Такой же взгляд можно встретить у тех, кто потерял за свою жизнь слишком много близких людей. Все умирают, смерть повсюду. И рано или поздно, эта смерть появляется у них в глазах. Но они не убийцы. Нет. С убийцами все было иначе. Еще в армии Ричардс видел тех, кто уже знал вкус чужой смерти, забирал чужие жизни. У тварей, за которыми он охотился сейчас, в глазах было нечто подобное. Но только не у Саши Вайнер. И не у ее странного друга, который поджидал Марджолэйн Лаффитт в номере отеля. Он был другим. Словно и не человек, но и не тварь. Нечто. Еще в театре, когда Ричардс встретился с ним, ему показалось, что с этим мужчиной что-то не так.

– Они убили ее, да? – спросила Джатта Ахенбах, когда он вернулся в машину.

– Я не видел тела, только ее вещи.

– И что это значит?

– Я не знаю, – честно признался Ричардс.

– Может, сообщить в полицию?

– И что мы им скажем? – Ричардс заглянул Джатте в глаза. Она смутилась, пожала плечами…

Когда они остановились у театра, Джатта долго сидела в машине, не решаясь вернуться в театр. Страх смешивался с растерянностью, приковывал к креслу. Как теперь смотреть Саше Вайнер в глаза? Как встречаться с этой женщиной, быть рядом с ней? Нечто подобное Джатта чувствовала много лет назад, когда провела с Сашей первую и последнюю ночь. Тогда она была молодой и неопытной. Тогда она хотела провалиться на утро сквозь землю. И мир тогда тоже вздрогнул, изменился. Как изменился сейчас. Конечно, Джатта подозревала Сашу Вайнер, но до последнего надеялась, что подозрения не оправдаются. Старая Ведьма удивит ее. Удивит сейчас, как удивила много лет назад. И все эти убийства будут тем же, чем были для молодой Джатты слухи о том, что Старая Ведьма предпочитает молодых девушек.

Когда Джатта только узнала об этом, ей показалось, что выбор Саши Вайнер – это просто чья-то шутка. Но потом слухи окрепли. В те далекие годы Джатта смотрела на Старую Ведьму и пыталась представить себе, как эта увядшая звезда балета целует молодых девушек, ласкает их. Сейчас, до поездки в отель, где пропала Марджолэйн Лаффитт, Джатта тоже пыталась себе представить, как Старая Ведьма убивает молодых балерин. Но все это было фантазией, разыгравшимся воображением, не больше. Подсознательно Джатта надеялась, что в действительности все окажется совсем не так. Не важно, какой будет правда, но Саша Вайнер удивит ее. Удивит снова. Может быть, слухи и догадки окажутся правдой, но ни одна фантазия не сбудется. Как в ту далекую ночь.

Молодая балерина ждет поцелуев взрослой женщины. Но поцелуев нет. Ждет разговоров, нежности, игр и ласк. Но и этого нет. Балерина играет, балерина хочет, чтобы ее уговаривали. Хочет, чтобы Старая Ведьма просила ее о близости, умоляла. А она, балерина, отказывает. Снова и снова. Лишь приходит в ее спальню, чтобы взбудоражить воображение, играет предвкушением. Играет со Старой Ведьмой. Играет с собой. Играет неловко, неумело, но верит, что опыт придет в процессе. Она даже не уверена, что позволит Старой Ведьме поцеловать себя. Это игра, флирт. Ведь именно об этом шепчутся за кулисами. Так пусть будет вино и томные взгляды – это ни к чему ее не обяжет. А если Старая Ведьма увлечется молодой балериной, то это можно будет использовать. Хорошие роли, своя гримерка… И пусть Старая Ведьма просит сколько угодно. Джатта уступит, только если ей самой этого захочется… Но Старая Ведьма удивляет ее. Прелюдии нет. Игры нет. Намеков нет. Все просто и предельно ясно. Все сухо и безразлично.

– Ты ведь понимаешь, зачем мы едем ко мне? – спрашивает Старая Ведьма.

– Я знаю, что вам нравятся женщины, – говорит Джатта.

– А тебе?

– Еще не поняла.

– Сколько у тебя было женщин?

– Пока ни одной.

– А мужчины?

– Как и у всех.

– Понятно, – Старая Ведьма улыбается. Они едут на машине с открытым верхом в ее дом. Ни поцелуев, ни разговоров. Джатта растеряна, сбита с толку. – Можешь не одеваться после того, как примешь душ, – говорит Старая Ведьма, объясняет, как пройти в ванную. Джатте вдруг начинает казаться, что если она сейчас откажет, то о балете можно забыть. Остается надеяться, что предстоящая ночь не разочарует ее. – Я же не велела тебе одеваться, – говорит Старая Ведьма, когда молодая Джатта возвращается из душа. Свою одежду она держит в руках, на плечах накинут халат, который висел в ванной. – Сними его, – говорит Старая Ведьма.

– Сниму, но разве вам не нужно тоже в душ? – спрашивает Джатта.

– О, не волнуйся обо мне, – улыбается Старая Ведьма. Она отводит Джатту в спальню и показывает свою большую коллекцию страпонов. – Выбери, какой тебе нравится больше.

– Ну, я не знаю… – Джатта краснеет. Ей хочется верить, что все это какая-то странная лесбийская игра. Она уже согласна на поцелуи, согласна на ласки и нежность. Только пусть это будет не так механически, не так сухо, с налетом враждебного пренебрежения. И еще эта чертова коллекция страпона! – Если честно, то я вообще не умею пользоваться этим, – говорит Джатта.

– А ты и не будешь этим пользоваться, – говорит Старая Ведьма. – Этим буду пользоваться я.

И никаких поцелуев. Никаких оральных игр. Просто секс с женщиной, которая изображает из себя мужчину. Всю эту долгую ночь. Снова и снова. Выжимая из партнера пот и оргазмы. Больше и больше. Пока ее собственное, напряженное до предела тело не вспыхивает в экстазе, бьется, словно пойманная в клетку птица. Ближе к утру. Внезапно. Подобно раскату грома среди ясного неба. Когда не ждешь этого. Не думаешь об этом, не веришь, что такое возможно.

– Я приму душ, а когда вернусь, надеюсь, что тебя уже здесь не будет, – говорит Старая Ведьма.