Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин

– Думаю, мне нужно выпить, – сказала Саша Вайнер, и уже позже, когда от скотча начала кружиться голова, сказала Клодиу, что должна услышать историю его жизни.

– Это очень долгий путь.

– Плевать. Я должна знать. Рассказывай или уходи, – сказала она.

Они заперлись в ее комнате. Саша Вайнер отставила стакан, решив, что должна быть трезвой, чтобы понять. Ближе к утру она уснула. Клодиу не двигался, просто сидел рядом и смотрел, как вздрагивают во сне ее веки. Иногда Саша улыбалась, иногда начинала что-то тихо бормотать. Когда она проснулась, на одно короткое мгновение ей показалось, что вся прошлая ночь была сном. Но затем она увидела Клодиу, тихо выругалась.

– Все еще хочешь, чтобы я ушел? – спросил Клодиу.

– А ты уйдешь, если я попрошу?

– Да.

– Тогда нет.

Саша взяла у него немного крови, разбавила с бренди и выпила. Мир ожил, заискрился.

– А ты разве не хочешь немного? – спросила Саша Клодиу и сказала, что не возражает, если он укусит ее.

– Мы не пьем тех, в ком течет наша кровь.

– Может, тогда Гаяне? – Саша позвала свою любовницу.

Клодиу предупредил, что не хочет манипулировать человеческим сознанием, но Саша заверила его, что договорится обо всем. Она разговаривала с Гаяне почти час, затем девушка встретилась с Клодиу и позволила ему прокусить свою шею. Она дрожала от страха, но в глазах было смирение и любовь к Саше Вайнер.

В последующий месяц Клодиу питался этой молодой армянкой шесть раз. Иногда он оставался в комнате Саши Вайнер и наблюдал за ее играми с Гаяне. Для него это был не секс. Нет. Для него это была еще одна сцена, на которой королевой выступления была Саша Вайнер. После, когда молодая армянка засыпала, Саша Вайнер вела Клодиу на прогулку по ночному Бродвею. Они разговаривали о театре, о женщинах, которые были у Саши Вайнер, о мужчинах, которых у нее не было после той ночи, которую она провела с Клодиу.

– Самое забавное, что мне до сих пор не нравятся женщины, – говорила она. – Даже больше – я ненавижу их. Завидую. Особенно тем, кто лишь играет в эту однополую любовь. Понимаешь? – Она заглядывала Клодиу в глаза и требовала ответа. Потом они возвращались в ее апартаменты, расположенные в театре, где их ждала Гаяне. Ждала женщина для Саши Вайнер и обед для Клодиу. – Ты знаешь, у этой девочки никогда не было настоящего мужчины, – говорила Саша Клодиу. Сытые и удовлетворенные, они стояли возле кровати, на которой спала Гаяне, и смотрели на нее, словно боги, которые смотрят на детей своих. – Я забрала ее невинность. Забрала ее любовь, – говорила Саша Вайнер. – Нет. Я не люблю ее. Но я чувствую ответственность за ее жизнь, ее судьбу. – Она говорила это, потому что с каждой новой неделей сил у Гаяне оставалось все меньше, сил, которые забирал у нее Клодиу. – Я найду тебе другую жертву, – сказала Саша Вайнер. – Кого-нибудь бездарного, не имеющего для меня ценности.

Так Клодиу начал питаться кровью молодых балерин. Он не хотел забирать их жизнь, но еще меньше он хотел забираться в их мысли, чтобы стереть воспоминания.

– Ну и черт с ними, – говорила Саша Вайнер. – Все равно из них не выйдет ничего стоящего.

Она договаривалась с ними о встрече. Снимала комнату в какой-нибудь ночлежке, где их ждал Клодиу, обещала ведущие роли, говорила о перспективах. Вначале она старалась не думать о том, что с ними происходит, но очень скоро поняла, что ей плевать. Жизнь была слишком долгой, чтобы цепляться за нее, ценить. Это всего лишь неизбежность. Словно секс, который, чем больше ты им занимаешься, тем менее важен, менее эмоционален.

