Уродка: блуждая в потёмках истин - Геннадий Петрович Авласенко

ещё не очнулась (уж очень большую дозу снотворного я ей ранее вкатила), либо, очнувшись, почему-то решила вести себя тихо и неприметно.

Ещё мелькнула мысль о том, что пациентка могла не пережить сегодняшней ночи и попросту скончаться, так и не приходя в сознание, но я эту мысль торопливо отмела в сторону. Действительно, стоило тогда мне с ней так возиться, дабы в конечном итоге просто получить ещё один свежий труп крысолюда?

Тут мне неожиданно припомнились слова Квентина о том, что пленённые крысолюды на удивление быстро погибали, даже если не применялись к ним никакие меры физического или психологического воздействия. Почему так происходило, этого Квентин и сам не понимал, мог только предположить, что, в процессе становления и воспитания крысолюдов, в сознание им крысы-лекарки закладывали (кроме всего прочего) и возможность самостоятельного умерщвления в случае возникновения какой-либо чрезвычайной ситуации. К примеру, при попадании в человеческий плен…

Вспомнив об этом, я, естественно, весьма встревожилась и тотчас же вскочила с кровати. Потом, проделав все гигиенические и прочие процедуры, быстренько оделась. Задумчиво посмотрела на стоящий в шкафу скафандр: облачаться в него или не стоит пока? Решила всё же облачиться: крысолюдку иду проведывать, а от неё любой пакости можно ожидать!

Выйдя в коридор, я едва не столкнулась с Анжелой и Пьером, запоздало спешащим к моим апартаментам. Поняв, что опоздала и будить меня уже не придётся, Анжела смутилась и покраснела (почему-то вбила себе в голову девка, что будить меня каждое утро – одна из её непосредственных и притом весьма ответственных обязанностей!)

– Всё нормально! – успокоила я Анжелу. – А у вас как дела?

Теперь уже почему-то смутился Пьер, а Анжела аж просияла вся от этого моего дежурного и ничего не значащего вопроса.

– И у нас всё хорошо, Повелительница! – пролепетала она, с трепетом и обожанием на меня взирая. – Вот только Алан…

– Что, Алан?! – мгновенно насторожилась я.

– Он очнулся уже и очень просил, чтобы вы пришли его проведать, – вместо Анжелы отозвался Пьер.

В присутствии посторонних Пьер (да и Густав тоже) всегда обращались ко мне на «вы», но Повелительницей никогда не называли. Впрочем, Викторией при посторонних они меня тоже старались не именовать.

И, глядя на них в таких случаях, я невольно задавалась вопросом: а как будет обращаться ко мне при посторонних Алан, когда окончательно придёт в себя? И как он наедине называть меня вздумает? Неужто, просто Викой?

Последнее время меня почему-то сильно занимал этот вопрос, но ответа на него я так и не находила. И, может быть поэтому, сейчас не на шутку рассердилась?

А может и не поэтому? Может, по какой-либо иной причине?

– Так он уже пришёл в себя? – почему-то переспросила я, обращаясь уже к Пьеру.

Не отвечая, Пьер лишь утвердительно кивнул.

– И тотчас же потребовал меня к себе?

Вообще-то, Пьер говорил о просьбе Алана, а не о требовании, но я…

Но я всё с ног на голову поставила! Специально.

– Он просто попросил меня передать вам, вот я и… – начал, было, Пьер и умолк, так и не договорив.

– Передайте своему другу, Пьер, – проговорила я сухо и как можно более высокомерно, – что я очень рада столь явному улучшению его состояния! Но навестить вашего друга в настоящий момент не имею никакой возможности! Дела, знаете ли… и притом, неотложные…

После этого я повернулась и двинулась в сторону запасного выхода, который, хоть и назывался запасным, но наружу не выводил, будучи давно и наглухо заколоченным. Да мне и не нужно было наружу, просто с первого этажа там можно было сразу спуститься в подвал, вернее, в подвальный этаж, а именно туда я и направлялась в данный момент.

Но на первом этаже возле наглухо заколоченного ещё вчера выхода я остановилась в некотором даже недоумении, обнаружив, что дверь, ведущая наружу, не только не заколочена, но и распахнута настежь.

Кому и зачем понадобилось её отворять, этого я, естественно, не знала, но видно было, что отворяли дверь эту в страшной спешке: доски, ранее намертво прибитые к ней, валялись теперь разбросанными по всему полу и угрожающе поблескивали остриями гвоздей.

Всё ещё теряясь в догадках, я быстренько спустилась в подвал. Там было, естественно, пусто… хотя, стоп!.. а почему это, там должно быть пусто? И где же тогда те двое охранников, которые возле войлочной комнаты должны были неотлучно находиться?

Охранников нигде не было видно, но зато из войлочной комнаты вдруг донеслись до моего слуха чьи-то приглушённые расстоянием вопли. И не женские, как этого следовало ожидать, а почему-то мужские…

Встревоженная, я рванулась вперёд… вот и дверь! И все три засова задвинуты до упора.

Справившись с засовами и отворив дверь, я вбежала внутрь. А там…

Там меня ожидало зрелище явно не для слабонервных.

У левой стены сидели рядышком оба охранника (мёртвые или без сознания просто, так, сразу, и не определишь), и были они, что называется, полураздеты. В том смысле, что, у левого отсутствовала верхняя часть одежды (форменный китель и фуражка), у правого же не хватало брюк, носков и сапог. Оружие охранников тоже исчезло, вернее, исчез один меч с ножнами и поясом, второй меч просто валялся на полу, у ног своего незадачливого владельца.

Ну, правильно, зачем ей лишняя тяжесть!

А на кровати, возле которой бесформенным комком валялась знакомая мне полотняная рубаха, стенал и дёргался тощий санитар, плотно прихваченный всеми имеющимися ремнями.

– Где? – заорала я, рванувшись к кровати. – Сбежала?

– Простите, Повелительница! – жалобно заскулил этот недоносок. – Моя вина!

– Времени сколько прошло? – ещё громче заорала я. – Час, два?! Три, может?

– Меньше! – Узкая прыщеватая физиономия санитара сморщилось в страдальческой какой-то гримасе. – Я уже под самое утро сюда заглянул, проверить хотел, как она тут…

– Ну и как, проверил? – с трудом сдерживая всё нарастающий гнев, осведомилась я.

Физиономия санитара сморщилось ещё больше, потом он неожиданно разрыдался.

– Просто проверить хотел… – забормотал он сквозь слёзы. – А потом… сам не знаю, как оно всё получилось! Словно нашло на меня что-то… затмение какое-то…

– Дебил!

Голова санитара дёрнулась от полновесной пощёчины, а я, повернувшись к нему спиной, наклонилась над неподвижными телами охранников. С помощью соответствующих индикаторов смогла убедиться, что оба живы, хоть и находятся в глубочайшем обмороке.

Ну что ж, не убила, и на том спасибо! Хоть и совершенно непонятно!

В том смысле, что, почему бы ей было их просто не прикончить? Всех троих, или хотя бы этого скулящего и извивающегося недомерка на кровати? Так ведь оно куда быстрее, нежели ремешками к кроватке прикручивать?

Так