Уродка: блуждая в потёмках истин - Геннадий Петрович Авласенко

ведь нет, проделала именно это, рискуя, что войдёт сейчас кто-либо (я, к примеру) и весь тщательно разработанный план побега ко всем чертям полетит! Или не было у крысолюдки никакого разработанного плана: так, экспромтом всё вышло. Воспылал похотливый придурок непреодолимой страстью, под самое утро тайком сюда заявился, охранников каким-то образом одурачить смог, наплёл им, видимо, что-то такое, профессионально-медицинское, дабы беспрепятственно внутрь попасть. Ну, а потом…

А потом получилось то, что получилось!

Выпрямившись и бросив последний взгляд на неподвижные тела охранников у стены (ничего, очухаются!), я бросилась к выходу.

– Простите, Повелительница! – послышался позади меня отчаянный вопль. – Вызволите, окажите такую милость!

Но я уже спешила к лестнице. Вот и первый этаж… и распахнутая настежь дверь запасного выхода!

Именно отсюда и следует начинать поиск! А для начала включить индикатор преследования.

И вот уже появилась светящаяся зелёная стрелочка, указующая на высоченные травянистые заросли, начинающиеся сразу же за забором.

Перемахнуть двухметровый забор для меня (вернее, для моего верного скафандра) – это же раз плюнуть!

Очутившись на противоположной стороне забора, я остановилась на мгновение, ориентируясь по показаниям стрелочки, потом вновь продолжила путь. Преследование, то есть…

Быстрее, быстрее… ещё быстрее!

Зелёная стрелочка безошибочно вела меня сквозь густые заросли. И заметно было, что здесь не так давно уже проходил кто-то, и я даже знала, кто именно!

Сестрёнка моя, так называемая!

Или она и вправду ею является?

Удивительно, но ежели вчера я не испытывала к этой привезённой из леса крысолюдке ничего, кроме ненависти и отвращения (да и привезла я её сюда только по настоятельной просьбе Лики, уверовавшей почему-то, что крысолюдка эта и есть моя пропавшая в младенчестве сестрёнка), то сейчас отношение моё к беглянке кардинальным образом изменилось.

Некоторую даже благодарность испытывала я сейчас к крысолюдке за то, что пощадила она бестолковых моих соплеменников, не стала их убивать хоть и имела прекрасную для этого возможность. А ещё восхищение я вдруг ощутила к этой таинственной девушке, сумевшей так ловко всех нас (и меня, в том числе) обвести вокруг пальца. Одурачить, то есть!

Хотя…

Меня одурачить не так-то просто!

Погоня всё продолжалась, а вокруг уже не травянистые заросли высились, а начинался самый настоящий лес. Зелёная стрелочка на прозрачной части скафандра, казалось, аж подскакивала от нетерпения, указывая этим, что объект преследования находится где-то совсем неподалёку.

А вскоре я и сама смогла рассмотреть впереди этот самый «объект»…

Крысалюдка, прижавшись спиной к толстому древесному стволу, мастерски отбивалась мечом от двух матёрых крысятниц… ещё одна крысятница корчилась неподалёку в предсмертных судорогах. Девушка, естественно, была одета в форму внутреннего охранника (чуть великоватую для неё, правда), но сейчас форма эта была спереди густо забрызгана кровью, и я никак не могла распознать, чья именно эта кровь: поражённой чуть ранее самки крысятницы или всё же у самой крысолюдки открылась и начала кровоточить вчерашняя рана на плече. А может, и новые ранения успела получить от этих быстрых и свирепых хищниц.

У них реакция – будь здоров! И рану молниеносно нанести способны своими длинными и на удивление острыми когтями, и даже меч из рук зубами выхватить. А изредка могут действовать слаженно и коллективно (вот как сейчас, к примеру), но для того только, чтобы опасную добычу совместными усилиями завалить. А сожрут её (тут без обоюдных драк дело никогда не обходится) и вновь разбегутся, ведь по натуре своей самки крысятниц – закоренелые индивидуалистки, и частенько на своих более мелких сородичей нападают с целью их убить. Просто убить, ведь вонючее мясо крысятницы только тушканы пожирать способны…

В это время одна из крысятниц и в самом деле ухитрилась ухватиться зубами за остриё меча, а вторая крысятница в это же самое время рванулась в сторону девушки, широко разевая зубастую пасть. И несдобровать бы беглянке, если бы не я, вернее, не лазер моей правой руки.

Лазерный луч сверкнул, отправляя обеих крысятниц на землю, не только бездыханными, но ещё и безголовыми. А я медленно подошла к крысолюдке, по-прежнему не решающейся отойти от спасительного дерева.

Заметив моё приближение, крысолюдка даже не шелохнулась. И меч, валявшийся у самых её ног, подхватывать тоже не стала, понимая, наверное, насколько бесполезно против моего скафандра примитивное это оружие.

Впрочем, вплотную приближаться к крысолюдке я не планировала, остановилась примерно шагах в десяти, подсознательно ожидая, что вот сейчас начнёт крысолюдка вновь выкрикивать в мой адрес оскорбления, проклятия, угрозы. Или даже атаковать меня вздумает, подхватив меч.

В общем, всё, как вчера…

И может тогда я смогу всё же всерьёз на неё разозлиться.

Но крысолюдка ничего подобного предпринимать не стала. Некоторое время она лишь молча и с каким-то даже интересом меня рассматривала, потом перевела взгляд на неподвижные туши крысятниц, валяющиеся неподалёку.

– Ловко ты их обеих! Молодец!

Я как-то и не сообразила сразу, что именно крысолюдка эти слова произнесла, так чисто, звонко и нежно прозвучал её голос. И даже чарующе как-то…

Тут крысолюдка вновь посмотрела на меня и пронзительно-синие глаза её (совсем, как у меня!) недобро сузились, потемнели… взгляд девушки от этого сразу же стал жёстким и колючим.

– Меня, я так понимаю, напоследок оставила?

А вот голос у крысолюдки даже сейчас не изменился, по-прежнему оставаясь чистым, нежным и звонким.

– Но я вовсе не собираюсь тебя убивать, – медленно проговорила я, и это было чистой правдой.

Наверное, и крысолюдка это поняла, потому как немного расслабилась.

– Тогда зачем же гналась? – прозвучал её следующий вопрос. – Чтобы назад доставить, для опытов?

– Для каких таких опытов? – не сразу поняла я, потом до меня дошло.

– То, что ты очнулась, прикреплённая к кровати, это для твоего же блага делалось! – пояснила я, стараясь быть как можно более убедительной. – Ведь ты могла бы значительно усугубить своё состояние, если бы дёргаться начала или встать попыталась.

– То есть, ты меня просто решила вылечить? – недоверчиво и даже насмешливо, не проговорила даже, фыркнула крысолюдка. – Сначала подстрелила, а потом взялась лечить…

И тут же, не успела я даже рта раскрыть, спросила:

– А дальше что?

Я ничего не ответила, а про себя невольно подумала, что крысолюдка эта в совершенстве нашим языком владеет, и уже по одной этой причине никак не может быть пропавшей моей сестрой. Ибо лишь угодив в крысиный плен в трёх- или четырёхлетнем возрасте, имелась возможность у крысолюда сохранить и даже развить далее правильную человеческую речь. А сестрёнку мою в таком раннем младенчестве крыса утащила, когда она ещё и слово «мама» не вполне могла выговаривать…

Но,