– Думаю, они даже похожи, – сказала Саша Вайнер Клодиу. – Секс и смерть. Смерть и секс. Они волнительны, пока ты не привыкнешь к ним. А потом… Потом тебе плевать. Потом ничто уже не может тебя удивить. – Саша мрачнела, взгляд ее уносился в прошлое. Она вспоминала всех тех, кого она когда-то любила. Но все они умерли. Вспоминала своих мужчин. Своих женщин. – Бедная Гаяне, – тяжело вздыхала она. – Если бы эта девочка узнала меня, когда я только училась любить женщин… Тогда во мне была нежность. Сейчас же остался лишь секс… Грубый, примитивный секс. – Она мрачнела, просила у Клодиу еще его крови. Он никогда не возражал.

Они засыпали на кровати втроем – Гаяне, Клодиу, Саша Вайнер. Засыпали в комнате, пропитанной запахами секса и дорогого вина, в окружении разнообразных сексуальных игрушек, которыми пользовалась Саша Вайнер, чтобы выжимать оргазм из тел своих любовниц. Бывших, настоящих, будущих… Когда Саша Вайнер узнала, что Марджолэйн Лаффитт – постаревшая и потерявшая сочность француженка, на смену которой пришла Гаяне, – предала ее, рассказав Максу Бонеру и Мэйдд Нойдеккер о тайне Саши, она сказала Клодиу, что эта француженка станет его следующей жертвой.

– Все просто решат, что она уехала, вернулась к себе на родину, – сказала Саша Вайнер.

Она договорилась с бывшей любовницей о встрече в Бруклине, сказала, что им нужно поговорить, что это очень важно. Марджолэйн была удивлена и взволнована.

– Может быть, она наконец-то решила избавиться от своей армянки? – сказала она Джатте Ахенбах, прося помощи в выборе платья. Марджолэйн вертелась перед зеркалом, словно вернулась в годы своей молодости, и говорила, говорила, говорила…

Джатта выпытала у нее адрес отеля в Бруклине, и как только Марджолэйн Лаффитт уехала, отправилась к Ричардсу.

– Что-то здесь не так, – сказала она. – Старая Ведьма ненавидит ее уже долгие годы, не скрывая того, что мечтает о дне, когда француженка уберется к себе на родину. А тут вдруг свидание? Нет. Не верю. Да и не в духе это Старой Ведьмы – встречаться в ночлежках, черт знает где.

На машине Ричардса они отправились в Бруклин, отыскали дешевый отель. Саша Вайнер опоздала почти на час. Ее небесно-голубой кабриолет с поднятой крышей остановился рядом с ржавым пикапом. Из возмутительно дорогой для этого места машины вышла Саша Вайнер. Клодиу ждал ее в отеле, в номере, который она назвала своей бывшей любовнице. Сейчас, поднимаясь в номер, она знала, что Лаффитт больше нет. Так долго она ждала этого дня. Это должно было означать свободу. Свободу в настоящем. Свободу от прошлого. Но вместо свободы была лишь пустота.

– Ты закончил? – спросила она Клодиу, когда он открыл ей дверь. Взгляд зацепился за черное пятно на старом, протертом ковре. – Это то, что я думаю?

– Я же обещал, что избавлюсь от тела, – сказал Клодиу.

Саша Вайнер кивнула. Она так и не вошла в номер, продолжая стоять на пороге. Затем они покинули отель, забрались в крохотный кабриолет и умчались в ночь.

– Думаешь, Марджолэйн мертва? – спросила Джатта Ахенбах Ричардса.

Он не ответил, вышел из машины. Дверь в номер, где остановилась француженка, была закрыта, но управляющий, после того, как Ричардс заплатил ему, согласился дать ключ. Когда Ричардс вошел в номер, управляющий стоял за его спиной. В комнате клубился удушающий запах гнили. Черная густая слизь засыхала на ковре.